- Не говорите так, Павел Петрович. Это мальчишеский прием - поддразнивать. Дело не в трусости, а в трезвой оценке положения. Не справлюсь.
Павел Петрович посмотрел на взволнованного Бакланова долгим внимательным взглядом.
- Дорогой Алексей Андреевич, - сказал он негромко. - Неужели вы и в самом деле думаете, что одни из нас не имеют этого права - не справляться, а другие его имеют.
Павел Петрович, то расхаживая по кабинету, то останавливаясь против Бакланова, который вновь опустился в кресло, то садясь рядом с ним, долго рассказывал о том, как поручали ему руководство участком в цехе, потом как поручили руководство всем цехом, как сделали главным металлургом завода, как, наконец, прислали сюда, в институт.
- Мне всегда говорили, что это надо, очень надо. И, видимо, это действительно надо. Особенно страшно было идти сюда, к вам. Страшно, что не справишься. Но разве это допустимо - не справиться? Нельзя, Алексей Андреевич, не справиться. Надо справиться, во что бы то ни стало, но справиться. И я вас очень-очень прошу помочь мне в этом.
Наверно, речь Павла Петровича была такой взволнованной, наверно, говорил Павел Петрович так горячо, что Бакланов больше не протестовал и не отказывался. Уходя, он обещал подумать.
Павел Петрович был доволен. Он радовался тому, что разговор с Баклановым состоялся. Он уже несколько дней назад послал в министерство просьбу назначить Алексея Андреевича заместителем по научной части, но не находил удобного случая сказать ему об этом. Получилось все очень удачно. Отлично получилось. Подумает и, конечно, согласится.
В кабинет вошла Вера Михайловна и сказала Павлу Петровичу, что к нему просится Нонна Анатольевна Самаркина.
- Пусть заходит, - сказал Павел Петрович. Он был в хорошем настроении и встретил Самаркину приветливо. - Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста. Чем могу быть полезен?
Самаркиной его настроение не передалось. Она села перед столом, мрачная, хмурая, заговорила раздраженно и зло:
- Этот мальчишка Ратников не имеет диплома кандидата наук, но занимает должность, которая полагается кандидату. А я имею диплом кандидата наук, но должности, какая полагается кандидату, мне не дают.
- Вы недовольны работой? - спросил Павел Петрович, все еще не теряя доброго расположения духа.
- Дело не в работе. Что мне поручают, то я всегда выполняю честно и добросовестно. Дело в том, что мне не платят той ставки, какая полагается кандидату наук.
- Так вы чего же хотите?
- Я хочу, - чеканила Самаркина, - чтобы Ратникова перевели на другую должность, а меня назначили на его место, на котором полагается ставка кандидата наук.
- Он плохой работник, этот Ратников?
- В данном случае не имеет значения, какой он работник. У него нет диплома, вот что главное в данном случае.
Павел Петрович невольно вспомнил чьи-то слова о том, что в институте Самаркина была известна как незаменимый оратор на любых собраниях. На партийных, на профсоюзных, на производственных, на банкетах по поводу чествования кого-либо и даже на панихидах, когда раздавался вопрос: "Кто хочет взять слово?" - первой стремительно подымала руку Самаркина и зычным голосом выкрикивала: "Дайте мне!" Это ее качество чрезвычайно ценил секретарь партбюро. Самаркина выручала его на тех собраниях, где никто не хотел выступать первым.
- Я выясню обстоятельства вашего дела, - сказал Павел Петрович, скрывая возникающую неприязнь к Самаркиной, - но прошу вас учесть, что в любом случае прежде всего значение имеет способность работника работать, а не его дипломы. Дипломы - второстепенное.
- Но у вас-то, например, диплом ведь есть! - воинственно выкрикнула Самаркина.
- О нем никто никогда не вспоминает. В том числе и я.
- Вы что же, отрицаете роль документов, определяющих квалификацию специалиста?
- Ничего я не отрицаю. - Павел Петрович чувствовал, что раздражается все больше и что скрывать это ему становится все труднее. - Но далеко не всё эти документы определяют. Они не определяют главного: того, что человек получил от своей мамы, многоуважаемая Нонна Анатольевна.
- Если я поняла вас правильно, товарищ Колосов, если вы говорите о наследственности, то это же типичный идеализм! Вы отрицаете значение воспитания, влияние среды!
- Короче, - сказал Павел Петрович подымаясь, чтобы дать понять Самаркиной, что разговор окончен, - я разберусь в этом деле: вы - или Ратников, Ратников - или вы. До свидания.
После ухода Самаркиной Павел Петрович попросил Веру Михайловну Донду вызвать неизвестного ему Ратникова.
Пришел молодой человек лет двадцати шести - двадцати семи с очень белым лицом и очень светлыми длинными волосами, сероглазый и, как Павлу Петровичу с первого взгляда показалось, какой-то девочкообразный - слишком скромный, слишком смущающийся и краснеющий. Павел Петрович с трудом уговорил его сесть в кресло. Ратников раз десять сказал: "Ничего. Я постою", прежде чем в конце концов сел. У Павла Петровича невольно возникла мысль о том, что Самаркина, повидимому, права - свою должность беленький молодой человек занимает преждевременно. Он спросил Ратникова, в каком отделе тот работает и какой темой занимается.
- Вообще-то, - ответил Ратников тихим, срывающимся голосом, - моя тема - оборудование мартеновских печей. Мы работаем вместе с товарищем Харитоновым. Но, извините, товарищ Колосов, я в последнее время увлекся поисками способов, с помощью которых можно было бы увеличить производство стали в действующих печах. Основную свою тему немножко запустил, на меня вот жалуются, говорят, что я даром деньги получаю.
- Это кто же так говорит?
- Ну, и товарищ Харитонов и товарищ Самаркина. Они меня на партбюро вызывали. Я кандидат в члены партии. Мне там очень попало. И я понимаю, что и вы… - Он замолчал.
- Что - что и я? - спросил Павел Петрович.
- Ну, что и вы мною недовольны.
В Ратникове Павел Петрович увидел подкупающую искренность, ту ясность и прямоту, которые свойственны молодости. Он вспомнил себя в такие же годы. Он начинал чувствовать симпатию к этому человеку.
- Так чем же вы увлеклись в последнее время, расскажите? - попросил Павел Петрович. - И что же вам удалось отыскать?
- Видите ли, товарищ Колосов, - заговорил Ратников своим тихим голосом. - Стране надо очень много стали, надо очень быстро увеличить ее производство. Это сделать можно совсем не обязательно только за счет нового строительства. Это можно ведь сделать и за счет повышения емкости мартеновских печей. Нужна только их частичная реконструкция.
- Правильно, можно так увеличить выпуск стали. Кто же возражает вам?
- Мне не то чтобы возражают, но говорят, что это совсем не научная тема, а чисто производственное дело, и пусть я иду на производство. Что ж, я не против, я пойду на завод. Но и там буду заниматься этим делом. Я в институт не просился, меня так распределили. Правда, мне тут нравится, не скрою от вас. Тут у меня шире горизонт. Вот я, например, обследовал два больших уральских завода. Металлургических. И что же? Там можно добиться такого положения, что можно будет получать дополнительно многие десятки тысяч тонн стали. Я докладывал об этом в группе, товарищ Харитонов посмеялся: куда ты, говорит, лезешь, ты только вчера со школьной скамьи. А я, товарищ Колосов, не вчера окончил институт, а четыре года назад. Товарищ Архипов - заместитель по научной части - тоже моим докладом не заинтересовался. Какие-то критические замечания о нем высказала товарищ Шувалова. Ну, а к слову Серафимы Антоновны все, знаете, как прислушиваются.
Он смотрел на Павла Петровича ожидающими, встревоженными глазами. Павлу Петровичу хотелось встать, погладить его по этим светлым волосам, сказать: "Ну чего ты, дружок, испугался? Если ты уверен в правоте своего дела, то дерись за него изо всех сил, грызись зубами, бейся, как львенок". Но он сказал другое:
- Что же, по-вашему, надо на тех заводах сделать, чтобы получить дополнительные десятки тонн стали?
- Видите ли, товарищ Колосов, реконструировать действующие мартеновские печи, чтобы повысить их емкость, это дело нетрудное. Правда ведь?
- Правда.
- Но ведь одновременно понадобится увеличить грузоподъемность разливочных ковшей.
- Тоже верно.
А раз увеличится грузоподъемность ковшей, то увеличится и нагрузка на подъемные краны, на каркас здания.
- Вы рассуждаете абсолютно правильно, товарищ Ратников.
- Да, это, конечно, для вас азбучные истины, - совсем тихо сказал Ратников. - Но вот азбучные, а эффект дают громадный. Чтобы частично реконструировать печи, чтобы частично усилить краны и конструкции зданий, совсем не надо останавливать производственный процесс в цехе. Это тоже очень важное преимущество. А второе ведь то, что и затраты невелики. Я назвал вам эти два завода на Урале. Емкость печей там можно увеличить не меньше чем на треть, а для усиления конструкций потребуется всего лишь тонн по двадцать пять стали на блок здания, обслуживающий одну печь.
- И это обеспечит дополнительно выплавку в десятки тысяч тонн ежегодно? - спросил Павел Петрович.
- Да. А чтобы создать новые мощности для выплавки того же количества стали, потребовалось бы затратить шесть миллионов рублей и около тысячи восьмисот тонн стальных конструкций.
- У вас интересные наблюдения и интересные мысли, товарищ Ратников. Где ваш доклад? Пожалуйста, принесите.
Ратников вскочил.
- Вот спасибо, товарищ Колосов! Вот спасибо! Вы почитаете, сами увидите. - Голос его был уже не такой тихий, как в начале разговора, и лицо порозовело. Радости своей он не скрывал.
- Несите, несите доклад! Потом подумаем вместе, что-нибудь да и решим. Как вы считаете?