Нэп - в полном разгаре. Витрины магазинов на Мясницкой, в Петровском пассаже, Столешниковом переулке манят глаз соблазнительными товарами. На Тверской, как в старину, ловкие нэпманы каждый день объявляют "дешевую распродажу". На Сухаревке толкучка невиданных размеров. По вечерам, в ресторанах, барах и кафешантанах выступают цыгане, полуголые девицы поют чувствительные романсы. А на Смоленском рынке, в обжорках, студенты обедают за двадцать пять - тридцать копеек. На биржах труда и около вокзальных площадей толпятся люди, ищущие хоть какой-нибудь работы...
У Василия Петровича денег более чем достаточно. Стипендия большая, "а приличное существование хватает. Отцовское наследство остается почти в неприкосновенности. Бережливость, как видно, перешла к нему от старика. И хорошо: всегда надо думать о будущем!
Он ушел из общежития и поселился в маленькой уютной комнатке, недалеко от института, у одинокой, еще не старой хозяйки. Дарья осталась дома, в Озерах, и Василий Петрович не спешил с ее вызовом.
Он был уже инженером и работал в тресте Моссух-но, когда пришлось скрепя сердце вызвать жену в Москву: пошли ненужные сплетни, и другого выхода у него не было. Жить с Дарьей было ему нелегко, разные были они люди - и по взглядам и по воспитанию. Она вечно была занята по хозяйству, а с рождением сына стала просто невыносимой: казалось, кроме Егора, ничто в целом мире не интересовало ее.
И Василий Петрович потихоньку развлекался на стороне. Были у него мимолетные связи, но ничего серьезного до встречи с Ларисой...
...Он открыл глаза, встряхнулся и опять зашагал по коридору. И только в четвертом часу, усталый, безразличный ко всему, он опустился на стул возле письменного стола, освещенного лампой под зеленым абажуром.
- Рассказывайте,^ каких отношениях вы находились с врагом народа Никифоровым?- спросил молодой человек в штатском, закуривая папиросу.
- В самых обыкновенных, какие бывают у всякого директора с секретарем райкома...
- Когда и при каких обстоятельствах он завербовал вас?
- Что?.. Что вы сказали?..- До сознания Василия Петровича не сразу дошел смысл вопроса. Он поднял голову и с ужасом уставился на молодого человека.
- Послушайте, вы, нечего ломать комедию! Никифоров в своих показаниях рассказал все! Вот они!- Следователь ударил рукой по папке, лежащей перед ним.
- По-видимому, вы ошибаетесь, товарищ. Я с Никифоровым нигде, кроме служебной обстановки, и не встречался...
- Конечно, где же еще? Для конспирации лучшего места, чем кабинет, секретаря райкома, трудно придумать. Хватит, перейдем к делу! Какие конкретные задания давал вам Никифоров?
- Да нет же, вы не хотите меня понять... ничего подобного не было!- Василий Петрович так был растерян и напуган, что не находил достаточно убедительных слов, чтобы опровергнуть чудовищную клевету, возводимую на него.
Следователь переменил тактику и на этот раз сказал мягко, почти дружелюбно:
- Ну, хорошо, расскажите, кто еще из районного актива был в вашей группе, - и мы отпустим вас домой!
В это время без шума раскрылась боковая дверь. Василий Петрович даже iHe сразу заметил, как в кабинет вошел военный, высокого роста, с двумя ромбами на петлицах гимнастерки.
- Что тут происходит?- спросил он, обращаясь к вытянувшемуся перед ним молодому человеку.
- Да вот упирается!- ответил тот.
- В чем обвиняется гражданин?
- "Толстяков, Василий Петрович, активный участник шпионско-диверсионной, группы Никифорова..."- начал читать следователь.
Но военный остановил его.
- Тут какое-то недоразумение! Я хорошо знаю товарища Толстякова.- Военный протянул руку.- Здравствуйте, Василий Петрович!
- Здравствуйте,- пробормотал, вставая, Толстяков. Ошеломленный, растерянный, он старался и не мог вспомнить, кто этот военный и где приходилось им встречаться.
- Извините, что вас побеспокоили... Знаете, в нашем деле всякое бывает!- Военный предложил следователю немедленно отпустить Василия Петровича.
Когда часовой у массивных дверей взял у него подписанный пропуск и выпустил на улицу, Василий Петрович поверил наконец, что свободен. Он был слишком взволнован, чтобы разбираться в случившемся. То ли это была специально придуманная инсценировка, какой-то особый прием, то ли военный с двумя ромбами действительно знал его. "Все же это мне урок! Отныне никаких друзей, никаких разговоров, кроме служебных!"-думал про себя Василий Петрович, (направляясь по еще пустынным в этот ранний час улицам домой...
И вот сейчас, сидя в столовой над стаканом остывшего чая, Василий Петрович вспоминал о своем тогдашнем намерении "жить по-другому". Это неясное, но казавшееся тогда необыкновенно привлекательным намерение было им тотчас забыто. Он еще раз перечитал повестку и усмехнулся: "Вот к каким ненужным воспоминаниям и размышлениям может привести простой клочок бумаги!"
Утром, придя в главк, Василий Петрович велел секретарше узнать номер телефона прокуратуры и соединить его с прокурором.
- Мы решили потревожить вас по поводу забракованной Мосторгом большой партии шерстяных платков,- ответил помощник прокурора.- Это не первый случай, и боюсь, что директора, главного инженера и начальника ОТК придется привлечь к уголовной ответственности. Но предварительно нам хотелось бы поговорить и знать ваше мнение.
- Уж сразу и к уголовной ответственности!.. Если за каждый платок сажать людей в тюрьму, то некому будет работать,- невесело пошутил Василий Петрович, раздумывая, кого же послать к прокурору.
- Во-первых, не за каждый платок, а из-за целой партии платков, во-вторых, как вы знаете, закон об ответственности руководителей за выпуск недоброкачест-. венной продукции не отменен.- В голосе помощника прокурора Василий Петрович уловил нотки раздражения и сменил тактику.
- Конечно, конечно! Но вы и представить себе не можете, в каких условиях нам приходится работать. Сырья не хватает, красители недоброкачественные, квалификация рабочих низкая... Впрочем, не будем спорить, если вы разрешите, я вместо себя пришлю к вам моего помощника, весьма квалифицированного инженера!
Прокурор согласился, и Василий Петрович попросил Никонова съездить к прокурору.
Когда Юлий Борисович вернулся из прокуратуры и с сияющим лицом сообщил, что вопрос с платками отрегулирован, Василий Петрович подумал:
"А все же неплохо иметь возле себя такого расторопного человека, как Никонов! Пусть говорят что угодно, но без таких не обойдешься... Нужно отблагодарить его как-нибудь",- решил Василий Петрович и, окончательно успокоившись, начал просматривать почту.
2
Еще в раздевалке его шумно поздравили студенты-однокурсники. Вадим небрежно поблагодарил их и побежал вверх по лестнице, думая про себя: "Вот так и приходит к человеку слава!"
Не успел он войти в аудиторию, как к нему потянулось несколько десятков рук.
- Ну, Вадим, поздравляю!
- Молодец, Вадька, здорово! - перебивая один другого, говорили товарищи.
- Ребята, минуточку внимания!
Неуклюжий Саша с трудом вскарабкался на стол и, достав из кармана свежий номер комсомольской газеты, начал громко читать напечатанные там стихи Вадима:
Грозовые тучи чернее земли
Небо застлали, и где-то вдали
Гром загремел, и зарницы блеснули,
И нити дождя за собой потянули...
Веснушчатая студентка, пожав плечами, нагнулась к подруге.
- Подумаешь, тоже мне поэзия! Писанием таких виршей все школьники занимаются!
- Тсс!-остановила ее подруга.
В коридоре задребезжал звонок. Студенты, похлопав Саше, поспешили занять места.
Началась лекция.
Вадим, безразличный ко всему окружающему, сидел подперев рукою голову, и мечтал. Разве не может случиться, что его стихи понравятся какому-нибудь известному поэту? И вот известит этот поэт на страницах "Литературной газеты" всю страну о рождении нового самобытного таланта, предложит издательству выпустить сборник его произведений. Правда, для сборника у него еще стихов маловато, но не беда, можно работать день и ночь, взяться за большие формы, скажем за поэму, и подогнать! После выхода сборника, его, конечно, примут в Союз писателей. Александр Фадеев пожмет ему руку и скажет: "Мы надеемся, что вы прославите нашу советскую поэзию: для этого у вас имеются все данные - та ла>нт, молодость, энергия!" В будущем он непременно возьмет себе псевдоним, а то в его фамилии - Преображенский - есть что-то поповское. Везде, где бы он ни появлялся, будут шептать: "Это известный поэт..." Самые шикарные девушки сочтут за великую честь знакомство с ним. А деньги? В деньгах недостатка, конечно, не будет, и скряга Борис больше не осмелится упрекать его за каждый стакан вина. Можно купить "Москвича" - нет, лучше "Победу". Научится управлять, и захотел - сел за руль и поехал в Ленинград или в Сочи. Можно собрать подходящую компанию и отправиться куда угодно.
Во время перемены Вадим задумчиво прохаживался в одиночестве. Он никак >не мог решить: как ему поступить с Леной? Жениться на ней он, конечно, не собирается, но' так, сразу, порвать связь тоже нехорошо Может быть, она со временем поймет, что ие пара ему, и сама отойдет...
Поглощенный мыслями о будущем, Вадим и не заметил, как прошел день. После семинара по политэкономии он взял Сашу под руку, и они вместе вышли из университета. Во дворе, около памятника Ломоносову, их дожидался Борис.
- Что за дурацкая привычка сидеть до конца! Неужели не смогли смыться пораньше? Еще "немножко - и я смотал бы удочки,- заворчал он на друзей.
-* Староста нашей группы подлиза, с такой не больно столкуешься,- оправдывался Саша.