- Товарищи офицеры! Вы прибыли к нам, в Амурскую область, в то время, когда международная обстановка, как никогда, осложнена. Китайские руководители непрерывно нагнетают атмосферу напряженности, не останавливаются даже перед вооруженными провокациями… Кто, как не партия, делает все, чтобы не допустить войны, в то же время зорко бдя, не застали бы нас врасплох. Всякий агрессор должен получить немедленный и могучий отпор, а проще говоря - уничтожен… - Он порозовел, для убедительности помолчал, якобы унимая нахлынувшее волнение, мужественным голосом продолжал:
- Слово партии для советского военнослужащего высший закон, ибо наша армия партийна, это армия партии, вооруженной самой передовой, ленинской теорией…
По казарме бесшумно прохаживались два солдата, поправляли кровати, заправляли постели.
- Скажу вам прямо, положение с младшим офицерским составом у нас очень напряженное. Более пятидесяти процентов штатных командных должностей не укомплектовано. Надо учитывать и тот факт, что границы нашей бескрайней Родины очень растянуты, что, кроме Дальнего Востока, существуют другие очаги международной напряженности. Короче говоря, людей в армии не хватает. Особенно офицеров. Можно было бы увеличить численность армии, удлинить срок военной обязанности, но партия избрала другой путь - сохранив существующий контингент, усилить боевую и политическую подготовку, повысить требования к военной подготовке гражданского населения. В свете этих решений вас и призвали в армию…
Подполковник держался непринужденно, это оценили сразу. Говорил без бумажки, расхаживал между слушателями, возвращаясь к столу, чтобы произнести наиболее, как он считал, важное.
Форма безукоризненно выглажена, гимнастерка великолепно заправлена.
- Чем это они так сапоги чистят? Блестят, как бараньи яйца! - шепотом спросил Коровин. Казаков пожал плечами.
- Необходимо всемерно разнообразить формы агитации и пропаганды, всякий раз искать индивидуальный подход к солдату, знать, чем живет личный состав, быть в курсе общественно-политической жизни части…
Лейтенант Петров, отмотав длинную нитку и затаив дыхание, начал просовывать ее под ремень сидящего впереди Моси Фишнера. Привязав, передал длинный конец назад, Панкину. Тот обмотал ниткой лежащую перед ним шахматную доску.
Офицерская аудитория довольно переглянулась.
- Чтобы не быть голословным, приведу вам два конкретных примера…
Замполит воспрянул, даже руки в карманы засунул, просветлел лицом, предвкушая возможность расцветить лекцию таким жизненным случаем, подчеркивающим гуманный характер и мягкий юмор наших воинов:
- В Чехословакии, чего греха таить, перед вводом войск Варшавского договора, влияние империалистической пропаганды было большим. И вот на стенах в Праге появились надписи: "Может ли слон раздавить ежа?" Наши танкисты оказались находчивыми, они не стирали эти враждебные лозунги, а только приписали внизу: "А если ежа побрить?" Слушатели всегда одобряют эту шутку…
Подполковник улыбнулся, обвел глазами постные лица.
- Так… Второй распространенный вопрос касается наших вооруженных сил. Наша партия неустанно проводит политику мира. Поэтому наш оборонный бюджет на протяжении многих лет остается на одном уровне - около 17 миллиардов рублей, а в то же время военные бюджеты империалистических государств непрестанно растут. И солдаты задают вполне логичный вопрос - а не отстанем ли мы безнадежно в военном отношении перед лицом потенциальных агрессоров? Мол, они-то вооружаются все больше и больше, а мы топчемся, мол, на месте… Как же так?
Он сделал хитрую гримасу.
- А объяснять это надо следующим образом…
Все, оказывается, проще пареной репы, позволил еще одну шутку лектор. У американцев-то вся военная промышленность находится под властью монополий, которые беззастенчиво вздувают цены на военную продукцию. Вот их военный бюджет, не будь дураком, и растет. У нас же, благодаря преимуществам социалистической системы, цены постоянны, ни о каких прибылях не может быть и речи, промышленность производит военную продукцию по себестоимости.
- Вот и получается, что мы, при нашем, я бы сказал, разумном бюджете, выпускаем гораздо больше техники, чем американцы… Так что не волнуйтесь, товарищи, партия в этой области отставания не допустит!
Товарищи и не думали волноваться. По их лицам было видно, что они, вежливые люди, слушают внимательно, но длится это уже полтора часа…
- Да, да, я понимаю, мы несколько увлеклись, пора уже и перекурить. Перерыв, товарищи!
Все зашумели, потянулись к дверям, на воздух. С грохотом полетела привязанная шахматная доска, фигуры рассыпали по казарме. Замполит не понял, в чем дело, но смеялся вместе со всеми.
Шутливо толкали Тимоху.
- Вот кто, сука, припер нас сюда! Раз ты коммунист, значит, тоже принимал участие в решениях партии!
Тимоха отшучивался:
- Моя бы воля, я б такую пиздоту и близко к армии не подпускал!
- Как вам нравится басня о военном бюджете? Солдат-то, Бог с ними, а нас зачем же за дураков принимать… - сказал Коровин.
- Ну почему, если исчислять продукцию в ценах 1913 года, любой танк будет стоит тысячи три…
- Да не будьте вы детьми! - загорячился Панкин. - Какие цены? Кому они нужны? При нашей системе можно тратить сколько хочешь и на что хочешь! А военный бюджет можешь иметь неважно какой маленький, чтоб хватило только на выплату пенсий или, положим, на канцелярские расходы…
- Нет, я думаю, все дело в быстроте и четкости банковских операций…
- Да что ты порешь! Какая быстрота и четкость? В наших учреждениях! Мы вот не можем картошку вырастить, чтоб до весны хватило!
- Что ты хер с пальцем сравниваешь! Нет картошки! Большое дело! Да пусть хоть хлеба не будет, хоть водки, никого это особо не взволнует! А танки и пушки должны быть всегда, без перебоев и всяких там временных затруднений.
Если действительно надо, так у нас сделают! - почти кричал Панкин.
- Да чего ты, Жора, орешь! - примирительно сказал Теличко. - Может, ты частично и прав. Я, пожалуй, думаю, что дело гораздо проще. Ведь каждый, практически, завод выпускает военную продукцию. Если это паровозы, выпускают и танки, если это холодильники, здесь же делают и ракеты, шьют ползунки и шьют, к примеру, солдатские пилотки. И все по символическим ценам, чтобы не сказать бесплатно. А настоящая стоимость вооружения включается в себестоимость невоенной продукции.
- Да что вы над этой мудистикой головы ломаете? Других забот нет, что ли? Пошли в казарму, холодно, - сказал Витя Петров…
Командирский голос
Долго никто не мог понять, почему старший лейтенант Рогозин держится с ними так по-фельдфебельски. К чему этот казарменный язык, громкий голос, бесконечные требования обращаться по уставу? Вроде человек он неплохой, глуповат, правда, по молодости лет, но искренне старается помочь во всем, бегает в штаб выяснять, что не ясно, не жалуется из-за ерунды начальству… Но его манера раздражала. Что за солдафон, в конце концов! Зачем валять дурака перед взрослыми людьми. Наконец раскусили - старший лейтенант подавал пример, именно так, дескать, разговаривают с подчиненными. "Делай, как я!" - вспомнили генерала.
- Нужно запомнить важное правило! - Рогозин расхаживал перед строем. - Никакого панибратства! Никаких там Ваня или Петя. Обращаться только по уставу! Иначе солдаты сядут вам на шею. Главное, отработать командирский голос. Отданная вполголоса команда остается, как правило, не выполненной.
С голосом обстояло из рук вон плохо. Каждый по очереди орал команду, Рогозин терпеливо огорчался.
- Да нет, лейтенант Фишнер, вы кричите, как осел перед случкой! Повторите: "Взво-о-д! Напра-ВО!" - последний слог он выкрикивал с выдыхом, получалось и вправду внушительно.
Мося Фишнер, бледный, с тонкой шеей, явно не вояка, кричал, приседая от натуги. В строю смеялись…
Выяснили, почему у офицеров черные зубы - виной была местная вода. Как объяснили, в ней содержалось много сероводорода и аммиака, она имела неприятный привкус, но зато ее было вдоволь. В маловодных амурских степях это было редкостью. Успокоили - зубы начинают чернеть месяца через три, не раньше.
С едой стало лучше.
После того как на третий день в столовой отказались от еды, майор Назарян устроил общее собрание. Пришел замполит и лейтенант-завстоловой. Коллективный отказ от приема пищи - чрезвычайное происшествие в армии, лейтенанты это знали.
Замполит был очень серьезен.
- Я не согласен с вами, товарищи, по двум причинам, - начал он. - Во-первых, денег у вас пока нет, а полк не располагает средствами, чтобы кормить вас в офицерской столовой. Во-вторых, вы начинаете свою военную службу с акта, который не делает вам, советским офицерам, чести. Какой пример вы подаете солдатам? Выходит, что они люди, так сказать, второго сорта, могут это есть, а вы, молодые офицеры, - голубая кровь, ваши нежные желудки не принимают простой солдатской пищи.
Упоминание о желудках обидело лейтенантов.
- Вы бы подали пример, поели эту дрянь, чем солдат кормят! То-то свиньи от столовой не отходят, знают, люди не едят этого! Да хоть бы этой херни было вдоволь! Воруют на кухне по-черному! Что солдаты глотают такие помои, скрывать надо, а не хвастаться! Как священный долг выполнять, так будьте любезны, а как зарплату офицерам выплатить, так не располагаем средствами! Сначала надо подумать, как средства расположить, а потом уж сгонять народ со всего Союза в эту тундру!
Уладил смуту майор Назарян.
Предложил готовить офицерам отдельно. Высчитывать дополнительно по рублю в день, в счет будущей получки. Усилить, как говорится, солдатскую норму. А пока за продукты заплатит полк…
Занятия начинали надоедать.