Наверное, всегда были, есть и будут мальчишки, мечтающие стать моряками - и никем больше! Им и посвящается эта повесть.
Читатель знакомится с героями повести у дверей приемной комиссии морской спецшколы, расстается с ними в первые дни Отечественной войны, не зная того, что ждет их впереди, но уже веря большинству этих мальчишек, потому что успел узнать их и полюбить, почувствовать в них будущих стойких и мужественных борцов.
Повесть динамична, окрашена добрым юмором.
Содержание:
ЮНОСТЬ ЧЕТВЕРТОГО ПОКОЛЕНИЯ 1
ГЛАВА 1. КАКОЙ ИЗ ТЕБЯ МОРЯК 2
ГЛАВА 2. ПОПРОШУ "ВОЛЬНО!" 4
ГЛАВА 3. ПЯТЬ МИНУТ ТРАВЛИ ДЛЯ СПЛОЧЕНИЯ КОЛЛЕКТИВА 5
ГЛАВА 4. ЧЕМУ РАВЕН МОРСКОЙ ПОВАР? 7
ГЛАВА 5. ЧЕРТ С НИМ, С БАНТИКОМ! 9
ГЛАВА 6. ДВЕ ШЕРЕНГИ МОСЛОВ 10
ГЛАВА 7. ПОСЛЕ ДРАКИ КУЛАКАМИ НЕ МАШУТ 12
ГЛАВА 8. БРЮХО ДОЛОЙ! 14
ГЛАВА 9. РАССЫЛЬНЫЙ ДИРЕКТОРА 15
ГЛАВА 10. НАСКВОЗЬ И ДАЖЕ ГЛУБЖЕ 17
ГЛАВА 11. "РЕЗИНОВАЯ ПЕРЕМЕНА" 19
ГЛАВА 12. НЕ ВСЕ СТРИГИ, ЧТО РАСТЕТ! 21
ГЛАВА 13. КТО ТАКОЙ МАРТИН ГИК? 22
ГЛАВА 14. В ДАЛЕКОЙ ТАЕЖНОЙ ИЗБУШКЕ 24
ГЛАВА 15. НА СВОЕМ ПИРУ ПОХМЕЛЬЕ 27
ГЛАВА 16. ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД 30
ГЛАВА 17. АРИЯ СНЕГИРЯ 32
ГЛАВА 18. ОТКРЫТЫЙ УРОК 34
ГЛАВА 19. БАРОМЕТР ПАДАЕТ… 36
ГЛАВА 20. МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ВАША ПАРТНЕРША 38
ГЛАВА 21. ХЛОПЦЫ, ЧЬИ ВЫ БУДЕТЕ?. 40
ГЛАВА 22. ЯКОРЬ ПОДНЯТ 42
ГЛАВА 23. ВАШ "КАТОРЖНИК" 44
ГЛАВА 24. ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ТАКТА 46
ГЛАВА 25. КРУТОЙ ПОВОРОТ 48
Примечания 50
Голованов Кирилл Павлович
Матросы Наркомпроса
ЮНОСТЬ ЧЕТВЕРТОГО ПОКОЛЕНИЯ
Эта книга, как и ее автор, родилась в городе, который от самых первых своих дней стоит лицом к морю, дышит морем, устремлен к нему пролетом всех своих проспектов, державным течением Невы. Извечная романтика дальних странствий и открытий, живущая здесь с петровских времен; романтика революции, воплощенная волнующе и убедительно в грозно-стройном облике "Авроры"; романтика Великой Отечественной, огненная и яростная, как атакующий порыв морской пехоты, трагическая и гордая, как подвиг блокады, - таков воздух этого города, удивительная его атмосфера, в которой вырастают флотоводцы и поэты открытого моря.
Книги, создаваемые ими, передают свою тему, свои трепещущие вымпелы подобно эстафете - из поколения в поколение: Иван Гончаров и Константин Станюкович, Алексей Новиков-Прибой, Леонид Соболев, Всеволод Вишневский, Сергей Колбасьев…
В 1940 году в сборнике рассказов "Краснознаменная Балтика" Леонид Соболев говорил о трех поколениях моряков, прокладывавших в ту пору курс нового, советского флота. Он говорил о матросах революции - тех, что памятной октябрьской ночью шли на штурм Зимнего, вели по железным дорогам гражданской войны грохочущие бронепоезда, а по вспененным снарядными осколками рекам отчаянные красные флотилии. Он вспоминал комсомольцев первого "шефского" призыва 1922 года, поднимавших на "солнечные реи" флаги возрождаемых кораблей. Он вглядывался в дерзкие глаза самых молодых - этим всего полгода спустя довелось принять бой с фашистами у стен Лиепаи и Таллина, пробиваться сквозь бомбы и торпеды в Кронштадт, топить гитлеровские транспорты в фиордах Норвегии, держать оборону Одессы, отстаивать Севастополь. Это и было третье поколение - поколение "Морской души".
Но как раз в том же самом сороковом году в только что созданную Ленинградскую военно-морскую спецшколу подали документы пятнадцатилетний Кирилл Голованов и его товарищи-сверстники. Те самые, которые изображены в повести "Матросы Наркомпроса", правда, под вымышленными именами. И наверное, не будет никакой ошибки, если мы сегодня назовем этих ребят представителями четвертого поколения, которому было доверено принять из рук отцов и старших братьев нелегкую и ответственную эстафету советской морской славы, а наипаче - морских тягот, тревог и трудов.
Достаточно сказать, что сам Кирилл Голованов, вывезенный вместе с уцелевшими "спецами" из блокадного кольца на Большую землю в феврале 1942 года, был снят с эшелона с диагнозом дистрофии третьей степени - семнадцатилетний парень весил 25 килограммов 400 граммов! В таком состоянии из двухсот блокадников при своевременном врачебном вмешательстве и нормальном питании выживал только один. Но Голованов не просто выжил. Через три госпитальных месяца он вернулся в спецшколу (ее перевели к тому времени в сибирский городок Тару на крутом берегу Иртыша), за три летних месяца осилил программу 9-го класса, сдал, не уступая однокашникам, экзамен, а осенью того оке года уже был во Владивостоке на подготовительном курсе Тихоокеанского высшего военно-морского училища.
Он и его друзья еще захватили войну - здесь же, на Тихом океане, штормовым летом сорок пятого года. А в апреле сорок седьмого Голованов уже лейтенант, командир артиллерийской боевой части (БЧ-2) на сторожевике "Ураган" на Северном флоте. Еще год, и он флаг-офицер командующего этим флотом. Здесь и начинаются его первые литературные опыты, все сильнее тянет его к перу, все определенней становится стремление служить флоту именно этим трудом, став военным журналистом и - чем черт не шутит! - быть может, даже писателем… И он создает повесть о военных моряках, озорную и круто подсоленную, и шлет ее в Москву Всеволоду Вишневскому…
Ответа от Вишневского он не получил. Как мы увидим дальше, автор "Оптимистической трагедии" не был в том повинен - произошло какое-то досадное недоразумение, которое разрешилось лишь много лет спустя. Но в ту пору, о коей идет речь, Голованов ни о чем подобном, конечно, не догадывался. Молчание Вишневского он воспринял как решающий приговор своей литературной попытке, и это, разумеется, заставило его основательно усомниться в своих способностях. О писательстве он больше не помышлял. Но зато военная журналистика уже захватила его по‑настоящему. В 1949 году он поступает на редакторский факультет Военно‑политической академии имени Ленина, блестяще оканчивает его через четыре года и становится постоянным корреспондентом газеты "Красная звезда" на Тихом океане, затем газеты "Советский флот" на Балтике. Пишет, печатается, а главное, плавает часто и много на всех классах кораблей - от крейсера до подводной лодки. Прежняя военно-морская специальность очень помогает ему. Стремительно растущий современный наш флот открывается капитану 3-го ранга Голованову отнюдь не со стороны, но как близкая, родная стихия.
Тем временем бывшие его однокашники, "матросы Наркомпроса", уверенно прокладывают свои собственные жизненные курсы. Четвертое поколение советских моряков, вступившее в лучшую пору зрелости, занимает достойное место на самых высоких командных мостиках большого флота. Среди позавчерашних "спецов" - вице‑адмирал Е. И. Волобуев, контр-адмиралы - инженеры Б. П. Акулов и Р. Д. Филонович, многочисленные доктора и кандидаты наук, лауреаты и заслуженные изобретатели. И еще в их числе бывший флагманский штурман Краснознаменного Северного флота, ныне начальник кафедры Военно-морской академии контрадмирал Дмитрий Эрнестович Эрдман, не подозревавший о том, что послужит прототипом главного героя в книге, которую вы держите в руках.
А вызвало эту книгу к жизни, подняло ее из глубин писательского воображения и памяти письмо, полученное Кириллом Головановым от… Всеволода Вишневского! Да, да, то самое - воистину долгожданное, да что там! - давно уже немыслимое, нежданное, потому что Всеволод Витальевич умер в 1951 году, а его ответ лейтенанту Голованову добрался до адресата двенадцать лет спустя, будучи напечатан в посмертно вышедшем шеститомном собрании его сочинений.
"Повесть Ваша удачная, - ошеломленно читал Голованов. - Вы чувствуете флот, пишете о нем. с настоящей любовью и знанием. Повесть Вашу со своим отзывом я перешлю завтра в журнал "Знамя". Надеюсь, что ее напечатают.
Присылайте свои литературные пробы и далее. У Вас все данные для того, чтобы писать. Но не увлекайтесь этим сразу чрезмерно. Сначала убедитесь в своих силах, постепенно приобретайте стаж и никоим образом не отходите от службы. Только служба и морская профессия откроют Вам настоящие пути в литературе. Это дело проверенное. Морские писатели должны быть солеными, опытными моряками, их кругозор должен быть весьма широким".
Ах, как долго шли к нему эти добрые и такие нужные слова! И как непросто было теперь воспользоваться ими!.. К. этому времени Голованов был вынужден демобилизоваться. И хотя продолжал корреспондентскую деятельность и даже выходил в высокие полярные широты на атомоходе "Ленин", морская служба осталась позади. Да и многолетняя газетная работа успела сказаться на его стиле, почерке, на отношении к слову. Ведь он уже давно не помышлял о литературе.