Когда гимназисты, развязав затекшие руки и ноги Виталия, отпустили его, он не смог подняться, а только охнул и опять ткнулся лицом в грязный затоптанный пол. Мержевецкий, пихнув его ногой, предупредил:
- Если пожалуешься, - хуже будет! Запомни! Гимназисты забрали папиросы и, - выскочив из будки, захлопнули дверь.
Отлежавшись, Виталий в темноте побрел домой. В окне Туси Бонич сиял яркий свет. Она, наверное, торжествовала. Он отломил от водосточной трубы толстую сосульку, чтобы бросить ее в стекло, но передумал: "Сегодня мне не убежать. Еще успею отомстить. Никому из них пощады не будет".
Несколько дней он не мог сесть, спал только на правом боку и животе, но никому не жаловался. Накачивая из бочки пиво и разнося его по столикам, Виталий обдумывал, как лучше наказать гимназистов.
В "Красный кабачок" часто заходили парни с Емельяновки, пиратствовавшие в Гавани и на реке Екатерингофке. Они продавали кабатчику то, что им удавалось стащить с кораблей и барж, покупали вино и уходили хулиганить в Екатерингофский сад. Вот этих емельяновских пиратов Виталий и решил нанять для мщения. Рассказав их главарю - Мишке Ершастому, - что нужно сделать с гимназистами, Аверкин спросил:
- Сколько за работу возьмете водки?
- За каждого гимназиста по бутылке, - не задумываясь, ответил Мишка-Ершастый. - Разделаем так, что родная мать не узнает.
- Идет, - согласился Виталий.
Вечером в темноте он наклеил на окно Туси Бонич крошечную записку: "В четверг в пять часов жду на старом месте В.". Ему все еще не верилось, что девочка предала его. "Если старшеклассники не придут, - значит, она не виновата", - думал он.
В четверг емельяновские парни, получив от Аверкина в задаток бутылку водки, устроили засаду в сторожке. А сам Виталий с папироской в зубах прошелся мимо гимназии и уселся на скамейке в скверике против окна Туси.
Ждал он недолго. Гимназисты с двух сторон подошли к скамейке и, усевшись с ним рядом, схватили за руки.
- Молчать и не сопротивляться, - приказал Медя-Печенег, - иначе тут же забьем кляп в рот!
- Отпустите, я больше не буду, - плаксивым голосом попросил Аверкин.
- Кто тебе позволил нарушать приговор суда?
- Я тогда не расслышал… простите.
- Тебе же сказано: приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
- Но я же нечаянно.
- Это мы сейчас выясним.
Продолжая крепко держать Аверкина за руки, гимназисты рывком подняли его. Виталий искоса взглянул на Тусино окно: занавеска была отогнута, - девочка наблюдала за ними. Чтобы не показаться трусом, Аверкин вскинул голову и сказал:
- Ведите, не боюсь! Плевал я на ваш суд. И он первым шагнул вперед.
По пути Виталий думал: "Только бы раньше времени они не почувствовали опасности и не потащили в другое место". Он умышленно остановился и заартачился:
- Дальше я не пойду.
Но гимназисты не стали слушать Аверкина; дав пинка, силой потащили его в сторожку. А там на них накинулись емельяновские парни со свинчатками..
Драка была недолгой: через несколько минут окровавленные и оглушенные гимназисты лежали на полу.
- Чего еще устроить? - спросил Мишка-Ершастый.
- А вы их не поубивали ли? - спросил Аверкин.
- Не бойся! Чего этим бугаям сделается? Сомлели только.
- Тогда дайте им по двадцать пять горячих. Пусть помнят, как других бить.
***
В субботу утром в "Красный кабачок" зашел околоточный. Старый Аверкин, как всегда, налил большую стопку водки и сказал:
- Мое почтеньице Евсею Антонычу.
Околоточный припухшими глазами оглядел помещение - нет ли постороннего народу - и, буркнув: "Ваше здоровье", - опрокинул стопку в темную пасть под рыжие усы. Затем крякнул, пожевал квашеной капусты и сиплым басом произнес:
- Так что придется тебе, Фрол Семеныч, младшего со мной отпустить. Пристав требует.
- Пристав? - растерянно переспросил кабатчик. - Да что мальчишка мог натворить? Он же все время тут вертится.
- Не могу знать. Велено немедля.
- Виталька! Собирайся к господину приставу! - крикнул отец. А когда Виталий прошел за стойку, он свирепым шепотом спросил: - Ты чего там наделал?
- Это не я. Емельяновские гимназистов ремнем отстегали.
- Гимназистов? Ремнем?.. Фу ты, господи! - облегченно вздохнул кабатчик. - А мне бог весть что подумалось.
Он торопливо завернул в тонкую оранжевую бумагу две бутылки дорогого коньяку и громко, чтобы его слышал околоточный, произнес.
- Отнесешь господину приставу и скажешь, что я низко кланяюсь.
Околоточный привел Виталия прямо в кабинет пристава - тучного мужчины с крупнопористым красным лицом.
- Так что младший Аверкин доставлен, - доложил околоточный.
- Хорошо, можешь идти, - буркнул пристав и, отвалившись на спинку кресла, хмурым взглядом смерил Виталия с ног до головы.
- Что ж это ты, молодой человек, натворил, а? - грозно шевельнув усами, спросил он. - Ночью из-за тебя людей поднимают.
Мальчик в ответ согнулся, как сгибался его отец перед знатными посетителями кабачка, и вкрадчиво произнес:
- Папаша велел вам кланяться и пожелать здоровья.
При этом он еще раз поклонился и отдал приставу пакет. Тот взял его и, услышав бульканье, несколько смягчившись, сказал:
- Жаль мне твоего папашу, но теперь ничего уж не сделаешь. Проходи за портьеры, там тебя ждет следователь.
В соседней комнате за столом сидел жидковолосый человек с очень бледным и неприятным лицом. Взглянув на Виталия, он отодвинул бумаги, которые читал, и отрывисто спросил:
- Аверкин?
- Ага.
Следователь жестом пригласил его сесть в кресло и уставился на Виталия острыми зрачками блекло-зеленых глаз.
- Гимназисты Меднов, Хилков и Мержевецкий тебе знакомы?
Виталию стало не по себе.
- Да, - ответил он.
- Кого ты подговорил избить их?
- Я не подговаривал… Парни сами заступились за меня.
- Кто эти парни?
- Не знаю. Я их раньше не видел.
- Советую тебе вспомнить и назвать имена, иначе ты отсюда не уйдешь… увезут прямо в тюрьму. У одного из гимназистов сотрясение мозга. Он в больнице… дело может кончиться плохо. А двое Других - дома с постелей не поднимаются. Нам известно, что во всем виноват ты.
- Я их не трогал… Они сами хотели меня бить.
- Но ты ведь цел? А гимназисты избиты. Учти, они все дворяне. Их отцы очень влиятельные люди. Я думал спасти тебя, но ты отпираешься. Придется взять под стражу.
Следователь протянул руку к кнопке звонка. Виталий взмолился:
- Дяденька, миленький, не надо под стражу!.. Я вам все расскажу.
- Прекрасно. Мне тоже не интересно сажать тебя за решетку. Ну-с, я слушаю… Кто они?
"Как же я выдам? Емельяновцы зарежут меня", - вдруг подумал Виталий и почувствовал такой страх, что у него заныло в желудке. Положение казалось безвыходным. Губы у Аверкина затряслись, и он заплакал.
Следователь неодобрительно покачал головой.
- Слезами теперь делу не поможешь, - заметил он. - Если ты боишься своих сообщников, то я могу пообещать: они ничего не будут знать о тебе. Понял?
- Но, если вы обманете, они засекут насмерть.
- Кто они?
- Емельяновские… Мишка-Ершастый, Вадька Косой, Гавря..
- Ага-а! Известные личности. Давно мы до них добираемся.
Следователь что-то записал в настольном блокноте и, опять уставясь на Аверкина, спросил:
- Ты их подкупил?
- Нет, я только угощал.
- Это одно и то же. Подстрекателей еще хуже наказывают.
- Но вы же обещали, - плаксиво напомнил Виталий.
- Да, да. Можешь не беспокоиться. Но спасти тебя может только одно… если ты станешь нашим агентом.
- Как это агентом? Я не понимаю.
- Ты книжки о сыщиках читал?
- Читал.
- Ну вот, будешь помощником сыщиков, а потом, может, сам станешь таким же, как Нат Пинкертон'или Ник Картер.
- А я сумею?
- Сумеешь, дело не сложное, - заверил следователь. - К вам в "Красный кабачок" приходят всякие личности. Ты приглядывайся к ним, особенно к мастеровым. Прислушивайся, о чем они сговариваются и передавай нашим агентам. Заходить они к тебе будут часто. Узнаешь своего по кольцу: оно будет повернуто камнем к ладони. Только об этом никто не должен знать, даже твой отец. Понял?
Виталий кивнул и, понизив голос, спросил:
- А вы мне револьвер дадите? Следователь нахмурился.
- Для чего тебе он?
- А если гнаться за кем или задерживать?
- Этого тебе не придется делать. Ты должен быть незаметным. Понимаешь? Невидимкой. Иначе мы бы взрослого завербовали, а тебя в тюрьму отправили. Но взрослый быстрей попадется, тебя же, мальчишку, мало кто заподозрит. Ты должен делать вид, что разговоры посетителей тебя вовсе не интересуют. Позевывай да по сторонам смотри, а сам - ушки на макушке и слушай. Никаких слежек без моего разрешения! И оружия не носить. Оно выдаст тебя.
- Значит, я и полицейскому не могу сказать: "Именем закона, арестуйте вот этого", - да?
- Не можешь. Я же объяснил: ты должен быть самым обычным мальчишкой. Если что срочное, - сообщай агенту, его не будет, - околоточному, но так, чтобы никто не заметил.
"Красный кабачок" находился невдалеке от кладбища, там, где кончался город. Это место было выбрано не случайно. Кабатчик знал, что после похорон к нему будут компаниями заходить "помянуть Усопших". Въезжающие в город также заглянут в первый кабачок, и выезжающие забегут на прощание "опрокинуть" стопочку.