Уже несколько дней Неля сидела за пишущей машинкой и с утра до вечера печатала накопившуюся в ресторане документацию, желая "побыстрее разгрести завалы" и в ближайшее время получить зарплату. У кого только возможно, взяла деньги в долг. После расставания с Викингом она в буквальном смысле слова осталась без копейки. Сейчас с нетерпением ждала получения первых денег, чтобы скорее рассчитаться с кредиторами. Но долги меньше всего тревожили ее. Понимала, что в конечном итоге разделается с ними.
Также выяснилось, что состояние здоровья Нели не вызывает никакой срочности проведения операции. Предварительная дата была назначена через два-три месяца. За это время могла окрепнуть и лучше подготовиться. Время от времени она вопрошающе поглядывала на фотопортрет Викинга, будто ища у него ответ. Даже вспомнила, как это фото появилось у нее в доме. Прошло не столь много времени, когда она и Викинг поняли, что охвачены страстью друг к другу. В один из дней Викинг принес свое фото, сказав, что это его "приданное", которое он вносит в их дом. Так "приданное" и висит. Но сейчас, глядя на фото, Нелю не оставляло желание понять, что же в самом деле подтолкнуло его к решению бросить ее. Все еще надеялась, что возлюбленный опомнится от своего "коварства" и вернется к ней. Тогда она расскажет о своей беде, и он непременно приложит весь свой "талант убеждений"
За своими размышлениями о бывшем возлюбленном, Неля не обращала внимания на беспрерывно, настойчиво, звучащий дверной звонок, который неожиданно умолк. В дверь ее комнаты раздался барабанящий стук. Открыв дверь, Неля увидела Агнессу Сергеевну, удивленно переводящую взгляд с Нели в сторону. За ее спиной стоял Алекс, в том же, но уже сильно помятом бостоновом костюме. Красные прожилки его глаз и краснота век свидетельствовали о недосыпании.
– Нелин, он представился вашим знакомым, – каким-то укоризненным тоном произнесла соседка. Вероятно, она никак не могла взять в толк, что у Нели могут быть такие знакомые. Алекс держался за косяк двери, с заискивающе-провинившимся выражением лица. В первое мгновение у нее появилось ощущение, что будто перед ней стоит ребенок, которому нужна защита. И как курице, защищающей своих цыплят, ей захотелось прикрыть его "своим крылом" Но тут же, несмотря на не презентабельность вида нового "товарища" почувствовала охватившую ее радость. Нет, чтобы не было, уж сейчас она не упустит своего шанса.
– Да, это, правда, – скороговоркой вырвалось из ее уст, – он мой знакомый. Проходите.
И, Алекс, или, как она его звала потом, Леша, хромая вошел в ее "владения" и ее жизнь на долгие годы.
– Что случилось, – Неля встревожено оглядела его.
– Я все расскажу, – едва слышно произнес он. От напряжения слова, словно отбивая барабанную дробь, сыпались, выпрыгивали наружу. Выяснилось – он и раньше появился бы на горизонте, но опять же "борьба за справедливость", поврежденная нога "вывели его из строя". Пять суток он провел в милиции и вот теперь встал предстал "пред ее ясные очи".
– Снова вычурность изъяснений, что заставляет его прикидываться? – недовольство начало захлестывать Нелю. Он же почувствовал в ней жалость к себе, и со всей откровенностью начал не рассказывать, а просто признаваться, что с ним происходило до знакомства с ней. Обнаружилось, что год, проведенный "дома на черноморском побережье", оказался тюрьмой, куда он попал за разломанный киоск, торгующий почтовыми марками.
– После того, как за драку исключили из института, я действительно уехал к маме. У нее дом на крымском побережье. Там устроился на работу в санаторий. Нужен был трудовой стаж. Хотел через год вновь приехать в Москву и поступить в вуз. Ведь после школы я сразу попал в армию, на войну в Египте, видел летящих коров. Через год с "подкошенным разумом" меня оттуда комиссовали.
– Разве наши войска воевали в Египте? – Неля недоверчиво посмотрела на него. – Что-то ни в газетах, ни по радио ничего о таком не передавали. – Надо же какой фантазер, – подумала она про себя. – Викинг точно посмеялся бы над такими выдумками. Он еще и врун хороший.
Много десятилетий спустя, Женщина точно знала, что муж ничего не придумывал. Он действительно был в ограниченном контингенте войск, в соседней, для нее ныне, стране. Огромная ракушка – рапан, привезенная им оттуда, сейчас красуется на ее книжной полке. Он испугался прохождения службы в Египте, начал притворяться, то есть по народному изречению "косить" его и комиссовали. Все было правдой. Но тогда, эта часть его исповеди, вызвала в ней недоверие, некое даже презрение к сказанному.
– Я с детства собирал марки, – продолжал свой рассказ Алекс, – в один из дней продавец подсунул мне фальшивую марку, деньги взял большие. Через несколько дней я разгромил весь киоск. За обман и воровство. Как говорится, меня повязали, дали два года тюрьмы. За хорошее поведение, "скостили", просидел год. Все это время меня поддерживала мама.
Снова за этими словами Неля почувствовала теплоту и нежность. Не зная от чего, но она поверила, что с ним поступили несправедливо. Ведь и она и в своей жизни ощутила, несправедливость. Ей захотелось отогреть, даже приласкать его. Она слегка погладила руку, Алекса, сообщая ему этим движением свое понимание и сочувствие.
Сейчас выяснилось – он подрался в очередной раз. Его обсчитал продавец фруктов.
– Я очень хотел принести вам фрукты. Но почему-то милиция задержала меня. Дали пятнадцать суток. Паспорт забрали.
– Как затем поняла Неля, улучив момент, через пять суток он убежал из милиции. Оказался у нее. К своему земляку он и "нос не покажет". Идти ему некуда, что делать не знает. И, в который раз, за столь короткое знакомство, Неля насторожилась.
– Что за ребячество, – подумала она, – убегать из милиции. Что-то часто у него происходят непредвиденные ситуации "в борьбе за справедливость". – Но все решать одним махом в данный момент не хотела. Видя ее задумчивость, он с грустью произнес.
– Жаль, что нет мамы рядом. Она бы что-то придумала.
Вновь за этими словами Неля ощутила теплоту и нежность. Неожиданно для самой себя сказала.
– Хорошо. Сегодня останешься у меня, – она не заметила, как обратилась к нему на "ты". – Видишь, у меня нет еще одного спального места. Будешь спать на полу. С утра пойдешь в милицию. Отбудешь свой срок, заберешь паспорт. Дальше будет видно, что делать. Сам говорил, что из любого положения можно найти выход.
– Да ты права, – доверительно откликнулся Алекс на ее предложение. Своим откликом он будто вверял Неле верховенство в их отношениях, словно вручая ей роль отсутствующей мамы. Возможно, в это мгновение им обоим показалось, что знакомы не два дня, а целую вечность.
– После освобождения ты меня будешь ждать? – , пронзительно глядя на Нелю, он, словно, сообщал о необходимости их друг другу.
– Да, придешь ко мне. Вот мой номер телефона. Адрес ты знаешь. Потом все обсудим.
– Главное, не волнуйся, – неожиданно для Нели прозвучали ласковые интонации в его голосе. – Я тебя всегда буду беречь. Таких казусов не будет, – он умолк, и утверждающим тоном выдохнул. – Мы с тобой вместе много достигнем. И деньги будут – не придется брать в долг. Будь спок… Завтра рано вернусь к месту заточения.
Во время сна, лежа на полу, он взял ее свесившуюся руку в свою огромную ладонь, и она ощутила свою защищенность. Так и проспали до утра. Держась за руки. Приготовив завтрак из нехитрых остатков своего ежедневного рациона, она отправила Алекса в милицию. За время его отсутствия, она несколько раз забегала к Нине, но ничего о нем не рассказывала. Говорила только лишь о работе, что получила небольшую сумму денег. Теперь может понемногу отдавать долги, поэтому в первую очередь рассчитывается с актрисой, зная как ей "тяжело" живется. Величина долга была просто ничтожна, ничего в бюджете актрисы не меняла. Неля хотела сразу рассчитаться с ней, чтобы не слышать жалобы Нины о "неимоверных трудностях", выпавших на ее долю.
После освобождения Алекс тут же позвонил Неле.
– Все. Я свободен. Что надо купить в дом, – хозяйственно выяснял он. – Мне мама деньги прислала. Выйдя от тебя, дал ей срочную телеграмму – сижу без средств. Прислала мне на почту до востребования. Сегодня накатал ей письмецо – о тебе и себе.
Алекс сразу почувствовал себя хозяином в ее жилье, вызывая недовольство соседей, заставил уважительно относиться к Неле. Она постепенно привыкала к его странным оборотам речи. Начала ощущать, что он не столь примитивен, чем ей казалось в самом начале знакомства. Да, она понимает, что никогда не сможет полюбить его, что это не Викинг, но оставаться одной не хотела. Поэтому, после его возвращения, объявила, что дает кров, деньги на питание будут складывать пополам. И, мол, она понимает, что ему надо зацепиться за Москву и продолжить свое образование.
Да, она пропишет его, чтобы он устроился на работу, поэтому может заключить с ним фиктивный брак, потом через некоторое время развестись. Чтобы не вызывать кривотолков в фиктивности их отношений, он будет жить у нее. Тем более в течение этого времени не надо снимать жилье и платить деньги.
– Нет, никакого фиктивного брака не будет, – резко возразил Алекс. – Я не хочу тебя терять. Неужели не видишь, что не просто нравишься мне. Я люблю тебя. Начиная со дня нашего знакомства, сразу был покорен тобой. Твоя отрешенность от всего происходящего, какая-то самобытность, повергли меня. Именно такая женщина нужна мне в жизни. Ты надежная, можно положиться.
И вновь, как в тот день в гостях, она про себя отметила некую уверенность, даже взрослую опытность его рассуждений, но рассмеявшись, вслух проронила.
– Прямо, так с первого взгляда, нагрянула любовь. Женой декабриста я никогда не была. Есть одна серьезная причина. Я люблю другого человека. И от этого очень страдаю.