Посещение издательства
В здание издательства "Святой Горец" я входил с огромным сомнением. Слишком это просто, твердил внутренний голос, чтобы здесь открылась тайна загадочной книги. Впрочем, возможно, моя внешность сообщит работникам издательства необходимую степень уважения и развяжет языки. Кира Львовна перед выходом из дома успокаивала меня:
- Поверь, мой мальчик, ты выглядишь в этом английском костюме от Hackett, как настоящий джентльмен. И не забывай, на свежем воздухе при правильном питании ты возмужал и стал солидным мужчиной, к тому же этот бронзовый загар, борода и твои затемненные очки от Gucci делают тебя и вовсе привлекательным. Надеюсь, мне не придется разыскивать тебя в домах на Рублевке.
- На какой Рублевке?.. Нет, что вы, Кира, меня сейчас волнует только книга и то, что можно узнать об авторе, - бормотал я рассеянно, собирая в сумку Malberry всё, что может понадобиться для дела.
- Надеюсь, что так, - сказала хозяйка на прощание, слегка коснувшись моей щеки сухими губами.
Перед выходом из дому я посмотрелся в зеркало в прихожей. Оттуда меня пристально разглядывал плечистый полноватый мужчина с длинными волосами с проседью, небрежно собранными сзади в модный хвост, ухоженной бородой, с белоснежной улыбкой - триумфом современной стоматологии, в элегантном светлом костюме, оттенявшем загар, но с трудом скрывавшем выпирающий живот любителя позднего ужина за обильным семейным столом.
В секретариате издательства милая девушка сказала, что директора нет и скорей всего сегодня не будет. "Ну вот, - подумал я, - первое препятствие. Господи, помоги!" Пустой кабинет главного редактора с табличкой "Гл. ред. Пищикова Роза" оказался нараспашку, я позволил себе войти, присесть на стул посетителя. На столе покоилась открытой распечатка трудов святителя Иоанна Златоуста. Красным карандашом вычеркнуты целые абзацы:
"Страсть к деньгам… сильнее и неистовее других страстей и может причинить больше скорби не потому только, что жжет сильнейшим огнем, но и потому, что не поддается разумному облегчению и гораздо усерднее.
Пристрастившиеся к деньгам неизбежно бывают и завистливы, склонны к клятвам, вероломны, дерзки, злоречивы, исполнены всех зол, хищны и бесстыдны, наглы и неблагодарны.
Сребролюбец есть страж своего имения, а не владелец; раб, а не господин. Для него легче отдать часть своего тела, чем уделить сколько-нибудь из своего богатства.
Кто стал служить маммоне, тот уже отказался от служения Христу".
Что-то долго нет хозяйки кабинета, чтобы ее поторопить, я принялся читать "Отче наш". Будто услышав мой зов, вошла молодящаяся женщина с кошачьими повадками и, оглядывая меня с ног до головы, нежно промяукала:
- Добрый день! Чем могу помочь?
- Здравствуйте, Роза, - обратился я к женщине, надеясь, что она и есть главный редактор. - Меня зовут Борис Иванович.
- Очень приятно, - расплылась она в очаровательной улыбке, томно растягивая слова. - Я вас очень внимательно слушаю.
- Видите ли, Роза, - решил я идти напрямик. - Я прочел одну замечательную книгу вашего издательства и хотел бы поговорить с автором. У меня к нему масса вопросов.
- Что за книга? - по-прежнему улыбаясь, промяукала женщина. - Как название?
- "Посланник".
Не успел я договорить слово, как увидел мгновенное превращение ласковой кошечки в разъяренную пантеру. Она вскочила, с треском закрыла входную дверь и нервно закурила. В тот миг я почувствовал на себе прожигающий взгляд, полный ненависти. Что такого я сказал, чем вызвал столь негативную реакцию? На немой вопрос ответила она сама:
- Вы что, все с ума посходили! - заскрипела она изменившимся голосом. - Написал какую-то галиматью полный невежда без литературного образования, а вы и рады его до небес возносить!
- Простите, не могу с вами согласиться, - мягко осадил я разъяренную пантеру. - Книга весьма полезная, к тому-то написана интересно, что в наше время случается редко. А насчет образования… - Дальше, как бывало прежде, сошло на мою глупую голову озарение, будто луч света пробился сквозь пласт мрака, слова полились сами собой: - Простите, Роза, какое-такое литературное образование было у Льва Толстого, Бунина, Достоевского, Чехова, Платонова? Продолжить?.. Там, среди "недуочек" еще Хемингуэй с Бредбери, Бродский со Стругацкими…
- Прекратите! - взвизгнула Роза, выпустив наружу все имеющиеся в наличии острые шипы. - Этот ваш Юрин пишет, как холоп и о холопском.
- Простите, вы о смирении так изволите выражаться? Так это основополагающий принцип Православия.
- Кто вам сказал? - прошептала она, схватившись за горло.
Глаза её, минуту назад такие ласковые и выразительные, превратились в два прыгающих уголька. Я вспомнил, что Алексей описывал в книге этот взгляд гордой самовлюбленной женщины, впавшей в безумие, и понял причину ее столь явного возбешения: смирение такому типу людей, как нож острый - это прямая противоположность их горделивой сути.
- Простите, ради Христа, можно последний вопрос? - чуть не шепотом произнес я.
- Ну что еще? - раздался скрип.
- Это вы, Роза, у Иоанна Златоуста вычеркиваете слова о сребролюбии?
- Да, я же редактор!
- И не страшно? Святого поправлять не страшно?
- Вон отсюда!..
Кажется, больше мне делать в этом кабинете нечего. Я встал и перед тем, как покинуть недружелюбное место, оглянулся и кивнул на прощанье. Женщина проводила меня ненавидящим взглядом. Куда теперь? Господи, помоги!
Я медленно поплелся по коридору, рассматривая надписи на дверях, ожидая хотя бы чего-то. И дождался. Дверь с табличкой "Склад" оказалась полуоткрытой, оттуда попахивало вином, слышался разговор мужчин. Неясно по какой причине, меня туда потянуло, будто услышал невысказанное приглашение. Я робко заглянул в комнату и встретился с веселыми глазами четверых бородачей.
- Что стоишь, как неродной, заходи! - воскликнул один из них. - Ух ты! Наверное, покупатель или спонсор?
- Здравствуйте, господа, - поприветствовал я честное собрание. - Скорей, читатель.
- Да? А что читаешь, если не секрет?
- Вашего автора, Алексея Юрина. Очень мне его "Посланник" понравился.
- Не тебе одному, - хмыкнул бородач. - Только ты это нашему глав-вреду не ляпни, она его ненавидит! Верно, глубоко и беззаветно.
- Уже ляпнул, - кивнул я обреченно. - А за что ненавидит, как вы думаете?
- Во-первых, книгу выпустили без нее, пока она гуляла отпуск. Роза бы точно зарубила! А во-вторых, там же Алексей пишет о смиренных женщинах, их почитает, а она у нас - убежденная эмансипэ! А женщина, как говорит мой духовник, по сути своей "предложение сложноподчиненное"! Садись, примем на рамена. Правда, у нас тут на донышке…
- Я могу внести свою лепту, если позволите, - робко предложил я, выставляя серебристую коробку из Мексики, прихваченную из домашнего бара, дополнив настольную композицию парой консервных банок и тремя апельсинами.
- Вот это другой разговор! - воскликнул самый веселый бородач, хлопнув меня по плечу. - Сразу видно, наш парень, без симптомов прелести и фарисейства.
- Только, друзья, - с прискорбием сообщил я, поникнув головой, - простите, мне пить нельзя, у меня, как сказал батюшка, на спиртное вечная епитимия. Простите…
- Ах, ты… бедный ты наш, - погладил он меня по тому же плечу, которому достался энергичный удар хлопка. - Сочувствую! Витька вон тоже, - кивнул он на соседа, - как женился, так сократил потребление до канонических ста граммов, но мы к нему без претензий. Да ты не горюй! Не позволим пропасть твоей законной доле, мы по-братски возьмем твою тяготу и понесем во светлые дали. Жэка, наливай!
Мы познакомились. Кроме женатого трезвенника Виктора за столом со мной сидели самый шумный и общительный Илья, чуть менее шумный Коля и слегка задумчивый Женя - он отмечал 30-летний юбилей, третий день подряд. Выдержав приличествующую моменту паузу, я продолжил расспрос. Оказалось, я далеко не первый фанат, приходили другие почитатели Юрина, только все больше непьющие дамочки в платочках, с которыми разговаривать этим четверым было малоинтересно. Они выдавали им книгу-другую и спроваживали ни с чем. Оказывается, бородачи и сами почти ничего не знали о Юрине - он человек-загадка. Ну что ж, купил и я три экземпляра.
- Ну что, пойдем? - Поднялся Игорь.
- Куда? - с затаённой надеждой спросил Виктор.
- На нерест…
Собрался и я было возвращаться домой не солоно хлебавши. Но когда мы с мужчинами вышли на улицу, Илья поймал такси, посадил рядом с собой Виктора с Колей - и мы с Женей остались вдвоем. Он дождался, пока ярко-желтая машина скроется за поворотом, схватил меня за плечо и заговорщицки прошептал:
- Пойдем ко мне. Я вижу ты, Борис, парень свойский. У меня кое-что есть для тебя.
- Что есть? - забормотал я, не веря своему счастью. - Куда пойдем?
- Тут рядом…
Пройдя с полкилометра по тротуару мимо старых купеческих особняков, Илья свернул в подворотню и, показал на одну из входных дверей.