Она решила впредь не навязывать мужу своего вкуса и позволить ему выбрать приемного сына по своему усмотрению. Домой будет привезен первый мальчик, понравившийся Тауриню, даже в том случае, если ей он не понравится. В конце концов важно, чтобы появился ребенок и положение Эрны укрепилось, а какой ребенок - для нее в сущности все равно.
В середине декабря на лесных торгах Тауринь встретился с писарем соседней волости Друкисом. Зная, что Тауринь давно ищет мальчика в приемыши, Друкис посоветовал приехать к нему.
- У нас есть один мальчик, он вполне подойдет вам. Круглый сирота - мать умерла, отец пропал без вести, других родственников нет. Ни один человек не сможет предъявить претензий. Волостное правление вправе отказать в выдаче каких бы то ни было справок бывшим родственникам такого ребенка. Если желаете, я могу сделать так, что ни один человек не узнает, куда он девался.
Так действовать Друкиса побуждало не столько желание помочь Тауриню, сколько практические соображения: если Тауринь усыновит мальчугана, волости не придется в дальнейшем расходовать ни одного сантима на его содержание. Поэтому он сознательно умолчал о том, что отец мальчика жив и находится в тюрьме.
Они договорились, что Тауринь с женой через несколько дней приедут в волостное правление…
Когда Тауринь с Эрной приехали в правление соседней волости, там не было ни одного лишнего человека - только писарь Друкис, член волостного суда и маленький Айвар. Эрна начала ласково разговаривать с мальчиком и вдохнула в него ту крупинку доверия, какая была необходим а, чтобы хоть немного оттаяла душа ребенка и он мог бы ответить на ее вопросы.
Осмотрев мальчугана и немного поговорив с ним, супруги переглянулись и, отойдя в сторону, посоветовались.
- Не знаю, как тебе, а мне кажется, что можно будет остановиться на этом, - сказал Тауринь.
- Мне тоже так кажется, - призналась жена.
За четверть часа они покончили с формальной стороной дела: с этого дня Айвара отдавали на воспитание Тауриням. Тауринь отказался от волостной приплаты, а Друкис обещал за это ни одному человеку не выдавать справок о мальчике.
- Не думаю, что кто-нибудь станет искать его, - сказал Друкис, передавая Тауриню справку о только что совершенной сделке и метрику Айвара. - А если кто-нибудь полюбопытствует, я скажу, что мальчик уже усыновлен и по закону я не имею права ничего разглашать. Положитесь на меня, господин Тауринь.
- Иначе я и не согласился бы, - напомнил Тауринь. - Если по этому делу кто-нибудь начнет меня беспокоить, я мальчика немедленно привезу обратно. Тогда делайте с ним что хотите.
- Будьте покойны, господин Тауринь, - еще раз заверил Друкис. - Вас никто тревожить не станет.
И через несколько минут Айвар сидел в чужой бричке и двое людей, которых он сегодня увидел впервые, снова увозили его куда-то далеко и, может быть, на долгие годы.
10
В усадьбе Урги - самой крупной в Пурвайской волости - было двести семьдесят пурвиет земли. Поля и луга Тауриня были на возвышенности, и их не заливали воды Змеиного болота. Валуны были убраны, старые пни выкорчеваны и кустарник вырублен. У Тауриня была собственная молотилка, а прошлой осенью он первым в уезде приобрел небольшой трактор. Вместе с усадьбой он унаследовал от отца и водяную мельницу в низовьях реки Раудупе.
В то время как земли окрестных крестьян постепенно заболачивались, скудно вознаграждая тяжелый труд землепашца, Тауринь из года в год снимал хороший урожай и его состояние умножалось. Дом хозяина стоял на краю большого фруктового сада и напоминал настоящий господский дом: двухэтажный, выкрашенный в белый цвет, с красной шиферной крышей, большими окнами, крытой верандой внизу и балконом наверху. Для батраков и батрачек был построен особый, "людской", дом. Над новым коровником был устроен ветряной двигатель, который качал воду, обеспечивал электричеством хозяйство и одним своим видом издали оповещал всю округу о богатстве хозяина усадьбы Урги. Других хозяев Пурвайской волости звали просто Мелдером, Кикрейзисом или Стабулниеком, а владельца усадьбы Урги даже за спиной величали господином Тауринем. Да и как иначе можно было назвать этого почтенного человека, имевшего пять рабочих лошадей, двадцать дойных коров, полный сарай сельскохозяйственных машин, трех постоянных батраков и четырех батрачек? На лето он нанимал еще несколько сезонных работников и пастуха.
На его полях и лугах работали батраки и батрачки, а сам Тауринь только похаживал да распоряжался. Если ему что-нибудь не нравилось в их работе, он не бранился, как другие кулаки, не орал и не топал ногами, а спокойно говорил лишь несколько слов, но этих слов работники боялись больше самых грубых ругательств. Редкий работник или работница выражали желание остаться в Ургах дольше Юрьева дня. Работники и бедняки-соседи прозвали Тауриня кровопийцей и живодером - наверно, эти прозвища были даны не без основания.
Хозяйка, Эрна Тауринь, происходила из зажиточной семьи, ее отцу принадлежал большой магазин возле шоссе, и именно тесть надоумил зятя взяться за торговлю лесом. Окружающие не могли только понять, почему эта женщина, у которой всего было вдоволь, оставалась такой бледной и тощей, будто она голодала.
- Иная жена батрака перебивается с хлеба на воду, а ходит с румяными щеками, а этой не помогает ни пареное, ни жареное - глиста глистой, - говорили про нее люди, - наверно, из породы ненасытных. Только и есть, что богатая одежда да острый горделивый нос.
Лишь один человек жил в Ургах уже пятнадцатый год и не собирался никуда уходить. Это был старый Лангстынь - садовник и пасечник, небольшого роста старичок с густой седой бородой до пояса. Большой знаток своего дела, он знал себе цену и не привык гнуть спину перед хозяином. Придя в усадьбу еще при старом Таурине, Лангстынь вырастил такой фруктовый сад и завел такую пасеку, что они стали не только украшением усадьбы, но и приносили владельцу изрядный доход. По этой причине молодой Тауринь, став хозяином в Ургач, не вмешивался в дела Лангстыня, а предоставлял ему действовать по своему усмотрению. Он даже побаивался этого старика: уж очень он был остер на язык и не раз говорил ему в глаза такие вещи, которые тот не привык выслушивать ни от кого, - о ненасытности хозяев, о выжимании пота, о том, что большинство здешних столпов пустомели. В подобных случаях Тауринь старался поскорее убраться, чтобы не вступать в спор со старым садовником.
Вот в такую усадьбу и к таким людям привезли однажды вечером Айвара. Утомленный дальней дорогой, он захотел спать, как только очутился в тепле. Его повели в кухню. Там было много полок с начищенной до блеска металлической посудой. На белой изразцовой плите в золотистой медной кастрюле варилось что-то удивительно вкусное; от запаха пара Айвар сразу почувствовал голод.
Эрна Тауринь сказала молодой толстушке-прислуге, готовившей ужин:
- Вот тебе еще один жилец, Ирма. Дай ему поесть, а потом приготовь постель в маленькой каморке. Нам с хозяином ужин подай в большую комнату.
- Сейчас, сударыня? - спросила Ирма.
- Не в полночь же! - резко сказала хозяйка и вышла из кухни.
- Тебе придется немножко подождать, пока я подам ужин хозяевам, - заговорила с. Айваром Ирма. - Сними пальтишко и полейся у плиты. Пока закуси вот этим…
Она отломила кусок ватрушки и, положив на стол перед Айваром, стала вынимать из духовки всякую еду: оладьи, жареное мясо, соус, яичницу. Поставив все это на поднос, она понесла ужин в большую комнату. Вернувшись в кухню, Ирма увидела, что Айвар уже съел ватрушку и не знает, куда девать свое старое пальто.
- Давай сюда… - весело сказала девушка. Взяв пальтишко Айвара, она вынесла его в переднюю и повесила подальше от одежды Тауриней. В маленькой каморке рядом с кухней она приготовила постель Айвару, в соседней такой же каморке стояли кровать и шкаф Ирмы.
В ожидании, когда поедят хозяева и остатки еды достанутся ей с Айваром, Ирма стала расспрашивать мальчугана: как его зовут, откуда он, где родители и как он попал в Урги? Осмелев от ласкового обращения девушки, Айвар рассказал ей о себе все, что знал.
- Значит, все равно, что сирота… - заключила Ирма. - У меня тоже нет родителей, только я потеряла их несколько позднее. Ну, ничего, Айвар, здесь ты одиноким не будешь. В Ургах есть ребята, такие же, как ты. Друзей у тебя хватит.
Хозяева наконец поужинали, и Ирма могла убрать со стола.
- Вначале не давай этому мальчишке есть слишком много, - поучала Эрна Тауринь, - а то еще заболеет.
Оставшись одна с мужем, она сказала:
- Я думаю, что пока Ирма одна справится с Айваром. Пусть она на первых порах его одевает и кормит - не такой уж он младенец. Я совсем не знаю, как обходиться с такими детьми. Ирма до нас служила в нянях.
- Понятно, Эрна… - согласился Тауринь. - Если мы его приняли на воспитание, это еще не значит, что мы должны стать его слугами. Баловать не в моем духе.
- Я тоже не признаю этого, - добавила Эрна. - Баловством только испортишь ребенка.
Невзирая на запрет хозяйки, Ирма сразу же разрешила Айвару есть сколько ему захочется, а потом, заботливо укрыв, уложила спать и оставила дверь на кухню полуоткрытой. Айвар моментально уснул.
Ночью он проснулся и вначале не мог понять, где он. Рядом не храпели мальчишки Коциня, не кусали прусаки а кроватка была мягкая и теплая. Он вспомнил поездку в удобной рессорной бричке по окаменевшей от мороза дороге и двух чужих людей, которые привезли его сюда. Тогда он успокоился и, немного поворочавшись в кроватке, снова заснул и уже не просыпался до утра.
В первый день Айвару выходить из дому не разрешили: Тауринь уехал в город, и Эрна посоветовала купить кое-какую одежду и обувь для Айвара.