* * *
Неделя прошла как обычно, не считая того, что я все это время находилась в угнетенном состоянии. Конечно, я скрывала это, как могла, но Антонина чувствовала мое настроение и старалась не приставать. Лишь один-единственный раз она позволила себе какую-то невнятную сентенцию про избалованного ребенка, в кои – то веки не получившего очередную игрушку, но я проигнорировала ее замечание.
Честно говоря, мне было очень сильно не по себе. Ведь никогда до этого меня не постигала подобная неудача. Я всегда была абсолютно уверена в своих силах. А тут…
К концу рабочей недели я, наконец, поставила жирный крест на своем крестоносце – уж простите за каламбур – и окончательно успокоилась. А потом позвонила Глебу и позвала его на открытие очередной выставки.
Глава 6
В четверг вечером в агентство заглянул Валера Лосев, старинный знакомый и тайный поклонник моей подруги.
Точнее, это он думал, что тайный. И вот это было самое удивительное, потому что Валера Лосев был профессиональным психологом, сотрудничавшим с правоохранительными органами. И уж с его-то опытом не знать, что тайное всегда становится явным…
Много лет назад они с Антониной вместе учились в университете на психологическом. Правда, потом моя подруга, чтобы прокормить семью, переквалифицировалась в бухгалтера. А вот Лосев как-то перетерпел, выжил, и теперь процветал – у него была собственная частная практика. Мы сотрудничали с ним и совместно проводили различные тренинги и семинары по подбору кадров и управлению персоналом.
Лосев давным-давно, еще со времен университета, сох по Антонине и свято верил, что она ни о чем таком не догадывается. Разумеется, она все знала и бессовестно этим пользовалась.
Там была какая-то темная история.
Кажется, они встречались недолго. Потом что-то случилось, какая-то ужасная непоправимая ошибка, и все кончилось. Лосев попытался реабилитироваться, но у него ничего не вышло.
Со временем Антонина сменила гнев на милость, снова стала называть его Лосиком, но ближе вытянутой руки уже не подпускала.
Валера был рад и этому. Он уверил себя, что все прошло, былого не вернуть, и надо жить дальше. Бедолага думал, что у них теперь дружба.
А Антонина на полном серьезе считала его своим рабом и эксплуатировала по-черному.
Именно Лосик организовывал ее бесконечные переезды с квартиры на квартиру – следствие многочисленных разводов. Это он пристроил Антонининых детей в престижные школы: сына – в технический лицей, дочь – во французский коллеж. Когда детям захотелось собаку, именно Лосев нашел для них сначала немецкого дога Бруно, а затем Теренса, толстого белого лабрадора.
У него были знакомые во всех организациях города и на всех этажах власти. Он мог достать любую вещь и организовать любое мероприятие.
Единственным, что оказалось ему не по зубам, была Антонина.
* * *
– Привет, девчонки! – пропел Валера, вплывая в мой кабинет.
Не знаю никого, кому бы так шел светло-бежевый цвет. И совершенно не представляю, как ему удавалось в мятом льняном костюме выглядеть английским аристократом.
Если вы подумали, что Валера Лосев был ботаником, то ошиблись. Лосев был настоящим городским пижоном, прекрасно разбирался в модных тенденциях и с удовольствием покупал и носил шикарные вещи.
Я с тайной завистью ощупывала его кашемировые джемпера и сетовала, что никак не могу подобрать для себя что-либо похожее. Мы с ним были готовы часами обсуждать технологии итальянских обувщиков и буквально упивались родством душ.
А Антонина в припадке плохого настроения любила повторять, что мы просто близнецы – оба хищники и прожигатели жизни.
На счет себя я бы, разумеется, так не сказала, но то, что Лосев брал от жизни все, сомнению не подлежало. Но я его не осуждала. Возможно, он таким образом компенсировал свою неудачу с моей подругой.
Одно время, совсем недолго, я даже подумывала завести с ним роман, но, во-первых, он был неженат, а во-вторых, это все равно, что спать с братом. К тому же я чувствовала, что Антонине это вряд ли понравится. Так что я оставила эту затею. К всеобщему спокойствию.
– Как дела, приятель? – спросил Валера, теребя Бруно за ухо.
Бруно поморщился от такого панибратства (он не любил фамильярностей), но стерпел. А Лосев непринужденно опустился в кресло и положил ногу на ногу, демонстрируя отличную новую пару замшевых мокасин. Перехватил мой восхищенный взгляд и самодовольно ухмыльнулся. Пижон!
Ни за что не спрошу, что за марка.
– Ну? Что новенького? – поинтересовался Валера.
Я замялась, и Антонина с воодушевлением принялась рассказывать ему о подготовке к нашему очередному совместному семинару – на этот раз по мотивации персонала торговых предприятий.
Когда Антонина закончила, Лосев начал задавать каверзные вопросы, на которые она с легкостью отвечала. Валера докапывался, Антонина отбивалась. Он заходил с другого бока, она парировала. В общем, оба получали истинное удовольствие от общения.
В другой раз я бы тоже в этом поучаствовала. Но сегодня у меня почему-то не было никакого настроения.
В разгар прений зазвонил телефон, и я меланхолично взяла трубку.
– Алло?
– Я могу услышать Резникову Инну Алексеевну? – спросил знакомый голос, и я задохнулась.
Меня бросило сначала в жар, потом в холод. В висках запульсировало, в ушах зашумело.
– Я вас слушаю, – с трудом выдавила я, придя в себя через несколько секунд и стараясь говорить безразличным тоном.
Прошла почти неделя. Интересно, как он будет выкручиваться? "Я был в Антарктиде, спасал пингвинов"? Наверняка, что-нибудь в этом роде.
– Извините, что не позвонил раньше, – сказал он без тени сожаления в голосе, – но я только сегодня обнаружил в вашем кошельке визитку с телефоном. Похоже, в первый раз я невнимательно смотрел, потому что ее не заметил.
Тупица! Я тут же его простила. Но не собиралась ему этого говорить.
– Готов вернуть вам ваше добро. Могу завезти. Или сами заберете?
Вот тут уж я была в своей стихии. И если это наивно-нахальное существо полагало, что я немедленно кинусь ему на шею, то оно здорово ошибалось.
– Спасибо, что позвонили, – равнодушно отозвалась я. – Честно говоря, я уже и не надеялась…
На том конце провода, кажется, поперхнулись от такой наглости, а я продолжила:
– К сожалению, сегодня я занята. Да и завтра скорее всего не получится…
Я упивалась своим триумфом. Но меня быстро вернули с небес на землю.
– Ну что ж, – буркнул он. – В конце концов, это вам нужно. Позвоните, как надумаете. Надеюсь, у вас телефон с определителем номера.
И тут я испугалась.
– Нет-нет, подождите секундочку, – пролепетала я, запаниковав. – Давайте все же встретимся. Завтра. Скажем, часов в восемь.
– Утра?
Бестолочь.
– Вечера.
– Минутку…
Я слышала, как он шуршит страницами ежедневника.
– Подойдет. Где?
– М-м… Возле центральной библиотеки, – брякнула я, не подумав толком.
А что? Сильный ход. Главное, нестандартный. Да и мне близко от дома.
– Договорились, – согласился он. – До встречи.
Я не успела больше ничего сказать, как в трубке раздались гудки.
Нет, это что-то невероятное! Да кем он себя считает?
Ну, ничего. И не таких обламывали. Я придумаю, как тебя приручить.
Положив трубку, я обнаружила, что Антонина и Валера внимательно на меня смотрят.
– Все хорошо? – спросил Лосик.
Его длинное породистое лицо выражало искреннее участие. В отличие от Антонининого.
Я кивнула, не в силах говорить.
– Это он? – прищурилась Антонина.
Я снова кивнула, чувствуя, как улыбка против воли расползается по всему лицу.
– Фу, – с отвращением сказала Антонина. – Ты бы видела себя сейчас. Облизываешься, как кошка на горшок сметаны.
Возможно. Но мне было все равно.
– Ну что, подруга? Жизнь-то, похоже, налаживается? – подмигнул мне Валера.
Вот он меня понимал.
– Слушайте, вы! Вы оба омерзительны, – заявила Антонина. – Хищники!
Глава 7
Судьба предоставила мне еще один шанс, и я твердо намеревалась им воспользоваться.
Кажется, я начала понимать, почему у нас с крестоносцем ничего не вышло в первый раз.
Дело в том, что он действительно был очень привлекателен и наверняка привык, что девицы сами вешаются ему на шею. С другой стороны, я тоже не уродина и привыкла, что липнут ко мне, а не наоборот. Вот и получилось, что два красивых человека посидели на лавочке, каждый в надежде, что другой проявит инициативу, и, ничего не дождавшись, разошлись в разные стороны.
Мне это объяснение нравилось больше всего. Конечно, могли быть и другие варианты, но я предпочитала о них не думать. Кому приятно размышлять о том, что, возможно, ты просто не интересен другому человеку?