Была минута, когда броневик, как бы испугавшись бесстрашного балтийца, умолк и даже попятился немного. Потом короткое дуло пулемета шевельнулось, уставилось прямо на матроса... Моряк в это мгновение размахнулся и сильным броском швырнул две связанные гранаты под колеса броневика.
Взрывом "Ахтырца" подкинуло. Он накренился на одну сторону и затих.
Воспользовавшись короткой заминкой, головная группа путиловцев, солдат и матросов прорвалась за баррикады, опрокинула юнкеров и через ворота ринулась во двор Зимнего дворца.
Отбросив штыками часовых, они по двум лестницам проникли в главное здание и кинулись в коридоры, надеясь найти в какой-нибудь из комнат спрятавшихся министров Временного правительства.
А юнкера тем временем оправились и пулеметным огнем отсекли на площади путь другим отрядам восставших. За баррикады больше никто уже не пробился.
Наступавшие откатывались назад. Стрельба ослабевала.
- Где же те, что прорвались? - спрашивала Катя у возвращавшихся.
Но ей никто не мог толком ответить. Одни утверждали, что человекам сорока удалось пробиться к Эрмитажу, на Миллионную улицу, а другие нехотя говорили:
- Остались за баррикадами, видно, в плен попали.
Появились раненые. Кате пришлось тут же, под фонарем, останавливать кровь, накладывать повязки. Разгоряченные красногвардейцы не хотели уходить с поля боя.
- Мы им еще покажем. Сейчас будет сигнал к новой атаке.
Отряд смельчаков, прорвавшихся в здание Зимнего дворца, настороженно продвигался по комнатам. Шедший впереди Проняков дернул на себя резную дубовую дверь и шепотом передал:
- Не заперта... Давай все сюда!
Стараясь не греметь винтовками, красногвардейцы устремились за ним. Они спешили укрыться, так как внизу слышались голоса преследователей.
Комната, в которую проникли за матросом рабочие и солдаты, была освещена хрустальной люстрой. Здесь все сверкало: и причудливо расписанный потолок, и стены с лепными, позолоченными украшениями, и натертый воском паркетный пол.
Жители окраин и деревень, озираясь по сторонам, шагали по паркету с такими предосторожностями, точно они попали на гладкий лед.
- Запирай двери и гаси свет! - распорядился Андрей. Дождавшись, когда его приказание выполнят, моряк повел красногвардейцев дальше по затемненному коридору.
Следующий зал был также освещен: свет пробивался из щелки чуть приоткрытых дверей.
Опасаясь засады, Проняков шепотом передал: "Приготовить гранаты", - и, подойдя на цыпочках к дверям, рывком распахнул их.
И здесь все увидели мчавшуюся на них конницу.
Солдат в рваной шинелишке, шедший впереди Кокорева, мгновенно метнулся в сторону и, видимо, забыв, что он находится в здании, по-петушиному закричал:
- Спасайсь, братцы!.. Кавалерия!
Этот панический крик так подействовал, что многие, не разобрав, в чем дело, ринулись назад.
- Стой... Стой! - требовал Андрей Проняков.
Но бегущих невозможно было остановить. У раскрытых дверей остались лишь рабочие Выборгской стороны и Василий с Дементием. Они поняли, что это огромное зеркало отражает висевшую на стене картину. Художник с таким искусством написал
масляными красками скачущих во весь опор всадников, что люди и лошади казались живыми.
- Вот ведь черти неотесанные! Выдали себя и нас! - злился моряк. - Картины испугались.
И, как бы в подтверждение его слов, послышались выстрелы. Солдаты, выбежавшие на лестничную площадку, наткнулись на юнкеров. Там завязалась свалка.
- Стойте в темноте, - посоветовал Андрей. - Я посмотрю, нет ли другого выхода.
Он прошел в зал и, найдя за портьерами дверь, приоткрыл одну створку, но тут же захлопнул ее и бегом вернулся назад.
- Офицеры, - сказал он. - Если сюда кинутся, стойте спокойно, а потом - рвите напролом.
Большое зеркало, занимавшее простенок, отразило появившихся офицеров. Их было человек десять. Они шли с оголенными саблями.
Красногвардейцы, стоявшие в темноте, притаились., сжимая в руках винтовки.
Офицеры, увидев, что в соседней комнате темно, остановились у дверей, не решаясь идти дальше.
- Надо включить свет, - сказал один из них.
И в этот момент моряк, державший винтовку наперевес, с криком "полундра!" ринулся на столпившихся офицеров. За ним устремились путиловцы.
Разбросав золотопогонников, путиловцы проскочили в дверь за портьерой, пересекли две комнаты, попали в длинный коридор со многими дверями, а из него - на узкую лестницу.
Андрей Проняков, бежавший впереди, видимо, свернул куда-то раньше. Он вдруг исчез.
- Пойдем искать его, - предложил Дементий, утирая кровь с виска.
- Что у тебя? - обеспокоился Василий. - Чепуха, кожу содрал.
- Где же мы его найдем? Слышишь, - шпоры звенят? Это за нами гонятся.
- Может, здесь схлестнемся с ними?
- Нам не справиться… много их, - сказал Василий. - Спускайся вниз.
Чтобы не греметь сапогами по лестнице, пути-ловцы съехали вниз по перилам.
Попав в темный подвал, они прижались в угол и стали вслушиваться в топот ног и голоса преследователей. Звон шпор приближался.
- Посмотри, нет ли какого хода.
Василий зажег спичку. Слева оказалась широкая дверь. Ее, видимо, кто-то взломал, потому что пробой был вырван.
- Давай сюда.
В большом подвальном помещении пахло вином и сыростью. Вдоль стен виднелись какие-то бочки и ящики. А далеко впереди тускло светилась лампочка.
- Винный склад, - определил Кокорев. - Если здесь спрячемся, не скоро найдут.
Неожиданно из-за какого-то закоулка вышли в полосу света два юнкера, нагруженные бутылками в серебристой обертке. Заметно покачиваясь, они стали удаляться.
- Вино воруют, - догадался Дементий. - Там, наверное, другой выход есть. Идем, может, найдем лазейку на улицу.
***
Услышав стрельбу из пушек, министры Временного правительства, сидевшие в Малахитовом зале, перешли во внутренние покои дворца. Вдруг до них донесся тревожный шум. Он приближался. Слышались крики и выстрелы в коридорах.
Неожиданно на верхней галерее Фельдмаршальского зала появился моряк. Решив, что он попал в засаду, Проняков отцепил от ремня гранату и, размахнувшись ею, крикнул:
- Полундра!
Юнкера, стоявшие в охране, врассыпную метнулись в стороны и попадали на пол.
Граната стукнулась в стенку, откатилась в угол и разорвалась, обволакивая все дымом.
Взрывом контужен был часовой, а министры отделались лишь испугом.
- Как попал сюда матрос? - допытывались они. - Изловить мерзавца и расстрелять!
Вскоре открыли огонь пушки Петропавловской крепости. Один из снарядов влетел в окно, но не разорвался. Во дворце началась паника. Юнкера гасили свет, а ударницы женского батальона заметались по коридорам и вестибюлю.
- Прекратите стрелять! - истерически требовали они. - Мы выходим сдаваться.
Офицеры не стали их удерживать.
На площади появились с белыми платками в руках плачущие "ударницы". Красногвардейцы прекратили стрельбу и пропустили их за свои цепи. За ротой "ударниц" увязалось несколько десятков юнкеров и прапорщиков, побросавших оружие. Но баррикады продолжали угрожать пулеметами.
Катя подошла к двум прапорщикам, которых обыскивали солдаты, и в упор спросила:
- Скажите, что ваши сделали с рабочими, прорвавшимися в Зимний?
- Ничего, их только разоружили, - поспешил заверить ее молодой прапорщик. - Расстреляли немногих.
Катя больше ни о чем не спрашивала. Не желая, чтобы ее слезы заметил кто-нибудь, она отвернулась и, ничего не видя перед собой, отошла во мглу под аркой.
Рыкунов и Кокорев, поблуждав по темным подвалам, вышли к комнатам первого этажа, где был размещен военный лазарет. Раненые, на костылях, в марлевых повязках и халатах, толпились в вестибюле. У мраморной чаши они помогали матросу натягивать на плечи узкую юнкерскую шинель.
"Свои", - понял Кокорев.
- Давай выходи, - сказал он Дементию.
И действительно, раненые солдаты, желая хоть чем-нибудь помочь штурмующим, пооткрывали в палатах окна в сад и пропускали во дворец пробиравшихся к ним со стороны Адмиралтейства матросов и кексгольмцев. Те переодевались и, разбредясь по этажам, поднимали неожиданную стрельбу в коридорах.
Это увеличивало панику среди осажденных.
"Надо и нам своих позвать", - решил Кокорев.
Оставив во дворце Дементия, надумавшего разыскивать Пронякова, он через окно вылез в сад.
На площади все еще шла перестрелка. С Невы светили прожектора кораблей. По голым верхушкам деревьев струился то голубой, то фиолетовый свет,
Кокорев перелез через высокую железную ограду и, отыскав у Салтыковского проезда другой отряд путиловских дружинников, сообщил им, как можно проникнуть во дворец.
Его повели к члену Военно-Революционного комитета. Тот отобрал человек сорок молодых парней и сказал им:
- Со стороны Эрмитажа наши уже просачиваются во дворец. А вы действуйте отсюда. Сигнал будет общий. Как только услышите его, прорывайтесь во внутренние покои с криками "ура", создавайте впечатление, что юнкера окружены.
Вскоре по цепям осаждающих был отдан приказ: прекратить стрельбу, ждать сигнала к штурму.
Площадь на время примолкла. Над ней лишь гудел ветер да колыхались лучи прожекторов.
В тишине из-под арки раздался выстрел, а затем крик:
- Вперед!
Его подхватили на Миллионной улице, у Певческого моста и Александровского сада.