– Работайте эффективней, тогда успеете. Теперь средства массовой информации. Я хочу, чтобы губернский бал освещали все телеканалы, газеты, интернет-ресурсы. Проведя аукцион, мы соберем деньги, добавим недостающую сумму и приобретем для детей необходимое медицинское оборудование. Жанна, подумайте, какое оборудование и в какую больницу. Это должна быть масштабная социальная акция. Местные газеты на первой полосе, подчеркиваю – на первой, должны пестреть заголовками "Родня Задорожья – для наших детей".
– Александр Евгеньевич, я не понимаю, у нас благотворительный фонд или какая-то пиар-акция, – сказала Раиса Николаевна и тут же прикусила язык, явно сболтнув лишнего.
– У нас? У нас, Раиса Николаевна, благотворительный фонд "Родня Задорожья", а у вас? Или вы хотите вложить свои деньги в благотворительную деятельность? Сколько лично вы готовы потратить на помощь детям Задорожья? Раздать деньги – много ума не надо. Причем, замечу, чужие деньги. А я хочу их эффективно потратить, привлечь в фонд бизнесменов, – тоном властелина и благодетеля города произнес Александр Чертков.
– Я все поняла, я все поняла, – твердила, как заклинание Раиса Николаевна и покорно наклонила свою седую голову, кровные тратить на благотворительные акции она точно не собиралась.
Веня Зюскинд увидел, как у Черта раздуваются ноздри, словно капюшон у змеи, поэтому он решил срочно защитить нервную систему шефа от перегрева.
– Александр Евгеньевич, мы все сделаем, у меня в Москве есть знакомый, он дружит с продюсером Баскова, Коля будет петь у нас на балу, я помогу Раисе Николаевне. Жанна Громовик опытная пиарщица, она сделает освещение в задорожских СМИ по высшему разряду. Нам все ясно, будем идти работать и еще раз работать, нужно все успеть, – Зюскинд жестом показал Жанне и Раисе Николаевне на дверь.
Они и сами почувствовали – пора и честь знать. Встали с насиженных комфортных кресел и направились к выходу.
– Да, и еще. Раиса Николаевна, я хочу, чтобы в конце бала пошел снег, – добил уползающую из его кабинета директоршу господин Чертков.
– На улице, в июне месяце?
– А что, вас что-то смущает?
– Нет, – запнулась пожилая женщина, начинающая осознавать, что в действительности означает слово "хозяин".
Переступив порог хозяйского кабинета, Раиса Николаевна попросила у секретарши валерьянки. Початый пузырек стоял у нее прямо на столе и был наполовину пуст. Секретарша со знанием дела накапала двадцать капель.
– Хватит?
– Еще столько же, – взмолилась Гавкало, ее знобило, как при высокой температуре. Вирус абсолютной вседозволенности пробил броню ее самолюбия.
– Где мы возьмем снег, когда на улице лето? – спросила Раиса Николаевна у пиарщицы фонда.
– Он пошутил, – успокоила та.
– Я так не думаю. На всякий случаем закажем искусственный снег. Есть специальная установка. Горожане будут покидать бал поздним вечером, выйдут на улицу, а там – снег. Креативненько!!!– раскраснелась Гавкало.
– И дед Мороз под елкой кальян курит, в окружении веселых, прыгающих зайчиков, – не сдержалась Жанна Громовик.
– Дед Мороз и зайцы лишние, – серьезно отреагировал Веня Зюскинд, который, как никто, знал крутой нрав олигарха.
Не хлебом единым
Борис Борисович Шарапов на однофамильца из популярного кинофильма "Место встречи изменить нельзя" не похож. Он полный антипод. Небольшого роста, худенький, в очках, типичный отличник, которого обижали одноклассники в школе. Когда Боря вырос, то понял – деньги, вот эквивалент настоящего счастья и власти над людьми. Есть деньги, есть уважение и любовь окружающих. Маленький мужчина в большой бронированной машине так же сексуален, как Андрей Шевченко на футбольном поле во время чемпионата мира. Женщины смотрят на него с особым вожделением, хотя ничего не понимают в футболе. Не на футбол же они, в самом деле, смотрят! Большие деньги – большое вожделение.
Маленький Боря стал большим Борис Борисычем, когда его капитал перерос сумму в миллион долларов. Хлебный бизнес процветал, Шарапов его постепенно расширял, в Задорожье он построил производственные цеха, где лепили пельмени и вареники новые, умные машины. Борис Борисович жестко теснил конкурентов: не раз в их продукции находились мышиные хвостики, пряди женских волос, а последняя находка и вовсе взбудоражила город.
Пенсионер Иван Иванович Лютиков нашел в пельмене резиновое изделие, если бы в упаковке! Во время семейных посиделок презерватив, наполненный семенной жидкостью, треснул у Ивана Ивановича во рту, скомпрометировав ветерана перед взрослыми внуками за праздничным ужином.
На пресс-конференции, которую организовало "Управление по делам потребителей Задорожья", Иван Иванович кричал так, как будто от одного укуса пельменя мог серьезно забеременеть, и что самое страшное – черт знает от кого.
Извращенца не поймали, зато продукция конкурентов перестала пользоваться спросом у горожан. Журналисты в освещении инцидента проявили небывалую активность, Борис Борисович за жесткую критику в адрес конкурирующей торговой марки щедро им заплатил. Он любил учиться, читал умные книги по черному пиару, общался с деловыми людьми, набирался опыта. Мечтал о новых бизнес-горизонтах, в пищевой сфере Шарапов достиг финансового потолка, остальные бизнес-ниши в Задорожье оказались заняты.
Остались проституция, и то частично, наркотики, оружие. Провокационные мысли периодически сверлили расчетливый мозг Бориса Борисовича, бродили его потаенными извилинами, но он никак не мог переступить черту. Жена, двое очаровательных детей живут в Задорожье. В родном городе его деловая репутация, по мнению местных акул пера, белая и пушистая. Грехи, конечно, имеются. Бизнес-среда агрессивна и коварна, в ней выживает сильнейший, кто способен на отчаянные поступки и умеет не оглядываться назад. Борис Борисович научился смотреть только вперед, видеть цель и не замечать препятствий. Звонок Черткова нарушил четкий распорядок его дня, который Шарапов строго соблюдал. Черт предложил ему срочно встретиться в "Филине".
"Филин" – небольшой ночной клуб на берегу Днепра, открытая площадка, причал. Больших денег клуб не приносил, но являлся любимым детищем Бориса, здесь он забывал о бизнесе и семье, знакомился с девушками и отрывался до утра. Очень удобно, жене Шарапов говорил, что контролирует доходы клуба, а сам раз в неделю тешил мужское самолюбие с очередной смазливой студенткой в специально оборудованной комнате, которая у его друзей пользовалась огромным спросом.
Черт на встречу в "Филин" опаздывал. Боря грыз ногти, старая привычка напомнила о себе. Успешный бизнесмен нервничал, пил крепкий кофе без сахара и наблюдал за белым катером, который перевозил горожан с правого берега на левый. Шарапов давно мечтал о красивом катере, он не раз представлял, как причалит к берегу, выйдет на причал, где расположена летняя площадка его клуба. Ух, все девки его!
– День добрый, – Чертков протянул Шарапову руку.
– Садись. Кофе, чай?
– Водки холодной и хорошей закуски. Боря, есть серьезный разговор.
Шарапов встрепенулся, он почувствовал – запахло деньгами. Через пять минут на столе красовалась бутылка охлажденной "Родненькой" в окружении мясной нарезки, овощей, селедки, бутербродов с черной икрой. Они выпили, закусили, породнились, холодная водка в жаркий день хорошо пошла. После второй рюмки у них появились точки соприкосновения, после третей – общее важное дело.
– Боря, посмотри, кто руководит городом? Старперы. Я хотел землю для строительства теннисных кортов взять – не дали, суки! Взятку такую заломили, ни одна теннисная школа не окупится. С промышленных отвалов согнали, там столько денег! Как вспомню, жить не хочется… Ты мусорный завод хотел построить – дуля с маком. У нас есть бабки, власти нет. Мне надоело за каждый чих в этом городе платить.
– Тема понятна. Саня, что ты предлагаешь?
– Нам в городском совете необходимо большинство, свои депутаты, свой мэр.
– Копейка никогда под нашу дудку плясать не будет, его индусы кормят, – категорично заявил Шарапов.
Индусами в Задорожье называли мафиозную группировку, которой удалось завладеть не только промышленным потенциалом региона (индусы являлись собственниками крупных промышленных гигантов), но и создать свой банк, через который подконтрольный мэр, Иван Григорьевич Копейка, направлял все муниципальные платежи, проводил важные бюджетные операции. Среди бизнесменов существовала негласная установка: хочешь в горисполкоме получить разрешение на любой вид деятельности, имей дело только с "Indust-Bank" структурой. Собственный телеканал, пару газет и множественные интернет-ресурсы выставляли индусов героями, которые всеми силами борются за процветание родной губернии.
Схема борьбы проста, надежна и в какой-то степени законна. Если у Задорожья на горизонте появлялись финансовые проблемы, а они регулярно возникали, например, с началом отопительного сезона, под залог в "Indust-Bank" отдавали коммунальную собственность, районные дворцы культуры, пустующие детские сады, участки земли в центре города. Со временем городская собственность перекочевывала в собственность банка. Индусы богатели, город нищал.
Борис Шарапов и Александр Чертков для индусов чужаки. Они появились в бизнес-среде Задорожья, когда система отъема денег у городской громады отлажено работала. Работала, как фирменные швейцарские часы. За все уплачено, милиция прикормлена, прокуроры на зарплате, в Киев регулярно идут отчисления. Денежный кругооборот – надежная страховка для индусов, надежней не бывает. Индустриальные боги чувствовали себя, как рыба в мутной воде. Не замечая, что мелкая рыбка подросла, расправила акульи плавники и готова устроить серьезный передел в их городской среде обитания.