- Знать, потянуло, сыну, до ридной хаты? Иван Лукич почувствовал, как сжалось сердце и боль от него подступила к горлу. Он отвернулся, мигая ресницами и скрывая от сына повлажневшие глаза.
Иван молчал, только брови его изгибались в болезненном изломе.
- Да, брат, родная хата… это такое… Для души… тут все свое, - продолжал Иван Лукич и снова отворачивался и часто мигал ресницами. - Чего ж мы стоим, как на похоронах? Сядем, Иван, да потолкуем. Надолго в Журавли?
- На все лето.
- Цэ добре.
Сели, задымили папиросами. Иван Лукич посапывал, не знал, что сказать. Потом спросил:
- Расскажи, Иван, как тебе жилось? Трудно небось?
- Разно бывало…
- Отчего не писал батьке? Или сильно обиделся? А теперь отмщать батьке заявился?
- Ив думках такого не было.
- Так почему не приезжал раньше?
- Дела не было…
- Вот что, Иван… Коли ты вернулся, то и требуется нам сразу до всего дотолковаться, раз и на всю жизнь. - Иван Лукич глотнул дыма, выпустил его сквозь усы. - То старое, что тогда случилось промеж нас, позабудь и выкинь из головы. Понятно тебе, Иван?
- Что тут не понять!
- Ты должон знать, сыну, что я теперь совсем не тот, что был, да и ты, вижу, тоже переменился, - с улыбкой продолжал Иван Лукич. - Да и жизнь наша за эти годочки прошла порядочно и заметно переменилась. Потрудился и я для народа, до сей поры ночей не сплю, сил не жалею, людей своих экономикой возвеличиваю, и люди за это меня чтят, уважают… Имею и доверие и любовь, да и вообще во всем перемены… Наш "Гвардеец" гремит на всю страну! А кто причиной? Я! Твой батько. А в Журавлях, приглядись, сколько перемен. Жизнь наша не застаивается, как конь у коновязи, а летит, скачет. Без тебя и этот дом воздвигнулй - сразу повеселели Журавли. Далеко теперь нас видно! У меня тоже новый домишко появился, возле берега стоит, так и глядится в воду, как парубок в зеркало, место выбрал веселое. В старой хате, в каковой ты родился, остался Григорий. Дедушка Лука тоже с ним. Ни за что старый не желает перебираться в новый дом. Тут, говорит, родился, тут и помру. Григорий тоже строится.
- Как мать? - спросил Иван.
- Ничего… Живем. - Иван Лукич отвернулся, закурил. - Что-то малость прихварывает. Постарела…
- Не от твоих ли кулаков?
- Не дури, Иван! - крикнул Иван Лукич, багровея. - Кому сказал, не тормоши старое… Или все ещё таишь злобу? Так, что ли? Ты говори, не таись!
Иван резко поднялся, подошел к окну, сказал:
- Чего, скажи, мне таиться? Я приехал в Журавли по делу. Вот о нем и надо нам поговорить.
- Это хорошо, что приехал, - сказал Иван Лукич грустно. - Знать, окончательно ещё не забыл. Что же у тебя за дело?
- Позови своего секретаря. У него письмо, которое я привез из института.
Иван Лукич неохотно наклонился к столу, пальцами поймал и нажал скользкую кнопку. Глухо, будто в стене, прохрипел зеонок. Саша ждал вызова и сразу же явился с пакетом в руке.
- Чего молчал? - сердито спросил Иван Лукич.
- Не успел доложить.
- Ну, иди, иди, Сашко.
Улыбнувшись Ивану черными весёлыми глазами, Саша скрылся за дверью. Иван Лукич надел очки, письмо читал молча и долго. То хмурился, то усмехался, и нельзя было понять, радовался или не верил написанному. Мял усы, кряхтел, кривил в улыбке губы.
- Так, так… Знать, Ваня, ты уже не простой студент, а дипломник? И направили этого дипломника Ивана Книгу к Ивану Книге? Чудно! - Снял очки, протер глаза и через силу, с болью на лице улыбнулся. - А без этой бумаги, безо всякой просьбы, а просто как сын приехать не мог? Эх, Иван, Иван, все такой же… норовистый. И до сих пор не сломался характер. Смотри, сыну, трудно тебе будет жить на белом свете!
- А я на легкую жизнь и не рассчитываю.
- Я, Иван, не об этом. - Иван Лукич встал, прошелся по кабинету, заложив руки за спину и горбясь. - Растут люди, и ещё как растут! Кажется, совсем недавно бегал по Журавлям босоногий малец Ванюшка, сын Книги, - мечтательно говорил он, - а теперь тот малец - мастер по строительству, Журавли приехал планировать… Чудно! Мой сын Иван- архитектор! И словцо-то какое, для уха непривычное. И в Журавлях оно не в ходу, хотя люди всю жизнь строятся. Тут у нас, Ваня, каждый сам себе архитектор. Поставил четыре стены с дверями и с окном, напялил крышу - вот тут и вся наша архитектура.
- Так, отец, было.
- Оно ещё и есть так и не скоро переведется. А в общем, Иван, я тебе как батько скажу: молодчина! Хорошую дорогу выбрал, и, главное, сам, без чужих подсказок. Знать, дорога та тебе приглянулась. Ты же и в детстве, помню, все чертил да рисовал. - Иван Лукич подсел к сыну, положил ему руку на колено. - Ну, а как, Ваня, в личных делах? Жинкой обзавелся?
- Не успел, - неохотно ответил Иван.
- Почему так?
- Нельзя же все сразу.
- Но я в твои годы уже батьком был. - Смеясь и желая придать разговору шутливый тон, прибавил: - Ну, ничего, сыну, это твое упущение мы поправим. Подберем тебе свою, журав-линскую красавицу. Такую девушку сосватаем!..
- Обойдусь и без сватов, - перебил Иван. - Так что об этом прошу не беспокоиться.
Опять воцарилось то тягостное молчание, от которого обоим было мучительно неловко. Иван Лукич закурил, протянул коробку сыну.
- Это что же, Ваня, на месте Журавлей будешь планировать город? - спросил Иван Лукич. - Поясни мне, что оно получится не в мечтах, а практически. В этом деле я ничего не смыслю.
___ - Практически, отец, это будет моя дипломная района. - Иван смотрел на кончик дымившейся папиросы, думал. - На реально существующем селе я хочу показать, каким это село, в данном случае Журавли, будет в будущем.
- Показать - и все? - спросил Иван Лукич. - А потом куда деть тот твой показ? В архив?
- Вот этого я пока не знаю, - чистосердечно сознался Иван. - Если получится проект интересный и если он понравится колхозникам, то, может быть, и не будет надобности сдавать его в архив, и, может быть, он оживет и станет не дипломом студента-выпускника Книги, а реальным, существующим на берегу Егорлыка селом… Как знать! - Иван подошел к окну, точно желая посмотреть отсюда, с высоты, где и как будут лежать новые Журавли. - Первые эскизы проекта и макет я думаю сделать здесь, чтобы можно было показать жителям Журавлей, посоветоваться с ними, послушать их.
- А Журавли, Иван, и без твоего проекта строятся. - Иван Лукич тоже подошел к окну. - Твой брат Григорий такой дом воздвигает, что любо поглядеть, и без всяких архитекторов, можно сказать, всего достигает своим умом… И я, когда строился, то архитектора не привозил… И эту домину, в котором мы зараз, видал? Соорудили тоже без архитектора, а какой получился великан! Его за десять верст видно!
- Великан, говоришь? - с улыбкой переспросил Иван. - Верно, дом огромный, а только вид у него - смотреть тошно. А внутри этот темный коридорище, узкие двери… Работа эта, скажу тебе, отец, неграмотная. Не таким бы должен быть дом колхозного правления.
- Зато стоит и надежно и прочно, - перебил Иван Лукич, не желая слушать сына. - Строительство, Иван, - это штука несложная, в селе привыкли жить в халупах. А вот с кубанской водой дело у нас не ладится. Воды много, а толку мало.
- Почему?
- Долгое время не было у нас своего, журав-линского специалиста. Приезжали со стороны, пробовали - ничего не получалось. В этом году раздобыли гидротехника - дочка Закамышного окончила техникум. Настеньку Закамышную небось помнишь? Резвая веснушчатая девчушка с косичками? Не припомнишь? Была веснушчатая, а стала такой красавицей, чго куда там! Вот эта Настенька взялась за воду. Может, у нее что и получится.
- Значит, "Гвардеец", как ты говоришь, гремит, а с водой по-прежнему плохо? - язвительно заметил Иван. - Лучше бы ты, отец…
- Что ты все тыкаешь? - рассердился Иван Лукич. - Да ты что, и за родителя меня не почитаешь? Помню, допрежь на вы и батей называл, как и я своего родителя, и как это у нас принято… А теперь что ни слово, то и тыканье! Не годится это, Иван. Хоть ты и в Москве учился, грамотный стал, а почитать родителя надо. Так у нас было из рода в род.
- Было, а теперь не будет.
- Злишь батька? Ох, не зли, а то я дюже сердитый, ты это знаешь!
- Знаю, - покорно ответил Иван.
- Так ты хоть на людях почитай меня за батька, называй батей, и не тыкай, не срами!
- Ладно, постараюсь…
- Да разве трудно сказать: батя? - Снова Иван Лукич хотел смягчить свои отношения с сыном и, стараясь быть добрым, ласковым, добавил: - Почему не позвонил, не предупредил? Послал бы машину. У нас же их целый табун!
- Приехал и так. Дорога-то знакома. - Иван с усмешкой в голубых глазах посмотрел на отца. - А вот как мне добраться до твоего нового дома? Далеко отсюда построился?
Иван Лукич подошел к столу, поймал скольз-скую кнопочку, и Саша тотчас вырос на пороге.
- Саша! Скажи Ксении, пусть, отвезет Ивана домой.
И опять Саша дружески, доверительно улыбнулся глазами Ивану и, повернувшись на каблуках, вышел.