За плетнем Давлетова участка росла старая груша. Потрескался могучий, в несколько обхватов, ствол, широко раскинулась ветвистая крона. Старое дерево называли в ауле нарт-деревом, сравнивая его величавую мощь с мощью кабардинских легендарных героев. Осенью землю под деревом усыпали желтенькие груши-дички, и тот из ребят, кто раньше других выходил со своей коровой, успевал полакомиться всласть. Но и без того - и осенью, и летом, и весной - нарт-дерево всегда оставалось главным местом мальчишеских игр.
Чаще всего здесь играли в "чигу". Никто из ребят не мог бы рассказать, как сложилась эта игра. Оставалось лишь строить догадки. "Чигу" по-кабардински значит кукушка, а кукушка, как известно, всегда выкрикивает свое имя. Спесивый Давлет, да и члены его семьи, не менее спесивые, переняли это свойство от чванных предков, которые всегда выставляли себя напоказ и больше всего на свете любили говорить о самих себе - я да я… мы да мы… Поэтому всех Давлетов окрестил "чигу". И эта кличка неизменно пускалась в ход, когда хотели подразнить кого-нибудь из семьи Давлета. Горячий Давлет не раз выхватывал в ответ на это кинжал, а то и просто кол из плетня, вилы или тяпку. Все это, очевидно, и послужило поводом для ребятишек придумать такую игру, которая выводила бы из терпения Давлета.
Не думая о грозных последствиях озорства, мальчишки резвились под деревом, карабкались по сучьям, выполняя команды Тембота. И самый маленький Лю старался поразить остальных своим бесстрашием. С невообразимой лихостью и ловкостью, подобно обезьянке, он раскачивался на большой ветке. При этом все ребята хором выкрикивали: "Чигу!.. Чигу!.."
В этом и заключалась новая увлекательная игра.
Книзу - ах, как захватывает дыхание! - и голосистое "чи" несется, по округе, кверху - и мальчишеский хор подхватывает: "Гу!", "Чигу!.. Чи-гу!.." Презабавно!
Казалось, все благоприятствует развлечению - и настроение, и ясный, теплый день, и самое нарт-дерево. Но так только казалось.
- Давлет! - вдруг испуганно закричал один из мальчиков.
Переваливаясь на толстых ногах, Давлет бежал к дереву с длинным прутом в руке.
Ребята посыпались с дерева, как груши. Но Лю, забравшийся выше других, не успел спрыгнуть. Нужно отдать справедливость Темботу - он не оставил брата в беде. Тембот полез к Лю, ловко цепляясь за ветки.
- Вот я сейчас доберусь до вас! - кричал снизу Давлет, размахивая прутом. - Должно быть, и мать ваша, не только аллахом изгнанный отец, проповедует свободу… Ну, сейчас и я покажу свободу… Это говорю я, Давлет.
Сквозь молодую, яркую листву, шевелящуюся на легком ветерке, Лю видел озабоченное лицо брата, подтягивающегося к нему с нижнего сука, а под деревом разъяренного Давлета. Можно было не сомневаться - этот человек не помилует дерзких хулителей давлетовской фамильной чести! Сказать правду, сердечко в груди у Лю екнуло. Что делать?
Мгновенно померк ясный день. Как славно было только что - и вдруг все изменилось!
Давлет хлестнул своим длинным прутом, под Темботом хрустнула ветка, на помощь Давлету уже бежали два его сына.
- Я покажу вам свободу, Астемирово отродье! Ваша мать сегодня утрет свои слезы! - кричал Давлет, кружась у ствола и выискивая, как бы повернее достать прутом озорников.
Часто в жизни помощь приходит в последнюю минуту - и оттуда, откуда меньше всего ее ожидаешь.
Послышался конский топот. Облако пыли неслось вдоль по улице, быстро приближалось, и вот стали видны всадники, а впереди всех скакал Эльдар. У Эльдара, как и у других всадников, к плечу была приколота красная лента, шапка сдвинута, лицо горело.
Всадники взмахивали винтовками и, как на свадьбе, стреляли в воздух.
Гортанный боевой клич. Пальба. Собачий лай. Куры, гуси, растопырив крылья, едва успевали спастись из-под копыт. Бросился за свой плетень Давлет.
Взмыленные кони пронеслись мимо дерева. Еще не рассеялась пыль, как показалась тачанка, запряженная тройкой добрых коней. Тачанку сопровождал почетный конвой - охранял человека с красным флагом.
Ошеломленные Тембот и Лю едва успели распознать в человеке с флагом, сидящем позади возницы, Степана Ильича, вернее, узнать его картуз… А рядом с тачанкой - и это мальчики увидели прежде всего - пронесся Астемир.
"Вся власть Советам!" - было написано на красном трепещущем знамени, охраняемом Астемиром и другими всадниками с красными лентами на черкесках и шапках, хотя, конечно, ни Лю, ни Тембот не могли этого прочитать.
Тачанка поравнялась с домом Астемира, и тут Астемир выстрелил в воздух.
Все это хорошо видели Лю и Тембот.
- Это он для нас, - догадался Тембот. - Чтобы мы услыхали. Прыгай, быстро!
Мальчуганы побежали к постоянному месту сходов, на лужайку перед домом правления, куда унеслись всадники, тачанка и куда теперь со всех дворов спешили жители аула, не дожидаясь приглашения деда Еруля.
На зеленой лужайке было весело и людно. Всадники еле сдерживали разгоряченных коней. Астемир же, Эльдар и Степан Ильич во весь рост встали на тачанке под красным флагом и, радостно кивая то в одну сторону, то в другую, приветствовали земляков.
- Карахалки! - возгласил Астемир. - Съезд трудящихся объявил Советскую власть. С этой вестью мы прискакали к вам. Советской власти - ура!
Значение слова "ура" знали не все кабардинцы, и это "ура" прокатилось по толпе, как песня "Оредада", которую кабардинцы поют на свадьбе.
- "Оре!" - подхватили в толпе, и оно раз носилось все дальше и дальше. - "Оре-да-да"… "Оре-да-да"…
Эльдар восторженно выбрасывал руку вверх, как будто этим жестом хотел еще выше поднять старательно подхваченное "ура" или собирался опять выстрелить, "Оре-оре"… - кричали вместе со взрослыми мальчуганы.
- Надо бы и нам прицепить красные ленты, - деловито заметил Тембот. - Тогда они будут знать, что мы с ними.
- Кто они? - спросил Лю.
- "Кто они"? Разве не знаешь, что "они" большевики!
- А кто самый большой большевик?
- Степан Ильич.
- А почему же он меньше, чем дада и Эльдар? И почему Давлет кричал, что всех большевиков повесят?
- Ничего ты не понимаешь. Теперь не повесят их! Попробуй-ка! Видишь, у отца газыри полны патронов. А какая шашка - видишь?
Действительно, на широкой груди Астемира красовались два ряда туго заряженных газырей. На ремне через плечо была подвешена казацкая шашка с загнутой, как голова черной птицы, рукояткой… Сколько раз Лю мечтал подержать в руках такую шашку!
Рядом с Лю стояли Муса с Батоко и кузнец Бот.
- "Оре!" - все еще перекатывалось из края в край.
Кривили рты и Муса с Батоко, однако Лю и Тембот сразу заметили, что они это делают только для виду.
- Вы зачем кричите "ура"? - сказал тогда Бот. - Не "ура", а "отошла наша пора" - вот что вам надо кричать. Советская власть вашего "ура" не примет.
- Захочу - примет. Я всем нужен, - обиделся Муса.
- Нет, ты только Гумару нужен. Ты нужен тем, кому самогон ставил. Ты для кого баранов резал? Куда бурки и седла сдавал?.. А красные пришли - им "ура" поешь… Э, не годится так, Муса. На чьей подводе сидишь, с теми и песни пой.
- Так это что, твоя пора пришла песни петь?
- Видит аллах, моя. А тебе время отпрягать батраков и платить им деньги.
- Эх, Муса, пропали твои надежды на белых… Проси прощения у Советской власти! - вмешался кто-то в разговор.
- Это у кого же мне просить прощения, не у Эльдара ли?
- А почему нет? Попросишь и у Эльдара. Теперь он будет у нас старший.
- Хе! Старшиной будет Эльдар, что ли?
- Зачем старшиной? Теперь не старшина - председатель.
- Товарищи! - обратился между тем Степан Ильич к толпе. - Большой праздник на нашей улице. На этот раз мы собрались не для вопросов и ответов, а уже для дела. В ближайшее время княжеские земли будут распределены и переданы в трудовое пользование карахалкам, прежде всего безземельным и малоземельным. Так решает дело Ленин. - Степан Ильич с высоты тачанки поглядел вдаль, где лежали вспаханные поля, и, указывая на них рукою, заключил - Уже эту пахоту мы закончим по-новому…
- Ленину ура! - крикнул Астемир.
И снова занялось на лужайке и далеко разнеслось русское "ура", похожее в устах кабардинцев на протяжную свадебную песню.
Муса и Батоко растерянно переглядывались, не зная, как им быть после предупреждения Бота: то ли подхватить вместе с другими это "ура", то ли воздержаться? Подхватишь - оборвут, промолчишь - еще хуже…
А Степан Ильич продолжал речь.
- Вот какой подарок несет народам Советская власть. И это только первый подарок… Дальнейшее зависит от вас самих… Помните, как говорит поговорка: работаешь - мясо ешь, бездельничаешь - горе хлебаешь?
- Правильно! Ай да Истепан! - ликовал Бот. - Русский человек, а кабардинские пословицы знает.
- Что нужно человеку, чтобы спокойно дышать и работать? - спрашивал Степан Ильич. - Мир! И Ленин издал декрет о мире. Не нужна война народу…
- Правильно! - во весь голос прокричал на этот раз Эльдар. - Против войны - ура!
- "Оре-оре…" "Оре-да-да"! - подхватили другие.
Но Муса, который не мог равнодушно видеть своего прежнего батрака Эльдара в такой славе и силе, осмелел и закричал:
- А чем собираетесь платить за эти декреты? Кто платить будет?
- Правильно! - послышался голос Давлета. - Сколько стоит тот декрет? Может, не хватит денег расплатиться?
- За декреты мы уже расплатились, - бойко ответил Эльдар. - Расплатились полностью.
- Чем?
- Кровью и потом, трудами наших отцов!
- Валлаги, Эльдар хорошо говорит!
- Муса боится, что ему не хватит, чем расплатиться.