- Солдаты! - закричал он. - Знаком ли вам защитник Родины младший сержант Зуев? Будучи вчера в карауле на вещевом складе, он самовольно оставил пост и проник на склад! Как обыкновенный вор, значит. И украл он там вот эту пару офицерских штанов! Понятное дело, через неделю у него демобилизация и он решил приодеться! Чтоб выглядеть перед односельчанами боевым сержантом, в новых штанах! Я приказал отдать его под суд! Теперь он вместо дома поедет в штрафной батальон! И впредь буду так поступать со всеми ворами и злостными разъебаями, покидающими вверенные им посты! Караул, арестовать его!
Солдат вытирал нос рукавом.
Двое солдат и начальник караула повели его к гауптвахте.
- Только так! И не иначе! - тихо сказал полковник начальнику штаба. - А что делать? Будем добренькими, полк окончательно развалится…
Командиры батальонов закричали команды, разворачивая полк для прохождения церемониальным маршем перед маленькой трибуной. Оркестр, визжа замерзшими трубами, заиграл марш. Отбивая ногу, первый батальон запел:
"Непобедимая и легендарная,
В боях познавшая радость побед!
Родная армия, родная армия!.."
Лейтенанты смешно и старательно печатали валенками шаг…
Декабрьский день короток, сразу после обеда начинало смеркаться, вместо совещания в штабе, на радость всем, устроили партсобрание, беспартийные позволили себе пораньше поехать домой.
Коротая вечер, зашли в столовую похлебать картофельного супа. С завистью поглядывали на соседний столик - там пили пиво. Лейтенанты же, в ожидании новогодней получки, жили постно.
- Белоус правильно поступил, - сказал Тимоха, - надо примерно наказывать воровство, особенно в армии.
- Вот именно, особенно, - тихо сказал Фишнер. - Как можно наказывать за воровство, когда по всей стране воруют? Сам не воровал, что ли?
- Коммунисты не воруют, еще Владимир Ильич сказал, что некрасиво воровать, если ты настоящий большевик, - сказал Коровин.
- При чем тут коммунист, - обиделся Тимоха. - Ты Ленина не трожь… Я говорю, что надо дисциплину укреплять.
- Он прав, - сказал Янич, добрый парень, особо не пьющий, хотя и работал начальником стройки. - Ведь впечатление такое, что на постах все спят. Я вот вчера был в карауле, прихожу в парк, нет часового и все тут! Потом выясняется, залез в кабину и хрюкал спокойно всю смену. И это не старик, а салага, уже службу понял… Иду дальше, на артсклад. Кричим с разводящим, нет часового, хоть ты плачь! Я и туда, и сюда, ну, думаю, китайцы сняли, тревогу объявлять нужно. А он лежит себе, блядище, в снегу, завернулся в тулуп и спит! Мороз под пятьдесят! Правда, он мордва какой-то, не русский…
- А ты б не бегал по постам! Отметку поставил бы в журнале, что караулы проверил, вот и все, - сказал Фишнер.
- Ну! Остается только так и делать! - сокрушался Янич.
- Да что вы херню городите! - громко воскликнул Коровин. - Как будто не ясно - распиздяйство, как везде!
- Точно, точно, лейтенант! - откликнулся из-за соседнего столика щуплый веснушчатый капитан Бабошин, командир батареи САУ. - Армия это зеркальное отображение народа. Народ пьет, и армия пьет, воруют везде, и в армии воруют, все очки втирают, и в армии то же самое…
- Нет, Бабошин, ты не говори! Сами виноваты, что порядка нет, - капитан Алексеев разволновался. - Раньше, при Жукове, дисциплина была… Бывало, обнаружит старшина окурок в казарме, сразу тревога по батарее! Окурок на носилки и в лес! Бегом, марш-бросок километров на десять для всех! Окурок хоронить… Яму выкопать метр на метр… И все это вместо сна! И был в армии порядок! А сейчас…
- Ты такие поебеньки салагам рассказывай! - насмешливо сказал Бабошин и допил пиво. - Пойду еще возьму…
- Была б моя воля, я сделал бы, как Гитлер в тридцать третьем году, - сказал капитан Синюк, минометчик. - У него тоже в армии бардак был, генералы жаловались, под суд, мол, надо пол-армии… Гитлер и говорит, вы не валяйте дурака, судами ничему не поможешь… Поставьте по углам на каждом плацу по виселице. И чуть что, вешайте… Повесили десяток-другой, и в армии до конца войны порядок был… Я сам солдатом начинал, знаю, только палкой по жопе, другого они не понимают…
Небольшая мелочь
"Поморин" - зубная паста болгарского производства - пользовался спросом. До этого Белоус запретил продажу в солдатском магазине одеколона. Тогда неизвестно откуда узнали новый способ опьянения: "Поморин", содержавший какие-то ароматические эфиры, разводили в кружке с водой и пили. Два тюбика было достаточно, на час-два человек пьянел. Лейтенанты не верили, но после солдатской получки им показали на помойке кучу выдавленных тюбиков…
Сейчас капитан Алексеев выкладывал на стол в каптерке пачки дешевых папирос, туалетное мыло, печенье, нитки. На руки он выдавал солдатам только по рублю, чтоб старики не отбирали все деньги. На остальные он сам покупал в магазине заказанное. Капитан ходил и на почту, получать переводы для солдат, суммы маленькие, пять-десять рублей, но и их нельзя было отдавать владельцу. Установил порядок: служишь хорошо - получи рубль из своего перевода, сачкуешь - сиди без денег.
- Да хер с ним, с "Поморином", - хлопотал вокруг коробки Алексеев, - буду выдавать каждое утро по два тюбика на батарею… Пусть при мне чистят зубы… Ну что, пойдем в кормушку? Уже время… Курко, строй батарею, отправляй в столовую, потом догонишь!
"Кормушку" придумал командир полка. Чрезвычайно удачно, считали офицеры. Полковник приказал начпроду поставить в солдатской столовой отдельный стол, для желающих обедать бесплатно.
- И повара будут чувствовать контроль, - сказал тогда полковник, - и лейтенанты не подохнут с голоду… Деньги-то сразу пропивают, дураки бестолковые, а потом замазку на окнах объедают… А полк не обеднеет, воровать будут поменьше, и все…
Вася Горченко, кадровый лейтенант-сапер, высокий, стройный и красивый, скандалил в столовой. Нагнувшись, он кричал в "амбразуру", раздаточное окно в стенке, отделяющей кухню от зала.
- Ты что, стебаный по голове, меня за салагу принимаешь? Ты думаешь, я буду эти бациллы есть? Совсем, блядюги, оборзели, заворовались! Какое ты мясо офицерам даешь?! - кричал он повару-старику, держа бачок с кашей.
- Вы, товарищ лейтенант, не разоряйтесь! - кричал в ответ повар. - Где я вам мясо возьму? Не нравится, идите в столовую!
- Ты что, пизденыш, орешь на меня! - Горченко со всего размаху метнул тяжелый бачок в амбразуру. Повар присел, бачок с грохотом ударился о плиту и раскололся. Разлетелась горячая каша…
Красный от возбуждения Горченко вернулся к офицерскому столу.
- Только так, другого языка эти бляди не понимают! - сказал он.
Солдат-раздатчик нес новый бачок, обмотав его ремнем, чтоб не обжечь руки. Поставил перед Горченко.
- Ну вот, - сказал тот, - и мясо нашли!
Притихший второй батальон по команде приступил к принятию пищи, а офицеры, поев мяса, подались в штаб, на совещание.
Белоус был в ударе, вошел, можно сказать, в раж, перемыл все полковые косточки, просидели до вечера, еле успели до закрытия столовой… Ложиться спать еще было глупо, монастырский ужин - гороховый суп и два вторых без котлет - все-таки приподнял настроение, и Казаков решил заглянуть к другу.
- Садись, Вадим! - Коровин был в плавках. Полыхала печь.
Из большого магнитофона "Темп-3" страстно хрипел Высоцкий. Магнитофон был гордостью Коровина, он купил его неделю назад, махнув рукой на долгое последующее безденежье.
- Слушай, Вадим, - вдруг засмущался Коровин. - Мандавошек я подхватил в Благовещенске…
Казаков встревоженно посмотрел, не шутит ли?
- Пойди купи мазь, ртутно-сернистая называется…
- Ты смеешься, что ли? Через час весь полк будет знать! Жена Алексеева в аптеке работает… Через два дня Новый год… Я вот подумал, попробую "Хлорофосом" вывести эту пакость. Если это от тараканов, то они тем более передохнут… Глянь, я конец тряпкой обмотал, чтоб не щипало… А плавки - чтоб не разбежались. Помоги-ка!
Казаков взял баллончик и, затаив дыхание, направил вонючую струю в плавки Коровина. Тот взвыл и запрыгал по комнате - щиплет!
В дверь громко постучали.
- Кто там? - испугался Коровин.
- Тревога, товарищ лейтенант!
Солдат их батареи, в каске, с противогазом и автоматом стоял на пороге.
- Майор Оверьянов тревогу по батарее объявил, за вами послал!
- Что там случилось? Уже девять часов… И в полку тоже тревога?
- Нет, только у нас…
Почти бежали, напрямик через лес, задыхаясь от морозного воздуха. Приятнейшего лунного цвета снег, в небе потрескивали звездочки, тишина притаилась между деревьями…
Минометная батарея стояла по стойке "смирно" в полной боевой выкладке. По проходу между кроватями расхаживал Оверьянов.
- А, - сказал он, увидев лейтенантов. - Спасибо, что соизволили прибыть!
- Что случилось, товарищ майор?
- О-о, ничего особенного, товарищи лейтенанты с высшим образованием! Всего лишь небольшая мелочь - минометная батарея не боеспособна и все! - иронизировал Оверьянов.
Майор был очень пьян. Красные глаза, мокрые толстые губы, шибающий в нос перегар.
- Сегодня я отдал приказ снабдить все табуретки бирками, То есть написать, что за такую-то и такую-то табуретку ответственен тот-то и тот-то… За любое военное имущество должен быть кто-то ответственен… Если я зайду в казарму и увижу кучу говна, я подниму тревогу! Но если на этой куче будет бирка: "Ответственный такой-то", я скажу - правильно, в армии так и должно быть! И что вы думаете?.. Эти подлецы и не подумали выполнить приказ! На трех табуретках бирок нет! Сержант Сон, вы пойдете под суд! Ты ответишь мне за это, подлец!