С родными Оскар стыдился откровенничать, но среди чужих, где не чувствовалось угрюмого духа Клявов, он иногда преображался до неузнаваемости.
В субботу вечером Оскар, никому не сказавшись, вышел из дому. Перед этим он побрился и надел праздничный костюм. Полная луна поднималась над горизонтом, ярко освещая дорогу. Было около двадцати градусов мороза, и сухой снег громко скрипел под ногами. Дойдя до дома Зенты, Оскар остановился возле куста сирени и стал ждать. Войти в дом он не решился, потому что ни разу еще там не был.
Вскоре вышла Зента. Они поздоровались и стали прогуливаться возле дома.
- Ты, наверное, идешь к Дунисам? - спросила Зента.
- Разве там опять что-нибудь устраивают?
- Как будто сам не знаешь…
- Да нет же, откуда мне знать, я всю неделю провел в море.
- Ты только послушай, как играют, - сказала Зента, останавливаясь, чтобы лучше расслышать звуки гармоники, долетавшие с конца улицы. - Сейчас еще рано, только начинается. Потом будет слышнее.
Дети Дунисов давно разбрелись по всему свету. Старший сын уехал в Америку, второй ушел с латышскими стрелками в Россию, младший утонул во время лова на глазах у родных, а дочь жила в Риге. По субботам одинокая чета с удовольствием уступала большую комнату молодежи, которая собиралась повеселиться после тяжелой рабочей недели.
Оскар пристально посмотрел на Зенту.
- А может быть… Тебе не хочется пойти туда?
- Ну, куда мне, разве можно, - ответила девушка. - Я ведь еще не конфирмована. Мать будет браниться…
- По правде сказать, мне тоже не хочется идти, - сказал Оскар. - Без потасовки и на этот раз не обойдется, так уж у нас заведено.
Зента поняла, что промахнулась, и опустила глаза.
- А там, наверно все-таки весело?
- У Дунисов? Да на чей вкус. Играет гармоника, танцуют, поют, девушки сплетничают друг про дружку…
Зента молчала. Оскар заглянул ей в глаза и улыбнулся.
- Тебе не холодно, Зента?
- Нет, так разве - чуть-чуть…
- Ну, сходим тогда. Там тепло, ты погреешься. А если не понравится, уйдем.
Зента беспокойно оглянулась, как будто кто-нибудь мог подслушать их разговор.
- Я, право, не знаю… Мать еще рассердится. Разве на одну минуточку…
- Ну понятно, на одну минутку, пока ты согреешься.
Они пошли вниз по улице. На дворе у Дунисов весело лаяли собаки. За освещенными окнами двигались головы и плечи танцующих.
У самых дверей Зента замешкалась. Шум голосов, доносившийся изнутри, испугал ее. Одна мысль о том, что ей придется войти в комнату и на какой-то момент привлечь все взгляды, привела девушку в замешательство.
- Не знаю как… Стоит ли заходить… - шептала она, пятясь в тень. Но Оскар уже открыл дверь - отступать было поздно. С чувством смущения и в то же время любопытства она переступила порог.
7
Танцы были в самом разгаре. В углу, на маленьком столике, стоял патефон. Под резкий скрип тупой иголки заигранная пластинка оглашала комнату звуками старомодного фокстрота. Голос певца заглушали шарканье ног и говор танцующих. На полу, рядом с патефонным столиком, стояла гармоника. Ее владелец, Екаб Аболтынь, вышел в соседнюю комнату, где старики играли в карты и подкреплялись водкой.
На вошедших никто не обратил внимания. Оскар помог Зенте снять пальто и, заметив у окна свободное место, повел туда девушку, маневрируя между танцующими парами.
- Ну как, нравится тебе здесь? - спросил он ее. - Правда весело?
Зента улыбнулась, и ничего не ответила.
Большинство парней уже успело выпить. Усталые, с раскрасневшимися потными лицами, они вызывающе, с выражением собственного превосходства посматривали по сторонам. Стоило одному слегка задеть во время танца другого, как тот вспыхивал от гнева и угрожающе тряс головой вслед настороженному приятелю. Девушки успокаивали партнеров, стараясь развести их в разные стороны, но это еще сильней разжигало боевой задор.
Из соседней комнаты доносились хлопанье пробок, звон бутылок и стаканов, громкие хвастливые речи, временами прерываемые взрывами смеха и возгласами картежников. Оскар расслышал и голос отца.
Фокстрот кончился. Охмелевшие танцоры, вытирая потные лбы, разошлись по углам. Некоторые вышли во двор. Но танцевальный зуд уже не давал ногам покоя, перерыв казался слишком долгим, и парни бросились разыскивать Екаба Аболтыня.
- Польку, Екаб, рвани-ка польку! - выкрикивал Эдгар Бангер, таща под руку из задней комнаты гармониста. Оскар тут только вспомнил про Лидию и стал искать ее глазами, но сестры еще не было.
Проходя мимо, Эдгар удивленно посмотрел на Оскара и улыбнулся хмельными глазами. Усадив изрядно напившегося Екаба Аболтыня, он снова обернулся к Оскару. Не переставая улыбаться, он долго разглядывал Зенту, а когда заиграла гармоника, подошел к ней и пригласил танцевать.
Девушка вся порозовела и неуверенно посмотрела на Оскара; тот улыбнулся и кивнул ей в знак согласия.
Зента ушла танцевать.
И снова в комнате почувствовалось всеобщее возбуждение. Парни старались задевать друг друга локтями, слабым наступали на ноги и насмешливо оглядывали их. Скользя мимо Оскара в танце, сын лавочника с победоносным видом наклонялся к Зенте. Он несколько раз приподнимал ее в воздух и быстро кружил, крепко сжимая в объятиях. Двусмысленная улыбка, которой Эдгар обменялся с Индриком Осисом, встревожила Оскара, он покраснел и нахмурился. Пальцы Эдгара вцепились в платье Зенты, будто нечаянно он стал подбирать его все выше, пока не показались голые колени и нижняя юбка. Другие девушки хихикали, склоняя головы на грудь кавалерам, а парни разглядывали оголенные ноги Зенты.
Опьяненная танцем, разгоряченная и взволнованная непривычными ощущениями, сама Зента ничего не замечала. Видя вокруг себя улыбающиеся лица, она отвечала простодушной улыбкой.
Оскар поднялся со стула. Наморщив лоб, смотрел он через головы танцующих в самую гущу толчеи, где Эдгар продолжал свою бесстыдную шутку. В это время Екаб кончил играть. Все парочки тотчас же разошлись, посреди комнаты остался только Эдгар, продолжая держать в объятиях свою партнершу. Из углов стал доноситься сдержанный смех. Вдруг все замолчали и с любопытством уставились на Оскара, который размеренным шагом подошел к Эдгару и сбросил его руку с плеча Зенты.
- Одерни платье, - прошептал он девушке, но в наступившей тишине эти слова были услышаны многими.
Снова раздался смех, на этот раз звонкий, откровенный. Лицо Эдгара приняло обиженное выражение…
- Оскар, что это значит? Как ты смеешь… - крикнул он, загородив ему дорогу. Тот оттолкнул его, взял Зенту за руку и, как ребенка, повел в угол, где была сложена верхняя одежда.
- Уйдем отсюда, - сказал он тихо, не глядя на девушку, и, не дожидаясь ответа, подал ей пальто.
Эдгар не на шутку рассердился. Подумать только: Оскар толкнул его, сына лавочника, словно мальчишку, и все это видели! Ну, даром это ему не пройдет. Он подошел к Зенте, которая, несмело улыбаясь, застегивала пальто.
- Вы ведь еще не идете домой, Зента? А если ему здесь не нравится, пусть идет один.
Он услужливо взялся за рукава ее пальто.
- Дорогу! - повелительным тоном сказал Оскар, взглянув на Эдгара.
- Пожалуйста, здесь, кажется, места достаточно. Кто тебе мешает обойти?
Зента пыталась высвободить руку из пальцев Эдгара.
- Пустите, я иду домой!.. - просила она.
- Почему так рано? Мы еще с вами…
Эдгар не успел докончить. Как стальные клещи, рука Оскара вцепилась ему в плечо. Коротким рывком Оскар вплотную притянул его к себе, затем отбросил.
Размахивая руками, чтобы не упасть, Эдгар пролетел через всю комнату и повалился на колени дружкам.
Тем временем Оскар и Зента вышли на улицу. Они шли молча до самого дома Зенты.
- Опять пойдут сплетни, - промолвила наконец Зента. - Теперь весь поселок будет говорить. И зачем это ты?.. Что он тебе сделал плохого? Ничего особенного ведь не случилось.
- Мне-то ничего, а вот тебя он выставил на посмешище, чтобы позабавить пьяных дружков. Что же мне было делать - смотреть, как они потешаются над тобой?
Зента вся сжалась в комок.
- Что теперь скажет мать? - шептала она дрожащими губами. - Теперь все будут надо мной смеяться… Господи!
Оскар участливо смотрел на девушку. Правда, он не находил ничего ужасного в случившемся и больше жалел ее потому, что она была так беспомощна. Ему казался недостойным этот унизительный страх. Оскару больше нравились люди, которые, даже сознавая вину, не опускают головы.
Больше говорить было не о чем, и они расстались…
На следующее утро Оскар опять был в море на льду. Ухватившись за концы толстого шеста Оскар с Эдгаром ходили вокруг неводного ворота. Весь день они старались не глядеть друг на друга. Но на обратном пути Эдгар подсел в сани к Оскару.
- Все еще сердишься? - начал он смущенно. - Я так нализался, что сам не соображал, что делаю. Ты не представляешь, до чего мне стыдно за вчерашнее…
- Ладно уж, - пробурчал в ответ Оскар, силясь сохранить неприветливый вид. Но злость уже испарилась, и, встретив заискивающий взгляд Эдгара, он невольно улыбнулся. - Ладно, обойдется… Мало ли что случается…
Заметно повеселевший Эдгар схватил Оскара за руку.
- Ты ведь не скажешь Лидии об этом?
- Нет же, нет, - обещал Оскар, улыбнувшись его опасениям.
В тот вечер домашние встретили Оскара сдержанным шипением. Мать подала ему ужин и с надменным видом вышла из кухни. Старый Клява даже не спросил об улове, а Лидия, повернувшись к брату спиной, мыла посуду.
- Что с вами всеми сегодня случилось? - спросил наконец Оскар.