Марина едва заметно усмехнулась.
- Сказала… Много, мол, времени прошло с тех пор, переменились мы. А то, что было, иным теперь кажется…
- Тебе и вправду так кажется?
- Дурочка ты, Анька.
- Спасибо. Только ты вначале на себя погляди. Куда уж какая умница! "Разве ж Марка можно прогнать?" А не прогнала бы, так не ушел бы. Чего ж реветь теперь?
Анна встала, прошлась по комнате и снова вернулась к сестре.
- Ну, хватит, - сказала она. - Хватит, слышишь? - И вдруг рассмеялась. - А Марк-то твой белобрысый - красавчик! Плечи - во! Силушки небось у других не занимать. Приголубит такой - замрет сердечко. Замрет, а?..
Марина молчала.
- Чего молчишь? - не унималась Анна. - Не жалко, что другую вместо тебя приголубить может? Я бы на твоем месте… Эх, дева, дева… Мне вот уже под тридцать, а я, сама знаешь, все берегу себя… А для кого берегу? Попадется какой-нибудь хлыщ, скажет: "Наверно, до меня никому не нужна была?" Удавлюсь тогда с горя. Порой думаю: плюнуть на все, кинуться на шею любому молодцу да крикнуть: "Бери!" И не могу… Не могу без любви… Грязи боюсь… Ведь не отмоешь ее потом…
Анна взглянула на Марину. Та сидела совсем неподвижно. И невидящими глазами глядела сквозь нее. Наконец чужим голосом сказала:
- Да, потом не отмоешь…
- Я не про тебя, - спохватилась Анна. - Не про тебя, слышишь?
- И про меня, - глухо проговорила Марина.
- Нет, я вообще… Ни про кого. Так просто… А глаза у твоего Марка вроде как уж очень печальные…
Марина вздохнула. И опять надолго замолчала.
ГЛАВА III
1
Марк проснулся, когда и Степан Ваненга, и Саня Кердыш были уже на ногах. Кердыш стоял у своего фрегата, ненец сидел на кровати. Говорили они шепотом, боясь, наверно, разбудить его. Говорили о нем, о Марке. И, кажется, в чем-то не соглашались друг с другом.
- К Беседину не надо, однако. - Степан встал, подошел к Кердышу и остановился рядом с ним. - Нехороший Беседин человек. Жадный шибко, ух какой жадный. И других учит: хватай-хватай!
- Плевать на Беседина, - сказал Кердыш. - Каждый человек своим умом живет. Если Беседин дрянь - значит, и все у него там дряни, что ли?.. Чудишь, Степа. Да и куда еще. Дня три назад Беседин шумел в кадрах: "У меня аврал, подбросьте двух сварщиков…" Сам слыхал. А ему сказали: "Нету сейчас сварщиков, подожди". Вот и дело.
- Плохой он человек, Беседин, - продолжал Степан. - Не надо бы к Беседину…
Марк сбросил одеяло, натянул брюки. Кердыш и ненец разом обернулись. Степан сказал:
- Проснулся? А мы тут с Саней толкуем: куда тебе работать идти?
- Слышал, - улыбнулся Марк. - Этот Беседин кто - бригадир?
- Бригадир, - ответил Кердыш. - Ему сварщики нужны. Будем тебя к нему устраивать, не возражаешь?
- Ладно. Спасибо за участие.
- Беседин - классный сварщик, большой мастер, - сказал Кердыш. - На каждом собрании его хвалят.
- Не все хвалят, - заметил Степан. - Парторг Петр Константиныч не хвалит, однако. Не шибко, говорит, хороший человек Беседин.
- Ничего, - ответил Марк. - Была бы работа по душе.
Они оделись, зашли в столовую, позавтракали и отправились в порт. Марк шел, поглядывая то на Саню Кердыша, то на маленького ненца, и у него было такое ощущение, что эти парни и он сам давно уже стали друзьями, давно уже вот так каждое утро ходят вместе на работу по улицам этого северного города.
Улицы были еще безлюдны, только где-то в стороне погромыхивал трамвай.
Марк сказал:
- Поздно у вас светает. У нас в это время солнце уже на сто метров от земли.
- Зимой тоже? - спросил Степан.
- Зимой тоже. Хотя греет меньше, зато светит вовсю.
- А тут солнышко скоро совсем уйдет, - вздохнул ненец. - Только фонари будут. А в тундре и фонарей нету, однако. Длинная ночь в тундре. У-ух, какая длинная…
Он снова вздохнул, но Марк подумал, что как раз по этой длинной ночи в своей тундре и тоскует Степан Ваненга, что чего-то не хватает ему здесь, так же как не хватает сейчас Марку его солнца. Положив руку на плечо ненца, Марк участливо спросил:
- Грустишь по своим краям?
- Есть немножко, - признался Степан. - Тянет туда маленько, в тундру-то…
Марк хотел еще о чем-то спросить, но Кердыш незаметно толкнул его в бок. Марк понял: тема, наверно, щекотливая. И промолчал. Они вышли к набережной. Река была такой же темной, как вчера, так же пенились сизые гребни, но сейчас, хотя только еще рассветало, здесь царило необычайное оживление. Десятки катеров с короткими флагштоками, на которых развевались голубые и красные вымпелы, сновали от одного берега к другому, тащили баржи, выводили к морю лайнеры, груженные лесом, рудой, машинами… Гудки и сирены неслись со всех сторон. Два громадных траулера шли в кильватер своим ходом, на одном из них огни еще не были потушены, и казалось, что по реке плывет небольшой городок. Следом за траулером, натужно воя моторами, два буксира тащили к устью океанский пассажирский теплоход. Четыре или пять рядов иллюминаторов теплохода тоже светились огнями, и, отражаясь в темной воде, эти огни словно горели в глубине.
Марк остановился, спросил:
- А порт где?
- Порт везде, - ответил Кердыш. - И там порт, - он показал рукой влево, потом вправо, - и там. Везде порт.
Марк понял не сразу. У них, на юге, порт тоже не маленький, но все вместе: пакгаузы, грузовые площадки, краны стоят рядами, службы - впритык друг к другу, корабли - один за другим. А здесь причалы растянулись на десяток километров. Сколько видно глазу - везде высоченные штабеля леса, горы каких-то тюков, ящиков, руды… Но больше всего - леса. Будто привезли его сюда со всего Севера - доски, десятиметровые круглые бревна, рейки, шахтовый круглячок, потом опять доски, опять бревна…
- Везде порт, - повторил Степан. И с плохо скрытой гордостью добавил: - От окоема до окоема. Вот как.
Только через полчаса они добрались до места. Десятки кильблоков стояли почти вплотную друг к другу, и почти на каждом - траулер, теплоход, танкер, самоходная баржа. У некоторых кораблей обшивка была разворочена, и наружу торчали похожие на скелеты шпангоуты. У других были сняты палубные надстройки, рули, бушприты, и эти корабли казались какими-то куцыми, страшно неуклюжими. Не корабли, а корыта. Тут же, под широким навесом, Марк увидал кучу стальных листов, содранную, изъеденную ржавчиной обшивку, погнутые рули, лопасти тускло поблескивающих винтов.
- Кладбище, однако, - заметил Степан.
- Похоронное бюро, - усмехнулся Саня.
Но Марку такая картина была знакомой. Кто-кто, а он знал, как эти умершие, похожие на старые корыта корабли вновь оживут и не раз еще поборются с ураганами, не раз где-нибудь в далеких океанах моряки добрым словом вспомнят докеров. Он почему-то посмотрел на свои руки и сказал:
- Это не кладбище. С кладбища не возвращаются, а отсюда дорог много.
Вдруг Кердыш толкнул Степана в бок, кивнул в сторону траулера, стоящего на кильблоках. Из трюма корабля вырвался ярко-синий сноп света.
- Смотрите!
- Это Беседин, - сказал Степан. - Работает уже.
Саня взглянул на часы, заметил:
- До смены еще тридцать минут, а он вкалывает. Пошли.
Они поднялись на палубу и заглянули в трюм. Мощная лампа, привязанная к железному крюку, освещала узкий отсек. Упершись одной ногой в борт, а другую подтянув к подбородку, человек в такой неудобной позе каким-то чудом не то сидел, не то висел на шпангоуте и внимательно рассматривал разошедшийся шов в обшивке. Рассматривал долго и сосредоточенно. Потом надвинул на глаза защитную маску, на одно мгновение прикоснулся электродом к металлу и опять склонился над швом.
Человек напоминал птицу, зацепившуюся за наклонный сук и всеми силами старавшуюся не упасть с него. Несмотря на то что в его позе было что-то смешное, Марку показалось необычайно красивым это напряжение, он с первого взгляда увидел в нем настоящего мастера, увлеченно занятого своим делом. Эта увлеченность угадывалась и в напряженной до крайности позе сварщика, и в жесте, каким он после вспышки дуги сдвинул на затылок маску, и даже в том, что он не услышал, как Саня Кердыш громко его окликнул: "Беседин, на минуту!"
- Не хочет вылезать, однако, - сказал ненец.
А Марк ни на йоту не сомневался, что Беседин ничего не слышал. Потому что он был сейчас полностью поглощен своими расчетами, тщательно примериваясь, как лучше прикоснуться электродом к какой-то точке. Вот опять вспышка, потом недлинная пауза, и за ней опять три короткие, как выстрелы, вспышки. И снова пауза.
- Беседин! - еще громче крикнул Кердыш. - Эй, Беседин!
Теперь сварщик услыхал. Обернулся, приподнял маску, глухо ответил:
- Какого черта нужно? Не видите, человек работает?!
- Большое дело есть, Илья Семенович, - сказал Степан. - Шибко большое, рад будешь.
Беседин с минуту помедлил, решая, наверно, стоит ли отрываться от дела, потом легко спрыгнул со своего насеста и так же легко взбежал на палубу по трюмному трапу.
Марк и сам не знал почему, но, когда слышал, как Кердыш и ненец говорили о Беседине, сварщик представлялся ему худеньким, маленьким человечком с узкими щелочками бегающих из стороны в сторону глаз, выискивающих, чем бы поживиться. Именно такими казались ему люди, которых называли презрительным словом "рвач", "хапуга". Но сейчас, когда Марк увидал Беседина в работе, ему вдруг захотелось, чтобы сварщик оказался не таким, каким его считал Степан.