Гаухар, совершенно обессиленная, зашла к директору. Настроение у нее было скверное. Вульгарная, морально распущенная женщина глубоко оскорбила ее своим вызывающим, циничным поведением. И хотя Бибинур нездоровилось, она при виде взволнованной Гаухар приготовилась выслушать ее.
Но в кабинет неожиданно вошел высокий узколицый человек, одетый в пальто с серым каракулевым воротником; такую же серую каракулевую шапку он держал в руке. Глаза у него внимательные, живые. Он очень приветливо поздоровался с Бибинур, выжидательно смотрел на Гаухар.
- Это наша новая учительница, приехавшая из Казани. Я уже докладывала вам о ней, - объяснила Бибинур. - Гаухар, познакомьтесь - это товарищ Агзам Ибрагимов, заведующий районо.
- Да, да, я слышал о вас, - подтвердил Ибрагимов, пожимая руку Гаухар. - Очень рад познакомиться. Но вы, кажется, чем-то расстроены?
"Смотри, какой остроглазый", - подумала Гаухар. Она, торопясь, рассказывала и об Акназаре, и о его непутевой матери. Спохватившись, призналась смущенно:
- Я и не сообразила - при первой же встрече, можно сказать, раскрываю начальству наши школьные неурядицы.
- Напрасно сомневаетесь - сказал Агзам и, повернувшись к директору, добавил: - Дело-то ведь у нас общее.
- Разумеется. - кивнула Бибинур. - Что ж, я могу продолжить! - обрадовалась Гаухар. - Вот эта красотка Талия… Она позволяет себе говорить о собственном ребенке как о чужом. Да и к чужому-то не всякий человек так относится. Она, видите ля, готова отправить Акназара в колонию. По-моему, школа не может доверять воспитание сына такой матери. Нам надо позаботиться о судьбе ребенка.
- У него что же, нет отца? - спросил Агзам.
- Родители развелись. По рассказам соседей, отец, шофер, добрый, работящий человек. Он не мог ужиться с такой вздорной, взбалмошной женщиной. Семья распалась. Муж уехал куда-то и поступил на другую работу. Талия не хочет сообщить его адрес. Но это не трудно установить, ведь отец платит алименты.
- А каков мальчик? - опять спросил Агзам.
- Я не привыкла, товарищ Ибрагимов, давать отрицательные характеристики своим ученикам. Мальчик довольно способный, хотя и со странностями, - это не удивительно при таких семейных обстоятельствах. И все же Акназар совсем не таков, чтобы безнадежно махнуть на него рукой. К тому же он учится всего лишь в третьем классе, у него все впереди.
- Вот что, - после недолгого раздумья сказал Агзам Ибрагимов, - пусть школа напишет в районо докладную о положении мальчика. Потом соберемся все вместе а обсудим, как быть.
На том и порешили.
11
Однажды утром Гаухар разбудил солнечный луч, ударивший прямо в глаза ей. Солнцем была залита вся комната. Цветы в горшочках посвежели, распушились, словно весной. Разве можно в такое время валяться 8 постели! Гаухар немедля поднялась с кровати, накинула халат, подошла к окну. Снегу на улице еще достаточно, но за последние дни он заметно осел. Весна стучится в двери, заглядывает в окна. Гаухар охватило радостное чувство, сердце забилось сильнее.
Весна волнует все живое. Но если вспомнить о работе, то у Гаухар нет причин, чтобы всецело предаваться радости. Как практически помочь Акназару, еще не решено. Вопрос не так прост, Талию вызвали в районо, потребовали, чтобы она как следует занялась Акназаром. Но упрямая женщина замахала руками, раскричалась: "Силы мои кончились! Я совсем больна! В колонию мальчишку, только в колонию!" Но за Акназаром не было ни одного серьезного проступка. Он непоседлив, шаловлив - и только. Опасные пороки, к счастью, не привились к нему. Учится на тройки и четверки; несомненно, мог бы учиться значительно лучше, если бы дома обстановка была нормальной. Но мать из-за каждого пустяка обзывает мальчика последними словами, бегает за ним с палкой. По-видимому, она решила во что бы то ни стало отделаться от сына. Не мудрено, что Акназар и сейчас не каждую ночь проводит дома, все еще чувствует себя каким-то отщепенцем.
Что делать? Лишить Талию через суд прав материнства? Но она и без суда готова отказаться от этих прав. Через тот же суд обязать Аралбая воспитывать сына? Но шофер опять переменил место работы и выбыл из Зеленого Берега, Теперь снова выясняют, где он находится..
Всего лучше было бы поместить Акназара в общежитие при школе, которое называют теперь интернат. Трудность в том, что в интернат принимаются учащиеся школы-десятилетки, проживающие в селах, Продуктами питания интернат снабжают те колхозы и совхозы, откуда прибыли ученики. Акназар постоянный житель Зеленого Берега, Удастся ли устроить его в общежитие? И как быть с питанием мальчика?..
Хлопнула входная дверь. Это тетушка Забира вернулась со двора, где она хлопотала со своими гусями, курами и козой. Нынче выходной день, Забира думала, что постоялица ее встанет позже обычного, а она уже на ногах, вышла из горницы в кухню.
- А я еще и самовар не ставила, - виновато сказала тетушка Забира, снимая старый бешмет, в котором убиралась по двору.
- На улице, кажется, потеплело? - спросила Гаухар.
- Очень даже потеплело! Выйдешь - так в возвращаться не хочется. Правильно говорят в народе: март - шарт! То есть март - переломный месяц.
Утренний туалет Гаухар затянулся. Раньше, когда носила косы, было удобней: закрутила узел на затылке - и все. А теперь, уступая моде, постриглась. Каждый-то день некогда бегать в парикмахерскую, делать укладку, да и мастерицы здесь не то, что в Казани, - вот я мучайся с прической.
- Эй, Гаухар, не глядись так долго в зеркало, и без того сильно похорошела.
- Ты уж скажешь, тетушка Забира. Какое там похорошела!
- Ладно, ладно, не прибедняйся, как богатая невеста.
- Сегодня Миляуша с Вильданом обещали прийти, вот и прихорашиваюсь, - объяснила Гаухар.
- В таком случае правильно делаешь. Когда приходят гости, в доме должен быть полный порядок.
- Порядок-то наведем, тетушка Забира, да что поставим на стол? Если бы одна Миляуша пожаловала, как-нибудь обошлись бы, а то ведь и Вильдан с ней явится. "Голубиной водички", что ли, купим?
- Другом без этой водички жизнь не в жизнь, а учителям не следовало бы увлекаться, - сказала Забира. - Да уж ладно, возьму весь грех на себя. Сделаю беляши, подадим горячие блины. Есть у нас конфеты. К чаю вскипятим козье молоко. Думаю, довольны будут гости.
- С тобой не пропадешь, тетушка Забира. Вот сейчас обряжусь и приду на кухню помогать тебе.
Гаухар явилась на кухню в фартуке. С шутками да прибаутками замесили тесто, слепили беляши. К тому времени у тетушки Забиры подоспела печь. Беляши уложены на глубокую сковороду и поставлены на горячие угли.
Накрывая стол, Гаухар невольно подумала о Миляуше. Что-то непонятное творится с вей - стала рассеянной, вид озабоченный. Сперва Гаухар объясняла это тем, что у подружки голова закружилась от любви. Но, присмотревшись, поняла: тут замешалось нечто другое. Навык учительницы кое-что подсказал Гаухар: раньше Миляуша захлебываясь рассказывала о своих "технариках" - двух учениках, очень увлеченных математикой, физикой, техникой; в последнее время она почему-то помалкивает о своих любимчиках. Если спросишь: "Как твои "технарики?"- она меняется в лице. Несколько раз Миляуша появлялась в школе с покрасневшими глазами. "Ты не поссорилась с Вилем?"- однажды напрямик спросила Гаухар. "Нет, нет!" - торопливо ответила Миляуша. А на следующий день спросила: "Можно я приведу к тебе Вильдана?" Гаухар с готовностью ответила: "Пожалуйста, буду рада". И сейчас же подумала: "Хочет показать, что у них с Вильданом все обстоит хорошо".
Только тётушка Забира начала печь блины, как во дворе скрипнула калитка. Гаухар увидела в окно гостей. Чуть впереди шла Миляуша в голубом пальто и белой шапочке. На Вильдане весеннее пальто и серая шляпа.
- Тетушка Забира, гости.
- Добро пожаловать, мы готовы, - отозвалась Забира.
Она встретила молодых людей традиционными приветствиями:
- Вон как долго заставили ждать себя дорогие гости - знают, что цена им тысяча золотых рублей. Ну, как живы-здоровы? Как ваша матушка, Миляуша? Слава богу, бегает?
- Спасибо, тетушка Забира, мы с Вильданом крепки, как сталь. И мама моя неплохо чувствует себя.
- Вот и замечательно! Усаживайтесь-ка поудобней, я всего на минутку отлучусь в кухню.
Гаухар с Миляушей скрылись за ситцевой занавеской, отделяющей уголок Гаухар от большей половины горницы, принялись там шептаться о чем-то. Вильдан в это время разглядывал рисунки, развешанные на стенах. Он уже слышал, что Гаухар любит рисовать, но работ ее до нынешнего дня не видел. Правда, Вильдан не считал себя знатоком и его мнение скорее всего было очень субъективным, но ему казалось, что каждый рисунок излучает солнечный свет, хотя солнце-то нигде не было изображено. Внимательней всего Вильдан рассматривал берега Камы. Вот на первом плане огромный старый дуб на крутом откосе, осень ярко окрасила крупные листья могучего дерева. На рисунке по всему чувствуется, что день подходит к концу. Всюду торжественная тишина. На берегу нет людей, на реке не видно судов, и все же краски дышат жизнью.
Вильдан покачал головой:
- Да, тут есть что посмотреть, есть над чем задуматься.
- А я что говорила тебе! - воскликнула Миляуша. - Гаухар будет настоящей художницей! - Глаза девушки сияли счастьем. Она радовалась за подругу свою, гордилась Вильданом, сумевшим оценить рисунок Гаухар.
- Поговорим лучше о чем-нибудь другом, - улыбнулась Гаухар. Про себя она тут же решила: "В день свадьбы Вильдана и Миляуши обязательно подарю им этот этюд. Ведь Миляуша неоднократно признавалась, что под этим дубом она часто встречалась с Виль-даном.