– Он – президент благотворительного фонда, а ты его член, – при слове "член" Тоня захихикала в маленькую ухоженную ладошку. – Делая приятное мне, Александр Евгеньевич, выказывает тебе свое уважение и признательность.
Вспомнив, что он фактически двойной агент, который одновременно работает на Игоря Графского, и против него в команде Александра Черткова, фармацевт сморщился, как залежавшийся лимон в супермаркете. Логика в словах жены отсутствовала, а шуба – вот она висит перед его носом, немым укором, мол, Птаха, ты – скупердяй. "Я такой", – откровенно признался Анатолий себе, но это признание он не собирался выставлять на витрине собственных недостатков. Птаха надел домашние тапочки, и шаркающей походкой по новому паркету пошел за Тоней на кухню. Большая, оборудованная по последнему слову техники, кухня – его любимое место, где Анатолий обожает проводить пищевой досуг.
– Я не против шубы. Шуба красивая, но Чертков мог бы у меня разрешения спросить! Ты, все-таки моя жена, – заявил Птаха, изображая из себя важную птицу.
– Чертков такой импульсивный, разве ты не знаешь?
– Знаю, – буркнул Птаха и набросился на еду, которую Тоня разогрела в микроволновке.
Он ел жадно, облизывая жирные короткие пальцы. Сначала плов, потом жареная рыба, два бутерброда с соленой семгой и, наконец, кофе. Тоня с отвращением смотрела на мужа. Зачем она связала с ним свою судьбу? Ответ очевиден, Анатолий Птаха единственный мужчина, который решился официально взять в жены смазливую модель. Остальные поклонники Тони видели ее только в роли любовницы.
– Толик, диетолог говорил тебе употреблять больше овощей, ты к салату не притронулся. А потом жалуешься, что у тебя печень болит.
– Детка, ты знаешь, я много работаю. Овощи это здорово, но я от них еще больше есть хочу. А сейчас я хорошо, основательно покушал и хочу тебя.
Тоня с грустью подумала: близости не избежать. Птаха бесцеремонно стянул с нее шелковый белый халат, присосался к ее пухленьким губам, затем к соскам роскошной женской груди, как медицинская пиявка. В дверь настойчиво позвонили Птаха намеревался проигнорировать звонок, однако сигнал о прибытии гостя назойливо звенел. Птаха надел полосатые пижамные штаны, выругался, как мастер мартеновского цеха и пошел открывать входную дверь.
– Что надо? – тяжело дыша, произнес Птаха. Возбужденный и злой, он рычал на гостью, как сторожевой пес.
– Разрешите представиться, Маргарита Григорьевна.
– Не разрешаю, какого черта вы звоните в дверь? Я вас не приглашал! – заорал Птаха на тетку, раздражавшую его, как красная тряпка быка. Ее лицо фармацевту знакомо, а времени на опознание нет. Птаха прикрывал пухленькой рукой детородный орган, который неприлично таращился на гостью.
– Я принесла счет, чтобы вы смогли оплатить шубу для вашей жены.
– ЧТО?!!
– Вот, возьмите, – Маргарита Григорьевна протянула счет.
– Шубу моей жене подарил Чертков, вот пусть он и платит! Это форменное недоразумение. Вы пришли не по адресу. Отнесите счет Александру Евгеньевичу.
В проеме двери показалась очаровательная мордашка Тони. Увидев злого вестника, жена Птахи громко разрыдалась. Сказка о Золушке воплощалась по хорошо знакомому ей сценарию: карета превратилась в тыкву, а шуба из престижного зверька – в неоплаченный счет.
У Птахи возбуждение резко пропало, не раздумывая, он побежал на второй этаж, где на видном месте красовалась дорогущая шуба, схватил ее в охапку, чтобы отдать Маргарите Григорьевне.
– Нет!!!– закричала прибежавшая в спальню Тоня и вцепилась мертвой хваткой в волосатую руку Птахи, природная мохнатость мужа ее абсолютно не интересовала. Мех не тот, он колется, а шиншилла греет.
– Зачем тебе эта шуба, у тебя дубленка есть!
– Вот и носи эту дубленку сам.
– Твою хваленую шиншиллу моль съест, отдай! Шуба – это пустая трата денег.
– Не отдам!!!
– Тоня, угомонись. Я эту шубу верну, а тебе мы другую купим, дешевле и практичнее. Я обещаю, шуба у тебя будет!
– Из козла? – нервно дышала жена.
Птаха не выдержал и ударил Тоню по лицу, женщина истошно закричала, как будто у нее забирали последний мешок муки в разгар голодомора.
Маргарита Григорьевна, открыв рот, стояла перед входной дверью в роскошный дом и с наслаждением слушала супружескую потасовку, она упивалась ссорой. Какая драматургия! Отобрать мечту у женщины непросто, тем более, после примерки. Послышались торопливые шаги, острые каблуки по лестнице нервно застучали, как пальцы по клавишам расстроенного рояля. Развязка.
– Я позвоню Александру Евгеньевичу! Шуба остается у меня. Уходите, прошу вас, пока муж не пришел.
– У вас сутки, Тоня, или шубу придется возвратить. На обратной стороне счета я написала номер телефона директора магазина.
– Я поняла.
Тяжелая входная дверь наотмашь хлопнула перед любопытным носом Маргариты Григорьевны. Она не вздрогнула и не испугалась, сотрудников корпорации "Родненькая" не испугаешь. Они– ударостойкие!
Семейка пернатых продолжала активно ругаться за плотно закрытой дверью уютного двухэтажного гнезда. Перья летели, Птаха обзывал жену легкомысленной женщиной, она его величала жлобом. Маргарита Григорьевна, не прощаясь, удалилась. Она бодро отстучала в режиме сотовой связи сообщение шефу о шубе, которая стала серьезным меховым раздором в семье Птах.
Александр Евгеньевич Чертков, находясь в офисе корпорации "Родненькая", инструктировал нового начальника службы безопасности Петра Морозова. Эмоциональный спич водочного магната прервался на полуслове, в момент получения SMS-сообщения. Черт прочел его и, не сдержавшись, улыбнулся, оголив экрану телефона ровный ряд породистых зубов.
Петр Николаевич Морозов любопытства к SMS не проявил, он четко держал дистанцию, безоговорочно выполняя все распоряжения шефа, даже те, которые не соответствовали его морально-этическим жизненным принципам. Александр Чертков для Морозова – гуру, финансово успешный олигарх, который за семь лет из обычного предпринимателя стал миллионером, построил завод, раскрутил торговую марку "Родненькая", а теперь намерен стать серым кардиналом Задорожья, покорить политический Олимп города, региона, а затем и всей страны.
Сегодня шеф официально подписал приказ о назначении Морозова на должность начальника безопасности корпорации "Родненькая". Заработная плата автоматически увеличилась втрое, Петр Николаевич Морозов, по кличке Отморозок, занял место Павла Шамана. Они дружили, их связывало милицейское прошлое, их жены активно сплетничали, имея общую портниху, их старшие дети ходили в одну школу. Прошлое не возвратить. Операцию по устранению Шамана олигарх поручил лично Отморозку. Петр Мороз ситуацию для себя и своей семьи спрогнозировал, как безвыходную. Если бы он отказался выполнять приказ Черта, то сейчас не стоял бы в этом кабинете, а его любимая жена имела статус вдовы. Ему приказали, он выполнил, убил друга. Слава Богу, чужими руками. Именно Морозов звонил в тот злополучный день на аэродром Черткову, чтобы перед самым вылетом получить у него подтверждение на секретный приказ по устранению Павла. Помилование не последовало. Правоохранители взяли с поличным группу прослушки корпорации "Родненькая", для Павла Шамана это автоматически означало – умереть. Операцией по устранению Павла руководил его заместитель и друг Петр Морозов, безоговорочно оправдавший внутрикорпоративную кличку Отморозок. Теперь Черт ему доверяет.
– Я хочу, чтобы ты четко понимал, политический проект, который я осуществляю с помощью благотворительного фонда "Родня Задорожья", для меня на первом месте. Бизнес хорошо налажен, я его контролирую. Главное – город, земля. Ты знаешь, сколько Граф зарабатывает на городском бюджете? – поинтересовался Черту Отморозка.
– Догадываюсь, миллионы…
– Сотни миллионов. Я завод построил, конкурентов давлю, трачу четверть из собственной прибыли на раскрутку торговой марки, а индусы… Твари! Крысы городские! Ничего не построили, не создали, а с жиру бесятся. Графа с его бандой будем давить морально, материально, как получится. Слышишь?
– Да, Александр Евгеньевич.
– Задавлю уродов! Город будет наш. Мы победили их на футбольном поле, это хороший знак, Морозов, я знаю.
– Да, Александр Евгеньевич.
– Мы начинаем информационную войну, наступаем первыми.
– Что нужно сделать, Александр Евгеньевич?
– Я хочу, чтобы по городу поползли слухи, упорные слухи, что Графский, Родион Хомяк и Олег Качалов насилуют по пятницам в сауне, расположенной на стадионе "Финиш", тринадцатилетних воспитанниц дома-интерната. Сирот насилуют, уроды! Мало им проституток, на невинных девочек потянуло! Я хочу, чтобы скандал подхватили местные издания, чтобы по этому поводу официально создали комиссию из Министерства образования, УМВД.
– Но факты не подтвердятся!
– Правильно, Морозов, не подтвердятся, а репутацию индусам мы безвозвратно подпортим. Ферштейн?
– Яволь, босс!
– Зюскинду поручу вбросить нужную информацию в интернет, а ты бери людей из корпорации, только самых проверенных, и давай распространяй слухи в общественном транспорте. Аккуратно! Через неделю город должен жужжать, как разгневанный улей. Смотри, Морозов, не подведи меня, это твое первое задание в статусе начальника службы безопасности.
– Спасибо за доверие, Александр Евгеньевич!
Это последняя фраза, которую успел произнести Морозов. Дверь в кабинет Черткова с грохотом распахнулась, путь заплаканной Тоне с шубой в руках преградила секретарша. Безуспешно, Тоня шла на таран осознанно, грудастая секретарша для бывшей модели – не преграда. Глафира внимательно посмотрела на Черткова, он уверенно сделал знак пропустить.