Страшная боль пронизала тело ребенка, он закричал так, как будто впервые появился на свет, преодолевая родовые пути жизни.
– Господи! Живой, – хрипло произнес реаниматолог.
– С того света мальчик вернулся, – подтвердила медсестра.
– Как его зовут? – спросил второй реаниматолог, заступивший на смену, которая началась со спасения жизни самого маленького пациента.
– Да кто его знает! Главное – пацан живой Считай, второй раз родился! – ответил напарник, вытирая не по инструкции пот рукой со своего лица.
– Слава тебе Господи! – эмоционально выкрикнула медицинская сестра.
– Господа, доводите мальчишку до ума, всем спасибо, – поблагодарил коллег реаниматолог, чья смена должна была закончиться полчаса назад, – А я схожу к Зинаиде Тимофеевне, успокою, а то старушка переживает. Сообщу, что ее парнишка жив.
– Господи, что же ты так кричишь? – причитала старшая медсестра.
– Ему положено кричать, он живой, пусть кричит, – философски сказала медсестра, заступившая на смену.
Он вышел в коридор и увидел знакомый силуэт Зинаиды Тимофеевны, на плече у нее рыдала молодая женщина. Наверное, это мать мальчика, подумал реаниматолог.
– Я на часик вышла, как же так, Зинаида Тимофеевна! Что теперь будет?
– Лена, успокойся, даже если бы ты была рядом с Пашей в этот момент, ты бы ему помочь не смогла. Деточка, возьми себя в руки.
– Я умру, если с Пашей что-нибудь случится!
Реаниматолог решил разрядить обстановку. Эмоции в его работе отсутствовали, а вот ответственности хватало сверх нормы.
– Чего слезы льем? Хотите больницу затопить? Не выйдет! Живой ваш малыш, все в порядке.
– Господи!!!– закричала молодая женщина.
– Слава Богу, – перекрестилась Зинаида Тимофеевна.
– Мы не боги, но кое-что умеем, – подытожил врач.
Шаг вперед, два назад
Игорь Федорович Графский одиноко сидел на центральной трибуне стадиона "Финиш", он наблюдал, как тренировалась его любимая футбольная команда, которая опять проиграла важный матч. Он единственный зритель тренировочного процесса и один из многих – общественного позора. "Уроды!", – злился на футболистов финансовый гуру Задорожья, владелец футбольного клуба. Сколько денег истрачено впустую! На футбольных, впрочем, как и на политических, полях Графу патологически не везло. Его команда проигрывала, он проигрывал. Графский в школе считался круглым отличником, университет закончил с красным дипломом. Жизнь оказалась намного сложнее математических формул. Жизненные ребусы порой ставили в тупик прагматичного Графа.
Родион Павлович Хомяк искренне удивился, когда Граф назначил ему встречу на стадионе, а потом решил, что на свежем воздухе сообщить Игорю Федоровичу плохую новость как-то спокойнее, вокруг люди.
Родион Павлович прошел на стадион через служебный вход. Охранник, увидев начальника Областного УВД, мгновенно вытянулся по струнке, как на плацу. На вопрос "Где он?", рукой указал на центральную трибуну, где Граф в белоснежном костюме сидел в позе мыслителя.
"В Индии белый – цвет траура", – подумал Зверь. Глубоко вздохнув, он отключил мобильный, чтобы тот не беспокоил во время разговора и пошел сдаваться с повинной к главному индусу города Задорожья.
– Добрый день, Игорь Федорович!
– Как наши дела? – без права на приветственное слово перешел к делам скорбным Граф.
– Подробно рассказывать или как?
– Или как.
– Плохо. Зюскинда нам сломать не удалось, – признался Родион Павлович.
– А я думал, милиция работать умеет, а вы, значит, все больше по разговорному жанру специалисты. Родион, ты, что мне обещал?
– Я лично этого гаденыша допрашивал, мы его к уголовникам посадили, они с ним такое вытворяли…
– Плохо вытворяли! – кипятился Граф и жаждал крови.
– Он без сознания лежал на полу в камере. Еле спасли, скорую вызывали! Мне что его, убить?
– Делай, что хочешь, а выбей у него признание, мне нужен компромат на Черткова, – лютовал Граф.
– Не могу.
– Родион Павлович, не забывайтесь!
– Игорь Федорович, десять минут назад я отдал приказ, чтобы помощника Черткова отпустили.
– Что?!! Что ты сказал? Твою мать!!!– закричал, как укушенный, Граф и вскочил с насиженного места на пустом стадионе, где на трибунах только ветер гулял.
Эхо предательски усилило эмоциональное падение главного индуса региона, унизив публично его статус. Граф может отдавать распоряжения, приказывать, повелевать, а вот кричать – участь плебеев. Футболисты "Финиша", как цыплята, по команде перестали тренироваться, подняли головы вверх. Коршун, расставивший руки в белом пиджаке на трибуне стадиона, их страшил. Тренер прикрикнул на зевак, и они покорно побежали по кругу.
– Игорь Федорович, выслушайте…
– Твою мать, Родион, твою мать! Ты меня подставил…
– Игорь Федорович, мы ему наркоту подсунули, но дело шито белыми нитками. У меня в управлении работает министерская проверка, они сегодня утром про Зюскинда спрашивали. Я не стану сам подставляться и людей своих под статью подводить.
– Струсил? Так и скажи, я струсил…
– Хочешь, чтобы меня уволили, сделали оборотнем в погонах?
– Да кто он такой, этот помощник Черткова? Так – мелкая сошка. Нам нужно выбить из него компромат, и только, – кипятился Граф.
– Он никто, но, оказывается, числится в союзе журналистов. Через полчаса в Доме Печати состоится пресс-конференция в его поддержку, приехали журналисты с центральных каналов и наши местные туда же, им сенсацию подавай. Суки!
– Да, дела.
– Журналисты состряпали открытое письмо, адресованное министру внутренних дел, президенту, дескать, в славном городе Задорожье попирают свободу слова, бьют в застенках Ленинского РОВД честного и порядочного журналиста Зюскинда.
– Бля!!! – вопил Граф.
– Красиво придумано, из помощника олигарха сделать журналиста, правда, Игорь Федорович? Сейчас такой скандал поднимется, мама не горюй! Нас с вами выставят монстрами, которые в провинции душат свободу слова.
– Значит, Зюскинда выпустили из РОВД?
– Так точно. Двадцать минут назад.
– Необходимо сообщить кому следует, чтобы пресс-конференция не состоялась.
– Сообщим.
Разговор исчерпан. Игорь Федорович резко повернулся спиной к собеседнику и пошел прочь в элегантном белом костюме, который ему маловат. Зверь оскорбился такому неадекватному поведению Графа, ни тебе "привета", ни тебе "прощайте". Хоть бы спасибо сказал, злился на главного индуса Родион Павлович.
Зверь долго думал, кому из вражеского лагеря сообщить радостную новость, что помощник Черта на свободе. Думал, думал и позвонил Пете Морозу, который после гибели Шамана возглавлял службу безопасности водочного олигарха. Оказалось, Мороз в курсе освобождения Зюскинда, видимо у службы безопасности Черта в РОВД есть свой осведомитель. Чему удивляться, корпорация "Родненькая" пустила корни во все силовые структуры региона. Дело сделано, коварные планы разрушены, можно заслуженно расслабиться, решил генерал и позвонил малолетней любовнице.
Через пятнадцать минут дверь арендованной специально для Кати квартиры театрально распахнулась. И Зверь увидел ее, полуобнаженную, в прозрачном красном халатике. Острые темные соски провокационно выпирали под тканью, мотивируя главного милиционера области. Родион Павлович озверел, он влетел в квартиру, содрал с Катерины странного вида халат, потом освободил из плена мужское достоинство, которому сам присвоил звание генералиссимуса и стал действовать. Семнадцатилетняя девчонка кричала, царапалась. Генерал, впившись, как вампир, в молодое сытное тело, свирепо рычал. Со стены с грохотом упала огромная репродукция известной картины "Охотники на привале". Перевернутые охотники теперь могли наблюдать страсть немолодого Зверя и девчонки с неприличного нижнего ракурса. Эротику сменили порнографические картинки. Хвала высшим силам, что компания подвыпивших охотников – всего лишь плод воображения известного художника Василия Григорьевича Перова, а не реальные мужики, ставшие невольными свидетелями пагубной страсти человека, утратившего в коридоре съемной квартиры не только голову, но и погоны, вместо них по плечам Родиона Павловича стекал липкий пот. Если бы Зверь только знал, как несвоевременно он завалил в коридоре Катюшу.
Чем отличается физиологический оргазм от настоящего пиара? Ничем, считал Александр Чертков. И от первого, в равной степени, как и от второго, ты получаешь кайф! Настоящий пиар – это хорошо подготовленное театрализованное представление. Роль Карабаса Барабаса, в сфере пиара по-задорожски, олигарха забавляла. Окружающим в пресс-баре "Дома Печати" он отвел роль забавных кукол с фарфоровыми, легко бьющимися лицами. Если кукла забывала, что она кукла, ее можно стукнуть по хрупкому личику – и нет плохого репортажа, статьи, комментариев на популярных сайтах.