Кипяток хлещет расширяющейся струей в стену. Палин прикинул расход:
"Примерно, пятьдесят кубов в час… Плюс столько же, а может, больше в деаэраторной… Началось…"
Бежит к телефону. Кричит на ходу Абдулхакову:
– Бери мазок на нулевой отметке! Активность доложи мне!
За турбогенератором, в просвете между цилиндрами турбины, просеменила глыбастая фигура Федосова. Палин бросился к нему, перехватил.
– Беги к морю! Контроль активности на сливе из "черной трубы"! Головой отвечаешь… Меня непрерывно держи в курсе…
Федосов побежал, прихрамывая.
Пулей влетел на двенадцатую отметку Алимов. С ним – представитель научного руководителя по реактору. С Курчатовской бородкой. Тонкая кость, белый воротничок, чуни поверх штиблет, белый лавсановый халат поверх костюма. Таращит глаза, растерян.
– Что?! – кричит ему Палин. – Не вписывается в формулы?!
– Потрясающе! – кричит научный руководитель. Алимов подбегает к Палину. Привычный нырок головой.
– Где Дрозд?! Что он, не знает, как пускать паропроводы?!.. Ты никогда не пускал турбину?! – вдруг спрашивает он Палина. В голосе плохо скрытая паника.
– Никогда, Станислав Павлович! Ты что, с луны свалился?! Я с рождения дозиметрист!.. – Палин ехидно сощурил глаза.
"Сволочь!.. – подумал. – Берутся за дело, не зная дела. Честолюбчики…"
– Надо принимать на барбатеры! – сам себе крикнул Алимов и рванул в сторону блочного щита управления.
– Торбина давай сюда! – крикнул вдогонку Палин. Алимов снова подскочил к нему.
– Что?!
– Торбина, говорю, давай сюда! Пусть берет управление на себя!
Алимов махнул рукой… Растерянно улыбнулся.
– Он такой же бомбовик, как и я! – крикнул Главный. Глаза затравленные. Стремглав бросился к выходу с отметки турбины.
Грохот гидроударов. Хлест радиоактивного кипятка. Пар. Пахнет теплой сыростью. Вдруг грохот усилился.
"Ага! – подумал Палин. – Кинули пар на барбатеры…"
Пол под ногами дрожит. Воздух упруго пульсирует. На душе нехорошо. Побежал к перилам. Там, внизу, на нулевой отметке, у технологических конденсаторов, мечутся белые фигурки машинистов. Лихорадочно вручную открывают задвижки на техводе к технологическим конденсаторам. Палин почувствовал кого-то рядом. Повернулся. Видит – рыжебородый ученый. Тоже перегнулся через перила, смотрит вниз. Говорит:
– Что-то крутят там…
– Да… – отвечает Палин. Его душит судорожный нервный смех.
В это время потрясающей силы гидроудар, перекрыв собой тысячекратный грохот, потряс здание электростан ции. Палин почувствовал, как гулко вздрогнул железобетонный пол под ногами. Отметка фундамента турбины. Технологический конденсатор подпрыгнул, затрясся, как в лихорадке, оборвал анкерные болты, заплясал на опорных лапах. Трубопровод подвода пара срезал "мертвую" опору – две мощные стальные балки, встроенные в железобетонный монолит стены.
У Палина похолодело в груди. Сердце ускорило бег. Появилось в душе неуправляемое суеверное чувство. Рыжебородый научный руководитель завопил на высоких нотах, тараща глаза и сильно жестикулируя костлявыми руками.
– Это ужасно! Технический бандитизм!
Повернулся и трусцой засеменил к выходу с отметки турбины, шаркая чунями, чтобы не поскользнуться.
"Вали, вали отсюда, наука… Все идет не по формуле…" – подумал Палин, ощущая тем не менее нарастающее беспокойство.
Откуда-то, Палин даже не заметил, откуда именно, внезапно появился начальник турбоцеха Дрозд. В белом новеньком, сильно жеванном лавсане, без чепца. Лоб в испарине. Где-то потерял очки. Лицо осунулось. Голова стала как бы меньше, а шея длиннее.
– Все ясно, все ясно!.. – бормотал он, наклонившись рядом с Палиным через перила и глядя вниз, туда, где только что долбанула стихия.
– Пар дали раньше охлаждающей воды, черти!.. Все ясно, все ясно, сейчас сделаем!..
Палин хотел спросить, что ему ясно и почему так грохочет кругом, но вид у Дрозда был жалкий, хотя и через силу деловой. Он вдруг взял Палина за руку и стал кричать ему в ухо, стараясь перекрыть грохот. Видно было, что он успокаивал сам себя:
– Регулятор на линии основного конденсата плюет порциями! Мал расход воды!.. Мал расход, говорю! Задвижка открыта полностью, пара не хватает!.. Проход мал!.. От этого и долбает…
Палин смотрел на Дрозда во все глаза, и ему показалось, что тот будто советуется с ним. Сквозь грохот слышен хлест воды внизу. Ясно – дренаж оборвало! Радиоактивный кипяток!.. Хлещет в четырех местах… Расход предположительно двести тонн в час…
– Прекращать надо-о! – орет в ответ Палин.
– Сейчас, сейчас! – кричит Дрозд, но Палин видит – в глазах у него паника.
Влетает Алимов. Изогнулся дугой, втянул живот, руки чуть раскинул, бледен, кажется, вот-вот вцепится и станет бороться… Да, поза борца перед схваткой. Глаза все те же, затравленные. Орет.
– Что?! Что делать?!
Дрозд смотрит на него. Бледен. В глазах, кажется, слезы.
Вбегает Абдулхаков. Глухой его, гортанный голос в грохоте еле шуршит. Скалит зубы. На груди газодувка. Палин приложил руку – работает. Прокачав воздух, Абдулхаков вынул фильтр, подбежал к ТИССу (прибор для замера бета-активности). Вернулся.
– По аэрозолям четыре нормы!..
Все без "лепестков"… Палин с беспокойством думает о "черной трубе".
"Низы уже затоплены… Дренажные насосы включились… Федосов молчит…" – Он глянул в сторону телефонной будки. Лампа сверху не мигает, стало быть, звонка нет.
"Надо уходить на щит… Теряю связь с местами, контроль…"
Подсунул ухо к Алимову и Дрозду. Дрозд уверенно орет. Очухался.
– Увеличивайте расход! Увеличивайте расход! Я на полную открою регулятор на линии рециркуляции конденсата! Будет эффект!..
Алимов трясет головой, нюхает воздух, делает легкие нырки вправо, влево.
Палин – Абдулхакову:
– Активность воды в приямках! Быстро!
Абдулхаков бежит вниз. Палин – Алимову:
– Надо останавливаться, Станислав Павлович! Смотри! – Махнул рукой на хлещущий кипяток. Тело пробирает теплой влагой. Но еще холодно. Зябкость!
– Надо понять! – орет Алимов. В голосе та же совещательность, что и у Дрозда. Глаза все еще растерянные.
"Чего понимать. И так ясно", – усмехнулся Палин и побежал к выходу. Бегом по коридору деаэраторной этажерки, крытому желтым пластикатом. Пластикат под ногами пришлепывает по набетонке и порою смачно вскрякивает. Решил по пути осмотреть щитовые.
Вошел в помещение вычислительной машины "Гора"… С потолка льет вода. Оператор мечется в лабиринте стоек с электронной аппаратурой и одну за другой обесточивает. Бледен. Кричит:
– Уже третий раз! Все насмарку!..
В помещении щита дозиметрии потолок промок. Скоро польет. Палин рванул на блочный щит управления. Здесь тише, чем везде. Перфорированный потолок и стены глушат звуки. Три белых спины операторов. Смачно клоцают ключи управления. Начальник смены АЭС Болотов. Сухощав, стрижен ежиком, подтянут. Стучит правым кулаком о левую ладонь. Водит головой вправо, влево. Оценивает по приборам ситуацию.
– Все заливает у тебя! – кричит Палин.
Болотов холодно глянул на него. Взгляд оценивающий.
– Спокойно, знаю…
– Чего "знаю"?! – Палин выглядел смешно. В испарине. Чуб сполз на лоб, глаза вытаращенные.
Болотов улыбнулся. Палин побежал на щит дозиметрии. Там надрывался телефон. Звонил Федосов.
– Из трубы хлещет в море!.. Владим Иваныч…
– Расход?!
– Примерно, кубов пятьдесят в час…
– Активность воды?!
– Отослал пробу с Прокловым…
– Разбавление с насосной идет?!
– Нет!
– Тебя понял! Сторожи! Пробы – ежечасно!.. "Вот он… Часик настал…" – подумал Палин. Стремглав бросился на блочный щит.
– Включай разбавление! – крикнул он Болотову. – Радиоактивный дренаж попер в море!.. Быстро!..
Болотов бросился к коммутатору. Что-то приказал машинисту насосной. И в это мгновение вдруг все стихло. Глубокая тишина. В ушах ватность…
– Что случилось?! – по инерции кричит еще Палин. Болотов улыбается.
– Увеличили расход. Конденсат пошел полным сечением. Прекратились "плевки"… Это надо было пройти… Поздравляю, дозиметрия!
Он подошел и сухой горячей рукой пожал Палину руку. Вбежал Алимов. Лицо смущенно сияет. К Болотову:
– Что сделал?!
Выслушал Болотова. Сказал:
– Ага! – сделал боксерский нырок головой вправо. Засмеялся. Посуровел вдруг. – Наколбасили, парни… Ну, варвары!.. Отключайте машинный зал. Работать на компенсацию теплопотерь. Незначительный парок на быстродействующее редукционное устройство, деаэраторы…
– Так там же дренажи пооборвало! – возмутился Палин.
– Ах да… – смутился Алимов. – Придется останавливаться…
В это время раздался лихорадочный зуммер на коммутаторе. Болотов хватает трубку.
– Что-о?!
Бросает трубку. Бежит к прибору расхода продувки реактора. Четыреста тонн в час вместо двухсот…
– Авария! – крикнул он упавшим голосом и выбежал из помещения блочного щита управления. Алимов и Палин за ним.
– Стой! – крикнул Алимов. – Стой, Болотов!
Тот остановился. Весь – нетерпение.
– Куда бежишь?! Что будешь делать?! – допрашивал Алимов, стоя в позе борца, готового к схватке.
Болотов бледен, лицо дрожит. Заикается.
– Т-там… Э-электрики… Н-налаживают. К-конечники… Ошибочно о-отк-крыли з-адвижки н-на р-резервные ф-фильтры б-байпасной о-очистки… Р-реакторная в-вода п-поперла…
Палин не стал дослушивать. Рванул на щит дозиметрии за радиометром и резиновыми сапогами. Через несколько минут, гулко топая, бежал назад.