* * *
Ей надо всерьез заняться Акназаром Аралбаевым и девочкой Зилей. Как только Гаухар всеми помыслами и чувствами вновь вернулась в свой класс, ей стала еще более заметна странная отчужденность, возникшая между этими двумя учениками, еще недавно связанными трогательной дружбой. Охлаждение шло от Акназара, на переменах он почему-то стал грубить, сторониться девочки, хотя продолжал сидеть с ней на одной парте. Оба они проявляли раньше незаурядные способности в учебе, а сейчас словно бы в раздумье топчутся на месте, готовые склониться к тем мало радующим преподавателей "середнячкам", которых и отсталыми не назовешь, и к передовикам не причислишь. По задаткам своим Акназар и Зиля были сердечными детьми, - как выяснилось случайно, это они еще в начале учебного года подговорили совсем маленького парнишку "подбросить" в раскрытое окно Гаухар букет полевых цветов. И вот такая перемена, Чутьем Гаухар поняла: достаточно какого-либо резкого и неблагоприятного толчка извне - Акназар и Зиля могут сорваться и покатиться куда-то вниз. Надо принять меры, пока не поздно.
Она решила начать с Акназара. Из осторожно собранных сведений Гаухар знала; жизнь не балует мальчика: отец, покинул семью ради другой женщины; мать, как водится в этих случаях, занята на работе; между тем подрастающий сын хотел бы чувствовать около себя родную направляющую руку. В свое время Акназар привязался было к учительнице Лямиге, но и ее не стало. Возможно, мальчик искал внимания у новой преподавательницы, - не случайно однажды добрых полдня провел с ней на берегу Камы, наблюдая, как она рисует. Акназару и самому нравилось рисовать, к тому же он был еще любознателен, - о чем только он не расспрашивал учительницу в эти часы, проведенные вместе, и больше всего - о природе. Вдруг новая учительница почему-то перестала ходить на берег Камы рисовать и вообще как-то отдалилась от класса. Не исключено - это явилось еще одним, ударом для впечатлительного Акназара. Впоследствии мысль эта не давала Гаухар покоя.
…Сегодня, она велела мальчику остаться после уроков. Он недоуменно взглянул на учительницу, чуть изменился в лице, всё же ответил, как полагалось:
- Хорошо, Гаухар-апа, останусь.
Они сидят в пустом классе вдвоем, учительница - за своим столом, Акназар - на ближайшей парте. Гаухар не спешит начать разговор - собирается с мыслями, присматривается к смуглому худощавому мальчику. А он отводит глаза, колупает ногтем край парты.
- Не надо портить парту, - не повышая голоса, сказала Гаухар.
Он опустил руки, сел прямее.
Теперь послышалось что-то похожее на легкое царапанье в дверь. Чуть повернув голову, Гаухар видит: дверь не прикрыта пальца на два. Кто-то есть там, в коридоре. Вон и Акназар настороженно прислушался "Может, Зиля любопытствует? - мелькнула мысль у Гаухар. - Узнала, что Акназара оставили после уроков" и сама по старой привычке осталась. Наверно, ей очень хочется войти в класс", Но Гаухар нужно побыть один на один с Акназаром. Присутствие третьего человека, хотя бы и Зили, помешает разговору. Она не поленилась встать и плотнее закрыть дверь.
- Акназар, - начала она, вернувшись к столу, - я давно хотела спросить тебя: ты ведь любишь рассматривать картины, рисунки?
Мальчик смутился, даже вздрогнул слегка; хотел подняться, как положено при вопросе учительницы, но Гаухар остановила:
- Можешь сидеть, ведь мы не на уроке, Я жду, Акназар, отвечай.
Помедлив, он сказал отрывисто:
- Не знаю…
- Чего ты не знаешь?
- Не знаю, люблю ли картины.
- Но ведь я помню - тебе и самому хотелось рисовать.
- Нет… Теперь не хочется.
Разговор плохо вязался. Но нельзя же кончать на этом. И Гаухар предложила почти наугад:
- Может быть, зайдем ко мне, посмотрим вместе мои рисунки?
Он согласился, - правда, без особой радости.
День был ясный, солнечный. Сугробы блестели, искрились, даже глазам больно. Уже за середину зимы перевалило. Но Гаухар сейчас не до того, чтобы думать о временах года.
По другой стороне улицы, делая вид, будто ничто не интересует ее, идет Зиля, широко размахивая маленьким портфельчиком.
Гаухар с улыбкой отвернулась, - пусть Зиля думает, что ее тоже не заметили, - впрочем, улыбка была вызвана мелькнувшим воспоминанием. Когда-то она вот так же возвращалась из школы, бездумно размахивая сумкой, И вдруг оступилась в яму, полную мартовской ледяной воды. Ноги вымокли до колен, в ботинках хлюпало. Неожиданно она услышала чей-то смех. За ближайшим плетнем прятались мальчишки, потешались забавным происшествием. Возможно, они а выкопали яму в рыхлом, тающем снегу, потом притаились за плетнем, дожидаясь зеваку-прохожего. Роняя злые слезы, маленькая Гаухар погрозила озорникам кулаком.
- …Акназар, - обратилась учительница к своему спутнику, - может, пригласим и Зилю посмотреть на рисунки?
- Пусть она идет своей дорогой, - сумрачно отозвался мальчик.
Они свернули в узкий переулок, потом через калитку вошли во двор. В сенцах гусиным крылом обмахнули с обуви снег. Все же Акназар снял валенки на кухне. Тетушки Забиры не было дома. Это на руку Акназару, он побаивается Забиры: прошлой осенью по дороге в школу он угнал у нее гусей. Это было очень забавно: Акназар размахивал хворостиной, а гуси, гогоча, распустив крылья и вытянув шею, бежали впереди него. Так и пригнал он гусей к самой школе. Вдруг из переулка вынырнула тетушка Забира. Акназар едва успел заскочить во двор школы. Забира погрозила ему пальцем: "Погоди у меня, бездельник! В ответ Акназар повернулся к Забире и высунул язык. Ясно, что теперь в его расчеты не входило встретиться с тетушкой Забирой можно только удивляться, как он набрался храбрости пойти с Гаухар.
Предложив гостю снять пальтишко и повесить на крючок, Гаухар на минуту скрылась за цветастой занавеской, отделявшей "боковушку" от горницы.
Через занавеску она спрашивала Акназара:
- Ты чем занимаешься дома, как только приходишь из школы?
- Положу портфель с учебниками и сейчас же бегу на улицу.
- А когда обедаешь?
- По-разному бывает, - уклончиво ответил Акназар.
Гаухар вернулась в горницу с кипой различных журналов, которые она обычно покупала в киосках. Акназар, задрав голову, разглядывал рисунки Гаухар, размещенные на стене. Всякое там было изображено: лесные поляны, берег реки, одинокие деревья, цветы Акназар то косился украдкой на окно, то опять смотрел на рисунки. Вдруг спросил:
- Это вы все здесь нарисовали, Гаухар-апа?
- Большинство - здесь, остальное - в Казани, там я жила раньше. - Помолчав, добавила многозначительно: - На том самом месте большинство нарисовано, где мы однажды были с тобой. Надеюсь, помнишь? - И внимательно посмотрела на Акназара.
Помнит ли он!.. Акназар вспыхнул, потом, словно стараясь что-то подавить в себе, нахмурился. Расчет Гаухар оказался правильным. Конечно, мальчик не забыл о тех часах, которые так славно провел на берегу реки вместе с учительницей. Никто ему не мешал тогда откровенничать, спрашивать, о чем хотелось. Такие встречи больше не повторялись. Вскоре учительницу будто подменили, какой-то чужой стала. Наверно, Акназару было обидно до боли переживать все это.
И еще в одном предположении не ошиблась Гаухар. Какой-нибудь час тому назад, в классе, Акназар говорил, что больше не любит смотреть картины и ему теперь не хочется рисовать. А сам чуть вошел в комнату к ней, сейчас же начал разглядывать рисунки на стенах и расспрашивать, где они были нарисованы. Значит, неправду он сказал о себе. Но чем была вызвана эта ложь? Вероятно, все той же жгучей обидой: "Ты перестала уделять мне внимание, и я не хочу больше рисовать", "Сколько же пережил мальчик тяжелых часов, а может, и дней, если в душе у него зародилось это темное, мстительное чувство?! Как могла я, учительница, допустить такое?!" Она не находила ни одного слова в оправдание себе. А тут еще послышался голос Акназара:
- У этого дерева высохла верхушка, - должно быть, молния ударила?
Мальчик продолжал рассматривать рисунки на стенах комнаты. Он спрашивал о тополе под окнами казанской квартиры Гаухар, действительно поражением молнией. Она хорошо помнит, как сказала Джагфару "Ты сохнешь, как этот тополь!"
- Да, дерево обожгло молнией, - глухо проговорила Гаухар, изменившись в лице.
Некоторое время оба молчали. - Акназар морщил лоб, что-то соображая. Вдруг лицо у него оживилось, глаза засняли.
- На берегу Камы… только не там, где мы были, а в другом месте, - торопливо говорил он. - Я покажу вам, Гаухар-апа, это место… Там стоит громадный дуб. Его тоже опалила молния, Но он не засох, только трещина осталась на стволе, да и та заросла. Очень красивый дуб, ему, наверно, пятьсот лет, - кряжистый, могучий. Вот нарисовали бы его. Хотите?
- Конечно, хочу! - сейчас же ответила Гаухар. Ей словно передалось возбуждение, с каким говорил мальчик, в груди поднимается бодрое, обновляющее чувство, - Ты не позабыл это место, Акназар?
- Что вы! С завязанными глазами найду… Сколько же неожиданных открытий принес ей этот разговор! И как сложна, интересна душа стоящего перед ней маленького человечка… Испытывая и разгадывая его, она и сама как бы вырастала, освобождалась от тягостного, что так угнетало ее за последнее время.
Занятая своими мыслями, она все лее успела заметить мелькнувшую за окном фигуру девочки. И Акназар тоже метнул быстрый взгляд за окно.
- Что там? - спросила Гаухар, стараясь быть спокойной.
- Не знаю, - покраснев, ответил мальчик. - Ничего не было.