– Я хочу знать, где он? Может, вы его действительно убили, скажите мне правду, как есть!
– Родион Павлович, да зачем нам этот педик сдался, кому он нужен? – возмущался Эдуард Гайков.
– Ты это читал? – генерал схватил с рабочего стола подборку местных газет и стал ею тыкать в лицо Эдуарду.
Гайков отворачивался от стопки свежих газет, которые неприятно пахли типографской краской.
– Они пишут, что милиция скрывает местонахождение Вениамина Зюскинда, они обратились за помощью к президенту, в Министерство внутренних дел…
– Журналистам верить нельзя, они такое пишут!..– огрызнулся он.
– Уроды! Они испачкали честь моего мундира, и вы хотите, чтобы я это стерпел? Найдите мне Зюскинда, даю двое суток. Я хочу его показать прессе, чтобы журналисты заткнулись.
– Родион Павлович, это нереально. Нам нужна неделя, как минимум, – попросил Максим.
– Два дня или вы уволены!
– За что?
– У меня есть заявление гражданки Крыловой Г.П, вы оба у нее взятку за освобождение мужа вымогали. Попались, голубчики! – веселился Зверь.
Заявление на Гайкова и Думку гражданка Крылова написала три месяца назад, и только сейчас главный милиционер Задорожья пустил его вход.
– Ничего мы у нее не вымогали. Она сама нас шантажировала, – потупив глаза, бурчали себе под нос служивые.
– Свободны! Если нужно подключить ГАИ, "Беркут", я помогу, но без Зюскинда не возвращайтесь! Каждые пять часов докладывайте мне о ходе операции Через двадцать минут я дам комментарий прессе, что мы активно ищем пропавшего журналиста и попрошу их о помощи, пусть общественность поможет нам этого крысеныша найти. Это дело чести, вся информация будет автоматически стекаться к вам. А теперь, пошли вон! – Зверь демонстративно отвернулся, милиционеры поняли – Родион Павлович в глубочайшей печали.
Гайков и Думка вышли из кабинета Зверя озлобленные. Найти за два дня человека на территории промышленного мегаполиса – ох, как непросто. Если человек этот не из криминальной среды, здесь даже осведомители не помогут.
– Что, напарник, пришел нам "большой и лохматый писец"?
– Макс, не хорони нас раньше времени. Мы с тобой и не из таких ситуаций выкручивались, – успокоил напарника Гайков.
– Крылова, сука, на нас телегу начальству накатала! Вот, курва!
– Макс, нам сейчас не о Крыловой думать надо. Давай так, ты в отдел, все текущие дела отставить, ребят наших подключай по полной загрузке, пусть ищут этого голубчика. Он наверняка отсиживается у друзей или знакомых. А я к бывшей жене наведаюсь.
– Точно, она у Черткова работает. Эдик, наши погоны в твоих руках. Жанна должна знать, где находится Зюскинд, – обрадовался Думка.
– Макс, не писай кипятком от счастья, кипяток быстро остывает. Жанна верна корпорации, на которую сегодня работает, а не бывшему мужу. Шансов поговорить с ней по душам мало, но в нашем случае другого выхода нет.
– Да, попали мы, браток, с тобой по самое не хочу. Видел, как Зверь лютует? Он с нас скальпы через двое суток снимет, если мы Зюскинда не найдем. Может, бахнем по маленькой, полегчает, а? Здесь кафе недалеко приличное есть.
– Напиться и забыться – хорошее предложение. А главное своевременное… Макс, давай работать, прошу, не дури!
– А хорошо, если бы этого Зюскинда на самом деле убили.
– В смысле?
– Труп легче искать.
– Факт!
Милиционеры крепко пожали друг другу руки и разошлись. Гайков позвонил бывшей жене, оказалось – она дома, дочка болеет. Он напросился в гости, знал, ему не откажут. В ближайшем магазине воскресный папа купил маленького белого пушистого котенка, который при нажатии правой лапки жалобно мяукал. Машка просила настоящего, но игрушечная копия – единственный вариант, при котором Жанна бывшего мужа не выставит за дверь.
Железную тяжелую входную дверь в квартиру открыла расфуфыренная няня. О Маргарите Григорьевне и ее педагогической деятельности в воспитании дочки Эдуард наслышан от Жанны. Внешне женщина напоминала старую ухоженную даму, с бурной молодостью за плечами. Она пристально и оценивающе рассматривала Гайкова, пока он раздевался в прихожей.
– Помойте обязательно руки, у нас ребенок болен, у Маши ангина, – командным тоном произнесла Маргарита Григорьевна.
– Да, конечно, – согласился Гайков, хотя с детства терпеть не мог мыть руки. Он искренне считал, чем грязнее они, тем крепче иммунитет, особенно в его профессии, где общением с трупами наполнены его милицейские будни.
Няня подала Гайкову чистое махровое полотенце, ее маленький ротик бантиком, нарисованный красной яркой помадой, вокруг которого образовалась сеть глубоких морщин, замазанных тональным кремом, напряженно молчал. Всем своим видом Маргарита Григорьевна показывала гостю, что ему здесь не рады. Эдуарду наплевать на старую тетку, которая корчит из себя современного Макаренко.
Машка пила из ложечки горячий бульон. Жанна уговаривала дочку поесть еще немного, ребенок в ответ хныкал, пряча славную мордашку с красными щеками под одеяло.
– Папа! – обрадовалась Машка, увидев знакомый силуэт в проеме двери.
– Что тут у вас?
– Температура, была тридцать девять и пять, спасибо Маргарите Григорьевне, температуру мы сбили до тридцати семи.
– Маша, это бульон из перепелов, нужно обязательно все выпить, – услышал Гайков за спиной противный назидательный голос няньки.
– Из перепелов? – удивился Эдуард.
– Да, это лечебный бульон. Пей, Машенька!
– Не хочу. Я не хочу есть убитых птичек, они такие маленькие.
– Маша, что за глупости! Курицу ты ешь, а бульон из перепелов не пьешь. В чем разница? И то и другое – птица, – возмущалась Жанна, она во всем стремилась увидеть логику.
– Курица большая, ее не жалко, а перепела маленькие, их жалко, – настаивала Маша.
– Ты хочешь быть здоровой? – строго спросила нянька.
– Нет, – ответил ребенок.
– Почему? – удивился Гайков.
– Тогда мама на работу не пойдет, она будет сидеть со мной Я заболела, и папа ко мне в гости пришел. Ура! Я хочу болеть всегда.
Родители улыбнулись, а Маргарита Григорьевна строго сказала:
– Это шантаж, а с террористами и маленькими шантажистками я на переговоры никогда не иду, – она отобрала у Жанны чашку бульона и стала сама кормить ребенка. Девочка недовольно морщила лоб, но няньку слушалась.
Гайков, чтобы облегчить участь дочери, достал из полиэтиленового пакета белого котенка и отдал его Машке. Ребенок обрадовался и больше не концентрировался на перепелином бульоне, механически глотая его из ложки.
– Жанна, готовьте ванну, Маша поест, и мы будем парить ноги. И не забудьте капнуть пару капель эфирного соснового масла.
– Хорошо, – подчинилась пиарщица.
Жанна и Эдуард пошли готовить тазик с горчицей. Гайков воспользовался маленьким пространством ванной и страстно обнял жену, забыв, что она бывшая.
– Эдик, не сходи с ума!
– Поздно, я уже сошел, давно и навсегда. Жанна, давай все начнем сначала. Ты, я и наша Машка, но есть одно условие.
– Какое еще условие?
– Ты уйдешь от Черткова, а эту няньку мы прогоним. Она мне не нравится. Странная особа. Одета она на пять тысяч долларов, бриллианты в ушах сверкают, а работает у тебя за двести баксов в месяц, Жанна, тебя это не смущает?
– Маргарита Григорьевна работала много лет в корпорации "Родненькая", зарплата у нее была очень высокая, а сейчас она на заслуженном отдыхе, вот и подрабатывает, чтобы не сидеть дома.
– Жанна, я – мент, меня не обманешь, твоя няня странная особа. Пройдет время, и ты это увидишь сама, – Эдуард наклонился и поцеловал жену.
Жанна упиралась первые секунды, а потом, повинуясь инстинкту, ответила взаимностью. Дверь в ванной комнате резко открылась, на пороге, замотанная в толстый плед, стояла простуженная кашляющая Машка, в руках она держала белого игрушечного кота, а за ее спиной с гордо поднятым подбородком, на котором росли, плохо выщипанные, редкие черные волоски, стояла Маргарита Григорьевна. Застигнутые на месте нравственного преступления, бывшие супруги, смутились.
– Ага, так вы тут целуетесь? – обрадовался ребенок.
– Да, мы скоро будем жить все вместе, как раньше, – оправдывался Эдуард.
– Ура! – хриплым голосом закричала Машка.
– Еще ничего не решено, давайте не будем опережать события, Маша, пора париться. Вот тазик с горчицей, а здесь теплые носки, – суетилась Жанна.
– Эфирное масло капнуть вы, конечно, забыли! – ядовито возмутилась нянька.
Жанна достала с верхней полки шкафчика пузырек с сосновым маслом и капнула пару капель в тазик, где пузырилась горчица с водой.
– Фу, как воняет! – закричала Маша.
– Не воняет, а пахнет. Дыши, Маша, глубже, и твой кашель пройдет, – поучала ребенка строгая нянька.
Жанна и Эдуард покинули ванную комнату, где тяжело дышалось от обилия влаги и эфирного масла. Пиарщица заварила любимый кофе мужа. Эдуард взял сигареты и зажигалку в кармане своей куртки, надел на Жанну теплое пальто и вместе с двумя чашками крепкого кофе потянул ее на балкон, подышать свежим воздухом. На застекленном уютном балконе они нашли маленькое Машкино ведро, в которое дочка собирала ракушки на Азовском море. Одну из таких ракушек курильщики использовали, как пепельницу. Жанна курила очень редко, в исключительных случаях, Гайков уничтожал по две пачки в день и даже не мечтал избавиться от вредной привычки. Работа у него нервная.
– Кофе классный, спасибо, дорогая, – сексуальным баритоном произнес он.
– Зачем ты Машке сказал, что мы будем жить вместе? – в типично женской, осуждающей манере спросила она.