Повесть и рассказы о молодых рабочих, их труде, быте, любви, а так же очерки о Вьетнаме.
Содержание:
Медовый месяц 1
Рассказы 33
Поиски неизвестного 34
Дорога в длинный день 37
Тайка 41
Чужой 43
Золотые яблоки 49
Любовь и тревога - (из вьетнамского дневника) 55
Виктор Флегонтович Московкин
Золотые яблоки
Содержание:
Медовый месяц (Повесть)
Поиски неизвестного (Рассказ)
Дорога в длинный день (Рассказ)
Тайка (Рассказ)
Чужой (Рассказ)
Золотые яблоки (Рассказ)
Любовь и тревога (из вьетнамского дневника)
Медовый месяц
В кабинете яростно спорили.
Илья сидел на прохладном кожаном диване и чутко прислушивался: очень уж интересно было. Девушка в синей кофточке, с косой, уложенной на затылке, умела говорить с секретарями. Когда ожидала своей очереди, была тиха, как кролик, сидела, опустив глаза, ничего не видя и не слыша, но едва скрылась за дверью, голос зазвенел - резкий, требовательный, капризный.
Ей перечили сразу двое - кто-то еще был в кабинете секретаря. Но как жалко и глухо звучали мужские голоса! Может, потому, что они пытались ее уговорить, усовестить.
"Точно, она его разозлит", - подумал Илья о секретаре, и ему стало весело: никак не верилось, что эта раскричавшаяся девушка и есть та самая Галя Морева, школьница в коричневом платьице, белом переднике и с торчащими косичками. По крайней мере, такой он видел ее последний раз на выпускном вечере. Тогда она училась в девятом "Б". За год она сильно изменилась.
Девушка вышла из кабинета - боком, будто нехотя. Прикрывая дверь, успела крикнуть:
- В окно выброшусь! Отвечать придется…
- Давай. Тут невысоко, - раздалось из кабинета.
Райком комсомола находился на первом этаже. С улицы слышен был звон трамваев. Солнце жарило асфальт, и горелый запах его чувствовался в помещении.
Галя покосилась в открытое окно. Глубокий вздох вырвался из ее груди.
- Слабо прыгнуть-то! - с восторгом заметил Илья.
Она порывисто оглянулась. Маленький рот крепко сжат, серые продолговатые глаза злые, сама вся так и напружинилась, на румяном взволнованном лице появилось радостное изумление.
- О, Коровин! - произнесла она удивленно. - Я тебя сразу и не узнала. Видать, будешь богатым.
- Да уж куда богат, - усмехнулся Илья. - А я решил, что ты всерьез хотела из окна выбрасываться. Даже испугался.
- Думала припугнуть, но разве их, толстокожих, проймешь. Сидят там два чудика, заладили: "Иди на стройку". Нужна мне их стройка! Я контролером на большом заводе хочу работать, в огромном цехе… Чтобы посмотрела вокруг и страх взял - куда попала: грохот, лязг, и ты от станка к станку идешь как хозяйка. Замечательно, правда?.. Вот чего я хочу. А они веселенький разговор устроили. Стройка! На стройку я и без их помощи устроюсь - объявления на каждом углу налеплены… Наверно, тоже из-за работы? - спросила Илью. - Теперь все за этим ходят.
Илья кивнул:
- Хочу попроситься в Сибирь по комсомольской путевке.
- Да? - она растерянно моргнула, внимательно оглядела его, вроде позавидовала: - И родители отпустят?
- А чего ж, - не без гордости сообщил Илья. - Мать у меня - она отпустит.
- Что за жизнь, - весело сказала Галя. - В институт отговаривают - сначала поработай, определись. Определилась, желание есть работать - говорят: там и без тебя много таких, давай в другое место. А если я не хочу в другое место? У меня, может, тоже своя линия… Хоть бы родители куда-нибудь посылали, так я назло им дома стала бы сидеть. А они тоже: "Как хочешь, ты выросла, тебе и жить". Ты чувствуешь себя взрослым? - требовательно спросила она.
- Не совсем, - улыбнулся Илья.
С графином и стаканом в руках из кабинета вышел секретарь райкома - курносый и толстогубый. Несмотря на жару, одет строго. На отвороте пиджака комсомольский значок, галстук плотно стягивает мускулистую шею, лицо раскрасневшееся, потное. За ним парень лет двадцати трех, в кремовой рубашке и парусиновых брюках, затылок стриженый, из-под очков смотрят маленькие глаза, бесцветные, словно усталые.
Он сразу же тяжело плюхнулся на диван и стал смотреть в окно.
Секретарь неторопливо допил воду, надел стакан на горлышко графина и спросил:
- Решила, Морева?
- На стройку-то? - переспросила Галя. - Я лучше дворничихой в домоуправление пойду.
Илья обрадованно хмыкнул, а парень, усевшийся на диване, сказал секретарю:
- Что ты ее уговариваешь. Все равно не работник. У нас таких и без нее хватает.
"Со стройки, значит, - понял Илья. - Вербовщик".
- "Таких", - передразнила Галя. - Знаете вы меня, как бы.
Секретарь сказал миролюбиво:
- Вот и хотим узнать получше. Так что брось капризы и получай комсомольскую путевку. Договорились, Морева?
- Нет.
- Тогда как знаешь, - спокойно сказал секретарь. Потеряв к ней всякий интерес, повернулся к Илье: - Ко мне?
Илья, волнуясь, стал объяснять, что хотел бы в Сибирь.
- Почему так далеко? - вмешался "вербовщик", и его бесцветные, усталые глаза под очками на миг оживились, стали колючими.
- Э! Далеко! Зато интересно.
- Все это верно, - со вздохом сказал секретарь, будто самому захотелось в Сибирь. - Но путевку не дам. И не проси. Под боком у города строят крупнейший в стране нефтеперерабатывающий завод, а ты - Сибирь. Людей не хватает. Давай на строительство, сейчас направление получишь. Вот и секретарь комитета комсомола стройки - Трофимов. Познакомься.
- У нас только подъемных не дают, - сказал "вербовщик", он же секретарь комитета.
Илья разозлился: "Думает, ради денег еду".
- По себе, что ли, меряете? - спросил он Трофимова. Вышло грубо.
Но тот не обиделся, наоборот:
- Слушай, парень, - сказал он, - устраивайся к нам, много не потеряешь. Размах у нас не хуже сибирского. - И опять его бесцветные глаза стали колючими.
Прежде чем что-то ответить, Илья взглянул на Галю. Она помахивала пальцем около губ: дескать, не соглашайся.
- Я подумаю, - сказал Илья.
Трофимов кисло поморщился, словно глотнул уксусу, и опять стал смотреть в окно.
За окном звенели трамваи, пахло расплавленным асфальтом. Стоял душный летний день.
Из райкома вышли вместе, пересекли улицу и оказались на бульваре. Илья хмурил лоб, пытаясь найти, что сказать, но слов не было. Все-таки за год Галя очень повзрослела. Стучит каблучками по утрамбованной битым кирпичом дорожке: топ-топ, топ-топ. Туфли маленькие, нога аккуратная, упругая, а каблуки - как гвоздики. Удивительно: на гвоздиках и не падает. Смотрит по сторонам, одной рукой легонько размахивает, а вторая полусогнута: что же, мол, ты не догадаешься взять?
И Илья робко взял ее под руку, пристроился в шаг. Но едва ли ему стало легче. Беда с этими девчонками, умеют языки парням связывать. В таких случаях говорят о погоде. Например: "Вы не замечаете, как сегодня жарко?" Или: "Посмотрите, что за небо, - ни одного облачка!.."
Но вслух он сказал:
- Давно мы не виделись.
- Давно, - вздохнула Галя. - Что у тебя нового?
- Да ничего особенного. В прошлом году в институт не пошел. Немного поработал.
- Разве? - удивилась она. - А что ты делал?
- Великолепная была работа. "Голову выше. Вот так. Приготовились. Снимаю…" Другой раз сядешь у окна и посматриваешь на людей, что проходят мимо фотоателье: не зайдет ли кто увековечить свою личность. Жалко, ты никогда не заходила.
Галя засмеялась, потом сказала:
- Я думаю, неплохо было: чисто и не устанешь.
- Я так же думал… пока не сократили.
- Забавно.
- Вполне. Если не вспоминать, что сокращают самых непригодных.
Это произвело впечатление. После некоторого молчания она с доверием сказала:
- Захочу я, помогут устроиться в институт. Только дала слово: никогда не пользоваться услугами родственников. Выросла, так дайте возможность добиться цели самой.
"Красиво…" - усмехнулся Илья.
- А ты что, поступил бы иначе?
- Представь, никогда об этом не думал.
- Не верю, - решительно заключила Галя. - А вообще-то я тебя не узнаю, не такой был.
"Будто ты не изменилась", - мысленно возразил Илья, а вслух добавил:
- Родственников, которые могли бы куда-то устраивать, у меня нет. Поэтому никогда не приходило в голову.
- А мне приходит. И последнее время очень часто. - В ее голосе появились капризные нотки. - Помнишь, ездили в колхоз картошку копать? Кто меня назвал "маменькиной дочкой"?
- Забыл.