- Плащ, - пробурчал он, - блузка, юбка, нижнее. Туфли. - Как всегда, он чувствовал себя неуютно среди обилия зеркал. - Только хорошее. И быстро.
Дама невозмутимо выгнула бровь, на долю секунды внимательно на него посмотрев. Искра узнавания мелькнула в ее глазах, и тут-же погасла. Выбросив сверкающую лаком кисть куда-то вправо, она пропела:
- Пожалуйста, сюда.
Он мысленно плюнул на мохнатый ковер под собой, будучи уверен, что чертова кукла, по всей видимости, узнала у нем одного из поставщиков. Он от души понадеялся, что эта нить не приведет к его жене. Горячее дыхание обожгло мочку уха:
- Я могу это покупать? - Его новая знакомая стояла на цыпочках, прикладывая к плечам нечто голубиное с блестками.
- Да, да, - быстро проговорил он, - только и не забудь колготки. Возьми всех расцветок, какие есть. Я заплачу за все.
- А можно пере:
- Нет, - твердо сказал он. - Я не Ричард Гир, а ты не Джулия Робертс. Нечего здесь переодеваться.
Через полчаса они вышли из бутика. Такси. Водитель с золотыми зубами. На заднем сиденье он повернулся к ней, и спросил:
- Ты знаешь, куда мы едем?
Она отрицательно покачала головой. Руки у нее были заняты - она придерживала с дюжину пакетов и пакетиков - и она даже не пошевелилась, когда он погладил ее по щеке. Одним пальцем он коснулся ее губ, и посмотрел ей прямо в глаза. Она сидела, сжавшись. В ее глазах светилась тревога. "Она знает, что ее ждет, - понял он. - Но она выдержит. Она пойдет до конца".
Они приехали почти на окраину, к ряду пятиэтажных домов. Расплатившись с водителем, он помог ей выйти из автомобиля со всеми ее сокровищами. Найдя нужный подъезд, они поднялись на третий этаж. Пока он звонил соседке и забирал у нее ключи, Ирина молча стояла, прислонилась спиной к перилам. Затем они поднялись на этаж выше, и здесь, у блеклой дермантиновой двери без опознавательных знаков, она наконец заговорила.
- Я не пойду. Я:
Он перебил ее:
- Тебя пугает что-то определенное?
- Я: - неуверенно произнесла она, - понимаете: ведь я еще ни с кем.
- Меня зовут Владимир, - сказал он. - И называй меня на ты, пожалуйста. Он взял ее правое запястье, разжал кулачок, который мертвой хваткой держал один из пакетов, и приблизил ее ладонь к губам. Он лизнул ее в середину ладони, ощутив соленый привкус. Ее рука задрожала, и она попыталась убрать ее. Он удержал ее, крепче сжав руку. Она не издала ни звука, только тяжело дышала.
- Не сопротивляйся, - тихо сказал он. - Будет хуже и тебе, и мне. Понимаешь?
Ее щеки покраснели. Блестящие глаза смотрели куда-то вниз, плечи немного подрагивали. Очень тихо, почти неслышно, она спросила:
- Что со мной будет?
Он покачал головой. Свободной рукой он взял ее за шею, и притянул к себе. Она подчинилась. Он осторожно гладил ей шею, забираясь под воротник платья и касаясь острой косточки на правом плече.
- Это просто ожог. Знаешь, когда нечаянно притронешься к утюгу - когда он раскален, и ты вдруг чувствуешь резкую боль: Ты можешь вскрикнуть. Можешь заплакать. Знаешь, мужчина часто говорит дувушке, которую он хочет сломать, что это безболезненно. Я не хочу тебе врать - это может быть действительно больно, и наверное, страшно. Но можешь быть спокойна - эта боль уйдет.
Она приподняла к нему лицо, и он осторожно попробовал на вкус ее нижнюю губу. Она не противилась, и он поцеловал ее веки. Губы ее были напряжены, и он только скользнул по ним языком. Судя по всему, у нее не было опыта даже на уровне поцелуев - либо она была уж чересчур напугана. Он отстранился от нее. Вставил ключ в замочную скважину, повернул - раздался щелчок. Дверь открылась, и на них пахнуло тяжелым духом нежилой, полной бессмысленных вещей квартиры.
Он взял ее за руку, и потянул, почти втолкнул в прихожую. Дверь закрылась.