– Тоня, я так давно ждал этого момента. Иди сюда, – Черт любовался бывшей моделью, ее точеными пропорциями, он лежал на кровати и мысленно раздевал обладательницу шубы.
– Я что, обязана сейчас расплатиться за эту роскошь? – игривым тоном спросила жена Птахи.
Черт отлично разбирался в психологии женщин, он – мастер вскружить глупому пучку перьев голову.
– Шуба твоя и к моим чувствам мех отношения не имеет, – Черт налил контрольный бокал райского шампанского, после которого можно завоевать любую женщину. Тоня выпила бокал до дна.
Опьяненная шикарным подарком, на который ее скряга-муж решиться в течение года не смог, Тоня отпустила вожжи сомнения. Да, и еще раз да. Птаха проигрывал Александру Черткову физически, материально, опять же, тот сегодня футбольная звезда. В пучине страсти, в растрепанной женской головке мелькнула вполне здравая мысль, этот мужик, несомненно, лучше Птахи.
Стоны из комнаты свиданий доносились до работников кухни все сильнее и страстнее, два охранника Черткова, которые, словно тень, следовали за патроном, напряженно переглянулись. Один из них остался стоять возле заветной двери, другой вышел в зал к оставшимся гостям и включил музыку на максимум.
Музыканты, игравшие вживую, занервничали. "Так надо! Это рекламная пауза, отдыхайте!"– объяснил телохранитель Черта и стал охранять источник громкой вульгарной попсы. Спорить с ним бессмысленно, решили музыканты и сделали технический перерыв.
Гости, оказавшиеся на прогулочном катере, истошно звали на помощь. Когда они решили немного проветрить затуманенный водкой "Родненькая" разум, дождя не было, а сейчас небо как прорвало, ливень шел стеной, судно раскачивалось из стороны в сторону. За рулем мокрый и злой Борис Борисович Шарапов, насильно отобравший руль у капитана судна, уверял пассажиров, что мотор заклинило. Причалить раньше времени к берегу означало навсегда рассориться с Александром Евгеньевичем.
Крик, доносившийся с реки, услышал даже Черт, он лежал на постели обессиленный. Интерес к происходящему заставил его встать с постели, обмотаться простыней, выглянуть в коридор.
– Что за шухер? – спросил он у телохранителя.
– Катер сломался, Александр Евгеньевич, не может пристать к берегу. Может МЧС вызвать?
– Позвони Борис Борисычу и скажи, что я жду его на берегу.
– Так, а как же? Катер поломан!
– Тебя наняли не думать, а приказы исполнять, звони твою мать! Урод!!!
– Понял, Александр Евгеньевич!
На удивление телохранителя, после его звонка Шарапову, катер очень быстро отремонтировался и медленно причалил к берегу.
Чертков, стал быстро одеваться и, повернувшись к Тоне, тихим голосом сказал:
– Через пять минут здесь будет твой муж. Одевайся, если не хочешь, чтобы он тебя пристрелил.
Скорость, с которой пьяная женщина надевала нижнее белье, платье и шубу, Александра Черткова поразила.
– У меня черт знает что на голове, Боже, что мне делать? Он все поймет, моя прическа! – кричала растрепанная Тоня, глядя на себя в огромное зеркало, висевшее на стене.
Идем, сказал Черт растрепанной и помятой Тоне, он снял с нее новую шубу, повесил ее в вестибюле, открыл стеклянную дверь ночного клуба и вытолкнул хрупкое, беззащитное создание под проливной дождь.
– Видишь, катер причалил, иди, встречай мужа!
Тоня единственная выбежала на причал, где бушевала непогода. Мокрое белое длинное платье оголило ее прекрасные женские формы, о растрепанной прическе речь не шла, дождь окончательно стер следы преступления супружеской измены. Анатолий Птаха, увидев благоверную, промокшую до нитки, с размазанной косметикой на лице, мгновенно воспылал к ней сентиментальными чувствами.
– Тонечка, детка, зачем ты выбежала под дождем?
– Тебя встречать, – прошептала жена, постукивая неприлично зубами, изумительное тело, очертаниями напоминающее Афродиту, тряслось, как в лихорадке.
Он обнял ее, хотя сам промок насквозь. Они вошли в здание ночного клуба, вместе с остальными заложниками неудачной прогулки на катере. Вода струйками стекала с их одежды, хотелось тепла и, конечно же, выпить.
– Всем водки, – приказал Александр Евгеньевич.
Черт взял на себя организационные хлопоты, гостям выдали теплые пледы, в зал внесли электрокамины и подключили их, воцарилась блаженная атмосфера. Гости активно пили водку и жадно закусывали, им казалось, что они поучаствовали в грандиозном трансатлантическом плавании, которое завершилось, в отличие от пресловутого "Титаника", удачно.
Веня Зюскинд с поставленной задачей, заманить индусов на вечеринку по случаю празднования футбольной победы, справился частично. Ему удалось заманить в ночной клуб "Филин" лишь мэра, плохо державшегося на ногах. Градоначальник пробубнил тост согревшимся гостям, выпил последнюю в этот вечер рюмку водки и, не прощаясь с почтенной публикой, ушел в мир сновидений, удобно пристроившись на плече помощника Черткова.
– И это, по-твоему, индусы? – спросил Александр Евгеньевич у помощника.
– Я Копейку нашел в ресторане на набережной, пил с ним весь вечер, чтобы сюда привести. Пока довел его до кондиции, печень посадил, она у меня страшно болит, – оправдывался Зюскинд, хотя знал, для Черткова оправдание звучит, как слабость и малодушие.
– А Граф и Зверь где?
– Они забились в логово, охрана никого к ним не пускает. Глубоко сидят в норке, как крысы. Не вытравить. Граф страшно расстроен, охрана мне по секрету рассказала.
Чертков улыбнулся, он услышал хорошую новость. Александр Евгеньевич потерял интерес к помощнику, он уверенно направился к столику, где его ждала в неограниченных количествах "Родненькая". Сегодня он отпразднует безоговорочную победу, и не только на футбольном поле. Маргарита Григорьевна, доставившая шубу этой темной ночью своему шефу, выжидала удобного момента, чтобы наконец-то выяснить, кто заплатит за этот дизайнерский меховой шедевр, который она взяла у директора магазина "Евро-мех" под честное слово.
– Александр Евгеньевич, прошу прощения, а кто заплатит за шубу? Вот счет, – тихо, чтобы не разозлить шефа, спросила Марго.
Чертков одним глазом глянул на счет и брови его заметно поднялись. На такую сумму он явно не рассчитывал.
– Эта шуба что, золотыми нитками сшита?
– Дизайнерская вещь, – взволновано ответила Маргарита Григорьевна и деловито шмыгнула носом. Пятнадцать минут третьего, в это время она обычно глубоко спит, но не сегодня.
– Дизайнерская шуба? Тогда за нее заплатит муж, – ответил Чертков и головой нервно махнул в сторону Птахи, который нежно обнимал Тоню.
– Счет я отдам завтра, – уточнила Марго.
– Вы умная женщина, – сказал Черт.
– Рада помочь, Александр Евгеньевич.
Новый день всегда наступает неожиданно. Гости разошлись. В пять часов утра официанты приступили к уборке съестных припасов. Нетронутые салаты, мясные нарезки, сыр, бутерброды с икрой они складывали в специально заготовленные кастрюльки, принесенные из дому. Сегодня их семьи позавтракают деликатесами. Ура! Большая радость маленького официанта выглядит просто – вкусная еда с барского плеча. Уставшие и сонные, они торопились домой. Между столиками официанты обнаружили спящего Ивана Григорьевича Копейку, на спине его дорогого черного пиджака четко виднелся след от обуви сорок первого размера. Веня Зюскинд носил обувь именно такого размера, но где доказательства, что именно он в минуту отчаянья пнул градоначальника ногой? Любой из высокопоставленных гостей мог это сделать, у мэра Задорожья недоброжелателей хватало. Официанты из жалости отнесли тучное тело градоначальника в комнату для интимных встреч. Что подумал мэр, когда проснулся, неведомо. В его возрасте, разменяв седьмой десяток лет, проснуться в такой комнате – скорее комплимент, нежели разочарование. Спите спокойно, дорогой Иван Григорьевич!
Меховая наживка для милой дамы
Анатолий Птаха традиционно встречал рассвет с городскими породистыми птицами, которые просыпались с первыми лучами солнца. Местные воробьи кичились городской пропиской, поэтому, сталкиваясь на одной ветке с залетными воробьями из отдаленных сел, заносчиво поднимали клювы вверх, еще бы, от них навозом не пахло. Сегодня воробьиная стая пернатых успела добыть пропитание, поссориться с дикими голубями, которые посягали на их территорию, активно поработать над появлением потомства и только после этого окно на втором этаже частного коттеджа распахнулось, и городские воробьи имели честь лицезреть знакомую, пухленькую фигурку Анатолия Птахи. Он расставил короткие волосатые руки, как крылья, демонстративно потянул их в разные стороны, словно воробей перед важным полетом, но с подоконника так и не взлетел.
"Отчего люди не летают, как птицы", – подумал вожак воробьиной стаи, не зная, что эту фразу уже написал литературный классик. Полдень. Солнце безжалостно уничтожает растения, пожелтевшие листья на деревьях, это не признак надвигающейся осени, это отсутствие влаги. Изнуряющая жара. Пора обедать, а я еще не завтракал, расстроился Анатолий.
– Тоня, где мой кофе? – заныл заспанный Птаха.
– Уже варю, – пролепетала жена, сползая с огромной двуспальной кровати, которая занимала все пространство в уютной спальне.
Возле кровати на вешалке висела шикарная шуба, источая запах роскоши. Проходя мимо обновки, Тоня нежно взяла правый рукав шубы и страстно прислонила его к помятому лицу. Погуляли на славу, все тело болит, подумала женщина.
– Я все-таки не понимаю, почему Чертков вздумал тебе сделать такой дорогой подарок? – возмущался наличием в супружеской спальне мехового изделия Анатолий Птаха.