Стоило бы ей подняться с дивана, положить ему на голову руку, и он бы пошел за ней на край света. Но она этого не увидела, так сильно была расстроена.
Уже на вокзале, окончательно успокоившись, упрекнула:
- Ты мне так ничего и не сказал.
- Потом, - ответил Андрей. - Ты налетела на меня, как вихрь. Я не успел разобраться в себе. Это ведь так трудно.
Нина Петровна немножечко повеселела: хорошо, что он не оттолкнул ее совсем. Надежда еще не угасла.
Вернулся домой грустный. На столе увидел письмо, вспыхнула радость - от Дуси! И моментально погасла. Ничего-то не знаешь ты, Дуся. До вчерашнего дня все было ясно и просто. А со вчерашнего дня началась смута…
Андрей вздохнул и разорвал конверт. Дуся писала, что живет хорошо, обратно доехала без приключений.
"…Я рада за тебя, Андрюша. Теперь ты скоро поправишься. Ох, как хорошо! И приедешь к нам! Ты ведь обязательно приедешь к нам, Андрюша?
Андрюша, дорогой, у меня к тебе просьба, и ребята все просят. Побывай на заводе. Пишем, пишем им, а они как в рот воды набрали. Была я у них тогда, обещали и опять, наверное, забыли. На целину провожали, кучу с коробом наобещали, клялись и божились, что не забудут, а сами второй год шахматы и литературу выслать не соберутся. Андрюша, это не только моя просьба, это просьба комитета комсомола и считай ее комсомольским поручением. Ты ведь сделаешь, Андрюша, правда?
Ну, поправляйся, милый.
Целую. Твоя Дуся!"
Лег на койку, уткнул лицо в подушку. Так и пролежал до самого вечера и ночь не спал, все думал. Забылся перед самым утром.
7
Больше недели нездоровилось Андрею. Поднялась температура, болела голова. Приходил врач, выписал какие-то порошки и велел воздержаться от прогулок. И просидел Андрей почти полмесяца дома. Тоскливо было. На душе пустота, а в голове одна мысль мрачнее другой.
Тетя Нюра ухаживала за ним, как за сыном. Ночами спала чутко. Чуть застонет Андрей во сне, вскакивала, подходила к нему, поправляла одеяло и вздыхала. Жалела парня, смахивала слезу: трудная жизнь выпала горемыке. Ни материнской, ни отцовской ласки не знал, поднялся на ноги, жить только начал, а тут недуг подкосил. Полгода пролежал в больнице. И гладила тетя Нюра спящего Андрея по жестким волосам, вздыхала втихомолку. Открывал Андрей глаза, она говорила:
- Спи, Андрюша, спи. Это я так… - и уходила.
А весна бушевала за окном. Снег согнало повсюду, бился в стекла упругий южный ветер, стекла тоненько позванивали.
Почувствовав себя лучше, Андрей засобирался на завод. Некстати появился Семен.
- Ты что, Андрей, будто в воду канул? - вместо приветствия спросил он Синилова.
- Болею, - неохотно отозвался Андрей.
- Брось болеть, ей-богу! - Семен подвинул табуретку и сел. - Теплынь такая, а ты болеть. Ну, браток, завтра еду. На посевную! Попрощаться забежал.
- Завидую.
- Завидуй, завидуй! Пойдем пройдемся. Теплынь.
- Нельзя ему, не сманивай, - вмешалась тетя Нюра.
- Мне ведь, тетя Нюра, все равно на завод надо.
- На какой завод?
Андрей назвал и добавил:
- Понятия не имею, где он.
- Чудеса и только! - воскликнул Семен. - Да ведь там наш блаженный Зиновий протирает председательское кресло. Помнишь его?
- Еще бы! - улыбнулся Андрей. - Самый нудный человек.
- Точно!
Хоть и хмурилась тетя Нюра, но Андрей собрался, и они поехали на завод. Добрались туда в середине дня. Бродили по коридору заводоуправления - это был не коридор, а целый лабиринт: то сворачивал налево, то направо, то ответвлялся узеньким рукавчиком, и этот рукавчик упирался прямо в окно. Семен чертыхался. Таблички висели не на всех дверях, и сумрачно было. Наконец догнали сутулого, прихрамывающего человека.
- Милейший! - назвал его ласково Семен. - Не скажешь ли, как найти в этой головоломке комитет комсомола? - "Милейший" оглянулся - и друзья ахнули: сам Зиновий, собственной персоной. Те же, как приклеенные, пшеничные усики, горбатый нос, маленькая лысинка на макушке - все то же, без малейших изменений.
- Здорово, Зиновий! - воскликнул Семен, всплеснув руками, словно собираясь взлететь.
- Зиновий Петрович, - поправил Котов.
- Вот, понимаешь, какое дело, - засмеялся Семен, - Зиновий Петрович! Аллах с тобой, пусть будет так, если тебе нравится. Здорово, что ли!
- Здравствуй, товарищ Клочкин.
- Колечкин.
- Виноват, товарищ Колечкин.
Пожал он руку обоим. Синилову сказал:
- Ты лучше выглядишь, Андрей.
- Правильно, - засмеялся Семен.
- А комитет комсомола налево и сразу первая дверь.
Семен в комитет зайти не пожелал. Подмигнув Андрею, зашагал в ту сторону, в которой скрылся Котов. "Ясно", - улыбнулся Андрей и вошел в комнату. Чем-то давно знакомым, не забытым и милым сердцу пахнуло на него. Видно, во всех комитетах комсомола, в больших и маленьких, незримо живет этот постоянный дух беспокойства и какого-то своеобразного беспорядка. Нет, пожалуй, не беспорядка, а того особого порядка, присущего только этим комнатам, где и народу бывает всех больше, и народу несолидного, с мальчишечьими, озорными ухватками. Здесь можно увидеть всякие спортивные атрибуты: волейбольную сетку на окне, и обшарпанный мяч под столом, и шахматы, и даже боксерские перчатки. На стареньком канцелярском шкафу обязательно пылится если не пионерский барабан, так горн, неведомо как сюда попавший. А в углу, недалеко от развешанных почти на целую стену красивых почетных грамот, немых свидетельниц спортивных и трудовых побед, стоит алое комсомольское знамя с золотистыми кисточками. И с мудрой, добродушной улыбкой наблюдает с портрета Ильич за всем, что здесь творится.
В комнате было трое. Кучерявый парень, с улыбчивым, простодушным лицом, видно, сам секретарь комитета. Перед столом мял в руках кепку парень в клетчатом пиджаке. Пиджак плотно облегал плечи парня, и казалось: шевельни он ими посвободнее - и пиджак пойдет по швам. У стенки сбоку примостилась девушка в синем берете, белокуренькая, какая-то вся миниатюрная, она смотрела то на секретаря, то на парня в клетчатом пиджаке.
В комнате спорили. Когда вошел Синилов, все смолкли. Кучерявый парень взглянул на Андрея, пригласил его сесть, показывая на стул рядом с девушкой, и опять обратился к парню в клетчатом пиджаке:
- Не отказывайся. Это тебе не поможет, Олег.
- Да ты войди в мое положение, - запальчиво возражал Олег. - Не могу я. Не могу, понимаешь. Ты еще скажешь городской "Крокодил" выпускать.
- Потребуется - и будешь городской выпускать. Что ж тут невозможного?
- Не выйдет! - возмутился Олег. - На одного человека навешает всяких поручений, а другим делать нечего.
- Ай, ай, ай, - покачал головой секретарь комитета. - Совсем загоняли малого. Бедный Олег! Слышишь, Машенька. Может, освободим несчастного, а?
Машенька улыбнулась и сказала:
- Зачем? В цехе он вон какую "Колючку" выпускает. Пусть заводской "Крокодил" делает. У него получится.
- Да поймите вы, ребята, - взмолился Олег. - Я ж почти дома не бываю. Днем работаю, вечером в институте. А теперь последние свободные вечера отбираете. Сын у меня, ребята. Не вижу его почти. Можно ли так? Отпусти, Иван.
- Ты хоть бы показал когда сына-то своего, - упрекнул Иван. - Твердишь: сын, сын. Покажи!
- А он уже "папу" говорит и "маму". Честное слово! Забавный такой.
Разговор потек спокойно, речь велась о незнакомых Андрею людях. Он слушал и переживал радостное волнение от того, что попал снова в родную стихию. Пусть эти ребята и незнакомы ему, неважно! Но они были из того великого беспокойного племени, с каким давно Андрей связал свою судьбу. А за этот год оторвался и сейчас особенно больно ощутил, как много-много потерял. Настоящая жизнь шумела в стороне, напоминая лишь горячими сообщениями газет и радио о боевых комсомольских делах.
Между тем парень в клетчатом пиджаке, довольный, что разговор кончился самой близкой ему темой, прочувствованно жал руку Ивану и Машеньке, а потом и Андрею.
- С понедельника начинай, - напомнил ему Иван. Тот вздохнул, качнул головой:
- Придется! - и вышел.
Иван посмотрел на посетителя, и Андрей, волнуясь, сказал:
- Я по поручению комсомольцев. Комсомольцев с целины.
То было волшебное слово - целина. Оно служило своего рода пропуском к сердцам людей. Иван вскочил со стула навстречу Андрею, протягивая ему руку:
- Здравствуйте, товарищ! Что же вы сразу не сказали?
- Да так…
- Вы тоже с целины?
- Не совсем. История тут такая получилась… - смутился Андрей. - Был я там…
- А, - разочарованно произнес Иван, и взгляд его потускнел, насторожился. Андрей коротко рассказал о себе. И взгляд Ивана опять стал доброжелательным, широкая дружеская улыбка окончательно согрела Андрея. Белокурая Машенька поглядывала на него с сочувствием.
Андрей изложил просьбу Дуси. Иван снова уселся на свое место.
- Вообще, конечно, нехорошо получилось, - сознался он. - Только вы, товарищ, немного опоздали. Мы тут недавно собрали металлолом, накупили подарков, сколотили агитбригаду, и дня три назад она выехала в Степной совхоз.
- Тогда порядок! - повеселел Андрей.
- Погоди, нам еще завком обещал, - задумчиво проговорил Иван, поглядывая на девушку. - А что, Машенька, не сходить ли нам с товарищем…
- Синиловым, - подсказал Андрей.
- С товарищем Синиловым к Котову? А? Мы-то ему уже надоели, а новый товарищ, может, и проймет его.