До деревни, если через болото, оказалось всего около часа ходьбы, солдаты, вооружившись длинными палками, в темноте, наощупь, по кочкам и пружинистым травяным островкам ходили в клуб на танцы, хотя и танцевать-то не все умели. Приятно просто постоять у стенки, посмотреть на танцующих, потолкаться у дверей, увидеть смеющихся девушек. Возвращались за полночь, ощупывая дорогу палками, проваливаясь в грязь, неизвестно как ориентируясь…
- Ваши запреты ни к чему не приведут, - сказал Панкин. - Кто будет следить, чтоб не бегали в самоволку? Вы? На меня лично не рассчитывайте. Я ночью спать должен, мне целый день в поле сидеть. Как можно заставить, если люди не хотят работать? Только голодом и тюрьмой. Кормить мы их обязаны, а тюрьмы поблизости нет… Это не так просто, уговорить людей работать по-настоящему.
- Я вам, если желаете, покажу, как управляться с лодырями и хитрожопыми саботажниками! Отправлю в полк двух-трех, на губу, остальные, увидите, сразу начнут работать. Приказ - это все! Если я прикажу солдату умереть, он должен умереть! - презрительно сказал Синюк.
- Правильно, умереть он должен, потому что он солдат. А говно, скажем, вычерпывать - это дело говновоза. И мы не можем упрекать говновоза, что он не хочет умирать по приказу своего начальства, - сказал Казаков. - Если люди работают, они должны быть хоть как-то вознаграждены. Даже собачкам в цирке дают после каждого номера сахар.
- С завтрашнего дня переходим на аккордную работу, - решительно сказал Коровин. - Выполнил норму, без фуфла, конечно, и свободен. И нормы установить не от фонаря, чем больше, мол, тем лучше, а выполнимые, по силам.
- Вы никак не поймете, что здесь армия, а не артель инвалидов, - недовольно сказал Синюк. - Игрушечки играете! Добром это не кончится, помяните мои слова!
Слова капитана не поминали, хотя поначалу солдаты отнеслись к предложению недоверчиво, пообещать, мол, все можно, Родина вас не забудет, им верить нельзя, говорили умудренные.
На следующий день третья батарея выполнила норму до обеда, уходя с поля, выжидательно поглядывала на офицеров, что те скажут, посмотрим, мы сделали работу, значит, до вечера можно отдыхать, поспать или походить по лесу.
За день куча увеличилась вдвое.
Взвод Панкина придирчиво сортировал картошку.
Самую лучшую, крупные и чистые клубни, отбирали в мешки, отставляли в сторону, офицеры ревниво следили, помогали, для себя выбираем, халтура недопустима.
Картошку помельче, но тоже хорошую, грузили в "Урал", для полка.
Казаков стал на "Б" популярнейшей личностью.
Стоило "Уралу" остановиться у дома одного из минометчиков, как появлялась масса желающих выпить с ним, и именно сейчас, зачем откладывать, зайдем на минутку, вон и жена приглашает.
Женщины отзывали Казакова в сторонку, приятно улыбались, просили и их не забывать, подбросить пару мешочков.
Казаков выпивал охотно, командовал, куда сколько, вежливо не отказывал, обещал позаботиться, хотя самое лучшее, пусть сами приедут, это недалеко, отберут и возьмут сколько нужно, хитрил он, помня о трудоемкой сортировке.
От скуки разъезжая по окрестностям, Алексеев обнаружил большое поле с капустой. Крупные кочаны собирать было легко, почти играючи, нагрузили полный кузов, не меньше трех тонн.
Капустный транспорт пожелали сопровождать все пять лейтенантов, один Казаков не справился бы, не выпьет же он сам столько водки, сразу насосется, как паук, и начнет раздавать направо и налево.
Берите сколько хотите, надо будет, еще привезем, веселились лейтенанты, наваливая капусту прямо под окнами, это только для семей покрытых славой артиллеристов, пехота пусть сама проявляет разумную инициативу.
Бережно и с достоинством принимали знаки внимания - бутылки водки, сдержанно благодарили, естественно, без взаимовыручки не проживешь, мы вам, вы нам, святой принцип зрелого социализма.
Благотворительная раздача капусты, продукта желанного и изысканного, взволновала офицерское население, убедила - откладывать нельзя, через пару дней овощная страда закончится, теперь все зависит от расторопности мужиков-кормильцев.
Начались золотые дни.
Каждый день к сараю-складу подъезжали машины, ветхие транспортные и строевые, матово-зеленые, новенькие, чистенькие. Оставалось загадкой, как командиры добились разрешения на выход из парка боевой техники с ограниченным моторесурсом, иными словами, используемой исключительно в целях боевой подготовки, на маневрах и учениях, два-три раза в год.
Капитан Алексеев, переполненный деловитостью, вызванной утренним стаканом водки, сознавая свою нужность, принимал подношения, устанавливал очередь, выделял людей, шумно сетовал на нехватку мешков, поторапливал, быстро и неразборчиво говорил.
Одна батарея была полностью переведена на сортировку, солдаты ползали по куче, разгребали руками, грузили тяжеленные мешки.
Организация работ требовала коренной и немедленной перестройки, иначе первая часть договора - вывоз урожая с поля, выполненной быть не могла, не хватало людей. И речи не могло быть, чтоб реализация основного пункта - заготовка картошки для полка, и логически дополняющего его подпункта - снабжение овощами семей военнослужащих, была поставлена под малейшее сомнение, о такой глупости и не заикались.
Шесть лейтенантов, инженеров, дипломированных организаторов социалистического производства, сидели на перевернутых корзинах посреди поля и размышляли.
- Будем последовательны, - сказал Казаков. - В договоре сказано о картошке, полностью убранной с поля, и о ста тоннах, причитающихся полку. О величине урожая ни слова. В принципе можно предположить, что всей собранной картошки едва хватило на оплату.
Лейтенанты соглашающе покивали.
- Напрашиваются два вывода, - сказал Панкин. - Первый, заказчика, то есть совхоз, не интересуют размеры кучи в сарае, это косвенно подтверждается и условиями складирования. Через полмесяца, еще до нашего отъезда, картошка померзнет при утренних заморозках. Второй, вытекающий из первого. О результатах нашей работы будут судить не по тоннам, а по отсутствию картошки на вспаханной земле.
- А кто сказал, что эта адская машина настолько конструктивно безупречна, что выкапывает всю картошку? - оживился Гранин. - Половина так или иначе ею испорчена.
- Абсурдно затрачивать живой труд на увеличение обреченной на гниение кучи, - рассудительно сказал Казаков.
Коровин встал.
- Подведем итоги производственного совещания. Солдаты собирают на бороздах только целую картошку. Разрезанная остается на месте. Два человека на взвод идут с лопатами за сборщиками и присыпают землей оставленный брак. Таким образом, выполняется наше обязательство - поле должно остаться чистым.
- Ну, а куча, какая будет, такая будет, мы собрали все! - осознал наконец ситуацию тугодум Курко. - Но и нам придется попотеть, последить за тружениками социалистических полей. Чтоб ради быстрейшего выполнения нормы не наполняли полкорзины обрубками, а сверху притрушивали целой. За этими фуфлыжниками нужен глаз да глаз.
Счастливо найденное решение позволило высвободить массу рабочих рук, послать на уборку всех, только несколько слабачков неутомимо чистили ненадоедавшую картошку.
"Уралы" теперь шли с поля прямиком в полк, минуя склад.
Капитан Синюк часами бродил по лесу, собирал грибы в большую корзинку, каждый час приносил ее полную, вываливал грибы на брезент и снова отправлялся на грибную охоту.
Капитан Алексеев, в свободное от выпивки с приезжающими время, бесконечно пересчитывал бутылки в углу избушки, переставлял ящики со сэкономленной тушенкой, аккуратным штабельком складывал пачки чая, который сам, никому не доверяя, заваривал в солдатском котле. Чай в армии всегда был мерой благополучия, из него приготовляли чифир, сверхконцентрированный настой, выпив который, достигали эффекта опьянения, но без запаха, то есть недоказуемого и ненаказуемого. Поднатужившись, капитан ворочал мешки с крупой - перловой, овсяной, гречневой, ящики с серого цвета макаронами и рожками, большие банки с томатной пастой.
В противоположном углу лежали продукты, большую часть которых предстояло еще сэкономить, каждый день Алексеев бережно и скрупулезно перекладывал в первый угол харчи, не израсходованные за сутки. Экономия была большая, солдаты наслаждались картошкой и грибами, был смысл варить только суп, все остальное оставалось бы в котлах.
Чистая любовь
Два незнакомых прапорщика, ракетчика, почтительно поздоровались и церемонно поинтересовались состоянием дел, здоровьем подчиненных и степенью усталости офицеров.
Встревоженный вначале куртуазностью незнакомцев, Алексеев к концу светского приветствия догадался, в чем дело.
Невдалеке стояла пятитонная машина, и поразительно вежливые прапорщики надеялись загрузить ее картошкой. Не для них самих, успокоили, для семей офицеров, несущих нелегкую вахту у пультов недремлющих ракет, щита Родины.
За дурака принимают, огорчился Алексеев и сказал:
- Хозяйственными вопросами у нас заведует лейтенант Коровин. Поезжайте в поле, разыщите его и изложите вашу просьбу.
И важно добавил:
- Я, простите, занят. Дел, как понимаете, полная жопа…
Через полчаса ракетчики привезли Коровина и Казакова.
Приезжие отошли в сторонку, давая возможность обсудить сделку.
- Предлагают херню, поебень всякую, - скептически поджимал губы Коровин. - Есть бочка олифы, два баллона с кислородом и девять оцинкованных ведер, новых. Хотят пятьдесят мешков, тара у них своя.
- Зачем нам ведра? - удивился капитан.
- Ведра-то пригодятся, - сказал Казаков. - Да и на олифе с кислородом, если их грамотно опрокинуть совхозу, можно прилично поиметь. Это дефицит.