- Что-нибудь придется сделать… - выдавил наконец из себя Роберт. - Что-нибудь уж я придумаю. Дай мне несколько дней сроку… Как глупо… Как это глупо…
Зента виновато улыбнулась.
Молча ходили они по безлюдному берегу лимана. В воздухе слышалось хорканье вальдшнепов, с лугов подымался туман.
- Приходи послезавтра, - сказал Роберт. - Я пока подумаю, как нам лучше устроиться. Только никому, пожалуйста, не говори.
Зента обещала молчать. Роберт проводил ее немного. Новое состояние еще не успело отразиться на ее внешности.
Возобновленная близость успокоила девушку. Роберт и сейчас, узнав о последствиях, остался таким, каким был, - значит он смотрит на это серьезно, и все будет хорошо…
- Вот так та-ак… - протянул Роберт, оставшись один. Вот чего он дождался. Его свобода, вся его будущность в опасности, вся карьера висит на волоске! Эта девчонка, наверно, ждет, что он узаконит их отношения. За несколько каких-то безумных мгновений он должен пожертвовать уважением общества, мечтами о будущем, карьерой политического деятеля. Ну, уж этого он не допустит, как-нибудь вывернется из этого дурацкого положения. Во-первых, он не связан с поселком, - может уехать и не вернуться… Никто, ни один человек не видел их вместе. Кто станет подтверждать слова Девушки? Она только осрамится. И кроме того, у него самого тоже найдется что сказать. Он тоже кое-что знает.
Но в Чешуях оставаться больше нельзя.
4
В назначенное время Зента была у лимана. Дул юго-западный ветер, накрапывал мелкий дождик. Она нетерпеливо прохаживалась взад-вперед. Время шло. Все затихло в поселке, лиман подернулся темнотой.
Роберт все не шел.
"У него опять, наверно, дела, но он все равно придет", - успокаивала себя Зента. Она ждала. Часики - подарок Оскара - были при ней. Прошел час, еще полчаса… Было уже около десяти. "Почему он не приходит? - тревожно повторяла она один и тот же вопрос. - Роберт сам ведь хотел встретиться".
Зента повернулась и тихо пошла к берегу. В густом мраке ничего нельзя было разобрать даже за несколько шагов. Свинцовые тучи закрыли звезды.
Навстречу кто-то шел, тяжело топая рыбачьими сапогами, и рядом с Зентой вынырнула громадная фигура. И прохожий и Зента вздрогнули от неожиданности.
- Добрый вечер! - поздоровался с ней Оскар.
Зенте уже некуда было деться.
- Как ты испугал меня, - быстро заговорила она. - Нам сегодня пришлось низать лежалую салаку… Совсем мягкая, все внутренности вываливаются. Пришлось вот выполоскать передник.
- Да, иногда это случается, - согласился Оскар. - Ты, что же, полоскала тут передник?
- Не пойдешь же с таким домой.
Зря она рассказывала ему эти сказки. Оскар чувствовал запах пудры. И одета она была совсем не так: в рыбокоптильне не работали в праздничных платьях.
- Ты еще не уходишь? - спросил Оскар.
- Говорю же, выполоскать передник надо.
- Так ты его еще не полоскала?
- Я только что пришла.
- Чего же вы так задержались в коптильне?
- Ты же сам знаешь… Пока приберешь, пока что, а время летит…
- Да, да, случается. Редко же тебя приходится видеть. Ты стала такой гордой… Ну, когда так, покойной ночи. Не сердись, что я задержал тебя.
Оскар услышал тихий вздох, но никто нему не ответил. Незачем было стоять тут дольше. Тяжело шагая он удалился, исчез в темноте.
"Все-таки придется поговорить с Робертом, - думал он. Что-то темное и мрачное зрело в его груди, недобрым предчувствием ложилось на сердце. - Но сейчас он уже спит. Придется мне подождать до утра".
Залаяла собака, вдали блеснул из растворенной двери свет, и снова все погрузилось в темноту. Только одна девушка прохаживалась по берегу лимана. Иногда она останавливалась, вглядывалась в часики и прислушивалась. Дождь все усиливался, она промокла до костей.
Зента сдерживалась, кусала губы… Но у нее уже не стало сил - и она разрыдалась. В такой поздний час никто не выходит из дому. Она могла сколько угодно плакать и безумствовать, некому было ее услышать.
Роберт не спал. У него сидела Анита и Рихард, они болтали о достопримечательностях прошлого сезона в столице. Все согласились на том, что маловато было гастролей иностранных артистов. Не приехал Крейслер, Шаляпин пел в Париже, а Галли Курчи не могла расстаться с Америкой. Рига от этого очень проиграла.
Лидия мало понимала в этих разговорах и больше молчала, а когда пришел Оскар, она вышла в кухню и спросила, что за крики слышались под вечер с моря.
- Там какая-то моторка врезалась в невод, - ответил Оскар. - Наверное, первый раз в наших краях.
Он присел у плиты и начал снимать сапоги.
- Совсем никуда не годятся, текут, как сито, - обратился он к отцу, который сидел тут же у окна и читал газету. - Весь день ходишь с мокрыми ногами.
Старый Клява что-то пробормотал, не поднимая глаз от газеты. Оскар перевернул один сапог вниз голенищем - вода струей полилась на пол.
- Ну взгляни, разве это сапоги? А вода становится все холоднее.
Отец нехотя оглянулся.
- Да, сапоги неважные, - сказал он. - Давно пора справить новые. Да вот откуда денег взять! Ты сам знаешь, что сейчас Роберту надо будет вносить за ученье. Пятнадцатого срок по векселю за сети - опять подавай. Волость тоже требует налог. Прямо ума не приложишь, откуда взять.
Оскар согласился. С сапогами можно подождать до холодов.
- Почему ты сегодня так поздно? - спросила Лидия. - Ваши давно уже вернулись. Я была на дворе и слышала, как Дунис разговаривал с Баночкой.
- Дела немного задержали, - ответил Оскар, не глядя на сестру, но Лидия не сводила с него глаз. Вдруг она рассмеялась:
- Не знаю, правда это или нет, но говорят, будто тебя встречают с девушками.
- Кто же это говорит?
- Да все. Тебя видели на том конце улицы. Вильма Осис у своих ворот замечала. Ох, и умеете вы представляться! Ты-то уж всегда был такой, но чтобы Зента…
И Лидия снова засмеялась.
- И будто бы ты подарил ей часики на конфирмацию.
Оскар покраснел. Старый Клява сразу же отложил в сторону газету.
- Часики? Какие еще часики? - переспросил он Лидию.
- Ну, дамские часики, с цепочкой, чтобы на шее носить.
Клява взглянул на Оскара.
- Вот как, ты уж начал часы раздаривать. Смотри, как бы тебе тоже не сделали подарка.
Лидия покраснела и ускользнула в комнату к Роберту. Но Клява уже разошелся:
- Это что за новая мода - дарить часы! В мое время таких штучек не выкидывали. Сколько же они тебе стоили?
- Что? - спросил Оскар.
- Эти самые часы, которые ты подарил девчонке.
- Да уж я точно не помню.
- Может, двадцать латов?
- Может и двадцать…
- А то и все тридцать?
Оскар не стал отвечать. Он повесил над плитой мокрые сапоги, снял куртку и тогда только обернулся к отцу. Старый Клява раздраженно ворчал:
- Деньги в доме нужны до зарезу… У самого сапоги проносились… Что она, не могла обойтись без этих часов?
- Откуда взялись тут бутылки? - спросил Оскар, показывая на ящик с пивными бутылками. - Праздник здесь какой-нибудь справляли?
- А, бутылки? Да это все выдумки Рихарда. Привязался ко мне, дал денег, вот и пришлось съездить.
- И он все это выпил один?
- Разве он оставит в покое! Пришлось и нам с Робертом за компанию…
Оскар прекратил расспросы, но и отец больше не старался узнать стоимость часов. В душе он рассердился на женщин - не могли убрать ящик подальше… И надо же было Оскару его увидеть!
Поужинав, Оскар остался сидеть за столом, благо никто его больше не допрашивал. Из-за двери он слышал голос Аниты. Можно бы зайти к ним, но что-то мешало ему подходить к Аните, когда возле нее был Рихард, - этот человек не нравился Оскару, он не понимал, как Анита могла болтать с таким.
Он просидел до тех пор, пока в комнатке не задвигали стульями и не открылась дверь. Анита попрощалась и пошла домой. Роберт хотел ее проводить, но она отказалась.
- Далеко ли здесь идти! Да и собаки меня знают.
Проходя мимо Оскара, она протянула ему руку:
- Тебя уж совсем не видать. Стал, наверное, настоящим властителем моря.
И, улыбнувшись, она вышла, прежде чем Оскар успел что-нибудь ответить. Но ему стало так хорошо от этих мимоходом сказанных слов, от ее теплой улыбки и прикосновения руки… Это было предназначено ему, только ему, она Роберту никогда так не улыбалась.
Роберт на минуту подошел к Оскару. Справившись об улове и вечерней выручке за лососей, он таинственно усмехнулся и похлопал Оскара по плечу:
- Ты прямо-таки стал заправским дон Жуаном! Вот уже о ком нельзя было этого подумать.
- Что ты этим хочешь сказать? - спросил Оскар.
- Я-то что! Люди, люди болтают. У тебя, говорят, свидания каждый вечер, тебя часто видят в обществе какой-то блондинки. Ну, ну, не корчи, пожалуйста, свирепой физиономии, что я такого сказал? Да так и следует, для этого и на свете живут. Мне теперь ясно, что тебе тоже больше нравятся блондинки, чем брюнетки.
Еще раз похлопав по плечу Оскара, Роберт улыбнулся и ушел в свою комнату.
"Что все это значит? - спрашивал самого себя Оскар, лежа в постели. - Что опять здесь затевается?"