- Разве нет других комнат? - воскликнул худой. - Здесь все занято.
- Две койки свободны, ваше сиятельство, - возразил с некоторой робостью санитар.
- Кой чёрт свободны!.. А в третьей комнате?
- Там Герасим Петрович с супругою…
- А…
- Князь, не волнуйтесь, - сказал полный, стирая пудру с лица, - вы простите, господа, что я при вас одеваюсь…
- Это мы извиняемся за наше внезапное вторжение Позвольте представиться: Лососинов.
- Соврищев, - сказал Соврищев.
Те пробормотали что-то неопределённо-среднее между фамилией и телефонным номером.
- Вам не родственник камергер Соврищев? - спросил старший.
- Он мне дядя, - ответил Пантюша и покраснел от наслаждения.
- Очень почтенный человек, но, извините меня, в денежных делах жох… именно жох… прекрасное русское выражение: жох! Иначе не скажешь: жох… жох!
С этими словами господин в галифе надел с помощью солдата великолепный коричневый френч с золотыми погонами и каким-то внушительным значком.
Степан Александрович нахмурился. Дело в том, что, внезапно обернувшись, он заметил, что юноша в пижаме показывал ему язык.
Тот, впрочем, не смутился, разделся догола и затем принялся одеваться с помощью того же солдата.
Степан Александрович и Соврищев открыли чемоданы и тоже начали раздеваться.
- А вы знаете, князь, Лутындин вчера на пари Марии Николаевне загадку загадал про "птицу Философ".
- Нет. Ей-богу?
- Клянусь!.. Мы все прямо лопнули.
- Молодчина… ну и она?..
- Не велела подавать ему сладкого.
- Значит, догадалась.
- Ну да… и показала, что догадалась.
- Ведь это карьера. А?
- Карьера. Ну, are you ready - Yes! Alle hopp!
Князь перепрыгнул через постель, и они пошли по коридору, напевая:
Mais enfin la petite
Tranquillement vous quitte
Степан Александрович умывался, мрачно фыркая и отдуваясь. Такое начало ему, видимо, не понравилось.
Соврищев, наоборот, несколько ожил и, вытащив из чемодана башмаки и краги, энергично чистил их щёткой.
- Я знаю эту шансонетку, - заметил он, - её постоянно распевала Бобка Павловская…
Степан Александрович смотрел в окно на грязный плац, где солдаты продолжали избивать соломенное чучело.
Внезапно в коридоре послышались женские голоса и громкий стук в дверь.
- Нельзя, нельзя, - закричал Степан Александрович, - здесь нагие люди.
- Ну хорошо… Когда оденетесь, приходите наверх.
И голоса удалились.
Но Соврищев уже плясал в одном белье, от восторга обнимая Степана Александровича.
- Да ведь это же Нина Петровна и Лиля! - кричал он. - Неужели ты не узнал, идиот!
Оба почувствовали вдруг, как пропасть, отделявшая мировую войну от благотворительного бала, сузилась вдруг до пределов небольшой канавки. Лососинов раздражённо, а Соврищев радостно сказал: "Чёрт возьми!"
Одевшись и побрившись, они пошли наверх по широкой каменной лестнице.
В большой столовой у окна в плетёных креслах сидели две белоснежные сестры милосердия - Нина Петровна и Лиля. Перед ними стояли только что одевшиеся джентльмены и, постукивая папиросами о крышки портсигаров, громко смеялись.
- А, - закричала Нина Петровна, прерывая свой рассказ, - вот и они. Господа, прошу любить и жаловать. Наши московские друзья. Знакомьтесь. Это Лососинов, это Соврищев, это Грензен, а это князь Кувашев.
- Простите за не совсем любезную встречу, - сказал любезно Грензен, - но, вы знаете, мы и тут не гарантированы от хамья. (Лицо его вдруг стало меланхоличным.) На днях, например, приехал с пополнением грузин… или армянин… и с места в карьер такую штуку устроил… я при дамах не могу… перед завтраком очень неаппетитно…
- Не рассказывайте… я догадалась.
- Нина Петровна, вы не можете догадаться.
- А я вам говорю, что догадалась.
- Студенты тоже… ехали бы в земский союз… Один за столом вдруг гаркнул: "В Москве все переворота ждут!" А Мария Николаевна, вы знаете, близка с царской фамилией…
- Ну да она же его и срезала… и тонко…
- Да… да… Говорит: в Англии есть хороший обычай за столом не разговаривать… А?
- Но вас узнать нельзя в форме.
- А к вам так идут косынки.
- Поздно, поздно, надо было с этого начать…
Нина Петровна и Лиля закатились было, но вдруг умолкли. В комнату вошла очень красивая и очень почтенная дама в белой косынке и чёрном платье, украшенном на груди красным крестом.
Позади неё усатый кривоногий солдат с лоснящимися щёками нёс на блюдечке какие-то пилюли.
Грензен и Кувашев подошли к ручке.
Нина Петровна опять сказала, но очень почтительно:
- Это наши друзья: Лососинов и Соврищев.
Дама испытующе посмотрела на них и протянула руку.
- Очень рада, - сказала она и, обернувшись к солдату: - Кидай сюда!
Солдат присел на корточки и кинул в щель возле двери три пилюли.
- Ну как, помогает? - спросил Грензен почтительно, но игриво.
- Через три дня все подохнут, - отвечала спокойно дама и пошла к следующей щели возле окна.
- Et nous aussi? (И мы также?) - прошептал князь.
- Cessez!..(Перестаньте)
Дама и солдат прошли в соседнюю комнату. Соврищев вдруг почувствовал себя в своей тарелке. Он в припадке восторга слегка пожал Лиле руку между плечом и локтем.
А Степан Александрович снова угрюмо поглядел в окно.
На грязном плацу продолжалось избиение чучела. Внизу зазвонил колокольчик.
- А не вредно сейчас позавтракать, - заметил Грензен.
Соврищев войну представлял себе иначе.
С Грензеном и князем Соврищев тотчас же подружился.
Степан Александрович был охвачен каким-то непонятным раздражением, хмурился и старался не сосредоточивать своих мыслей на формах Нины Петровны, что плохо ему удавалось.
Весь день прошёл в болтовне о московских знакомых, и под конец Степан Александрович стал серьёзно сомневаться, что война на самом деле происходит.
Когда наступил вечер и все разошлись по своим комнатам, Соврищев сказал Степану Александровичу, кивая на Грензена и князя:
- Поедем с ними.
- Куда?
- К одной здешней жительнице.
Степан Александрович ничего не ответил, с раздражением разделся, лёг и отвернулся от своих трёх сожителей.
- Пойдёмте, в самом деле, Лососинов, какого черта? - сказал князь, надевая куртку из солдатского сукна.
- Вы, вероятно, устали с дороги? - вежливо заметил Грензен и возвёл очи к потолку. - Ах, я вас вполне понимаю. Мне стоит проехать в поезде один день, и я пропащий человек.
- Пойдём, балда! - прибавил Соврищев, обнаглевший за этот день до неузнаваемости.
- Я не за этим приехал на войну, - сказал Степан Александрович, - девочки есть и в Москве.
- Таких, как здесь, нет! - воскликнул князь.
- А вы знаете, он прав, - все так же вежливо произнёс Грензен, - здешние девочки совершенно исключительны!.. Бог их знает, как они ухитряются сохранять духовную невинность, с ними можно даже разговаривать на отвлечённые темы… Нет, серьёзно… Вот Юзя… она историю искусств Любке читала…
- Какой Любке? Которая ушами двигает?
- Ну, Любке… такой учёный…
- А!.. Любке…
- Пойдём, ты с ними о философии поговоришь…
- Птица, философ… Ха, ха!..
Соврищев и князь расхохотались, а Грензен вежливо и укоризненно качал головой.
- Good night (Спокойной ночи), - сказал он, после чего все трое весьма ловко вылезли в форточку и скрылись во мгле,
Лососинов задёрнул штору и не успел даже собраться с мыслями, как дверь отворилась и в комнату вошла Марья Николаевна.
Степан Александрович в ужасе кинулся под одеяло и, как нарочно, никак не мог укрыться. Одеяло как-то завернулось, и он, бормоча несвязные извинения, болтал голыми ногами.
- Пожалуйста, не нервничайте, - сказала Марья Николаевна, - я вам в бабушки гожусь.
И, поправив одеяло, она села на край постели.
- Я все слышала, - проговорила она тихо и торжественно, - вы благородный юноша.
Лососинов смущённо глядел в её прекрасные черные глаза и не знал, что отвечать.
- Вы честно и порядочно поступили, не пойдя с ними, - продолжала она, - и я уверена, что вы хорошо можете повлиять на князя. Бедный князь погибает в сетях одной шлюхи… Родители шлют мне телеграмму за телеграммой, а что я могу поделать с этим сорванцом? Не могу же я его драть. Повлияйте на него… вы сделаете святое дело!
Степан Александрович почувствовал гордость и умилился от сознания своей добродетели.
- Я сделаю все, от меня зависящее, - прошептал он, - бедный молодой человек!
- Она, конечно, хочет женить его на себе. Этой потаскушке лестно стать княгиней, но положение родителей… И я очень сердита на Грензена… он-то не маленький. А что, ваш приятель тоже шалопай?
- Ах, Марья Николаевна, вы знаете современных молодых людей!
- Да, да… это несчастье… Он женат?
- Нет.
- Вот они все не женаты… а потом вдруг женятся на какой-нибудь passez-moi le mot - проститутке…
- Разумеется…
- Я бы вас очень просила просто не пускать князя никуда по вечерам… Смотрите на него как на младенца… и в случае чего сообщите мне о всех его эскападах… Повторяю, вы сделаете святое дело…