5 глава
Около полуночи я проснулся. "Весь взмокший от пота", - как пишут в девяноста из ста детективных романов. Мне снился сон, который мучил меня постоянно: будто бы я кого-то убил, а труп спрятал в подвале. Ухудшения своего состояния я практически не чувствовал. Я находился в пустом медицинском кабинете полицейского участка, пропахшем оружейным маслом и лекарствами. Здесь обрабатывали подозреваемых, что, по мнению полицейских, само по себе являлось частью возлагаемого на них наказания. Среди преступников попадались и безобидные провокаторы, помогающие полицейским выпустить пар. Я сам часто писал о таких.
Прежде всего я подумал о том, что до сих пор нахожусь не в камере. То есть они терпели мое пребывание в участке, но так и не взяли под стражу. Значит, мне нечего здесь делать. Надо отсюда бежать и как можно скорее. В кабинете секретаря горел свет. Голос Рода Стюарта звучал жалко, это все равно что повторять ритуал погребения только потому, что первый раз получилось красиво. Двое сонных полицейских слонялись без дела.
- Выспались? - спросил меня один.
- Да, спасибо, - ответил я, следуя привычке благодарить за дурацкие вопросы. - Приятного дежурства! - пожелал я на прощание, потому что мне было уже все равно.
Второй взглянул на часы и сделал какую-то отметку в бумагах.
Я покидал участок с совершенно пустой головой. Ни одна из клеток моего мозга не работала. Однако моя машина подобрала меня, и мы поехали, не теряя надежды достигнуть цели нашей поездки. Где-то под задним пассажирским сиденьем до сих пор лежали ключи. Ведь у меня была квартира, совсем недавно, меньше сотни часов назад. "Два-шесть-ноль-восемь-девять-восемь", - повторял я.
Я направился бы домой, если бы меня там ждала Делия. Нет, тогда бы я не шлялся по городу, заставляя ее ждать. Она не должна была ждать и никогда не делала этого. Но мы отвернулись друг от друга в поисках людей, с которыми можно было бы начать новую жизнь. Нам захотелось опереться на кого-нибудь, с кем-нибудь обняться, куда-нибудь причалить, выплакаться.
Так получилось, что я снова оказался у дверей бара Боба. Я вошел, оставив машину обеспечивать мне прикрытие. В зале стоял запах, какой распространяет пепельница с плохо затушенной сигаретой. Завидев меня, Боб испугался, решив, наверное, что встреча со мной предвещает очередного покойника. Опершись руками о барную стойку, я заказал пол-литра блауэр цвайгельт.
- Ничего не нашли? - поинтересовался Боб, словно это я занимался поисками преступника.
- Ничего.
Он успокоился. Ему показалось, что он знает причину моего плохого самочувствия.
- Убитый был геем, - сообщил он, хотя я не слушал. - Здесь разыгралась драма ревности, говорю я тебе. Геи такого не прощают.
- Мне надо присесть за столик, - произнес я. - Можно еще пол-литра цвайгельт, Боб?
Столик в нише оказался свободным. Уровень алкоголя в крови позволил мне до него добраться и опуститься на место убийцы. Прислонившись спиной к стене, я уставился на входную дверь и представил того типа в красной куртке, контуры фигуры которого постепенно размывались по мере опорожнения бутылки. Вскоре в поле моего зрения попала Беатриче, и с того самого момента я следовал за ней взглядом от одного столика к другому, собирал стаканы, менял пепельницы, приносил новые свечи.
Она подошла ко мне, заметив мое внимание и угадав, что я чего-то хочу от нее. И тогда я спросил, можно ли мне приложиться своей щекой к ее животу с маленьким серебряным колечком в пупке, чтобы на мгновение почувствовать себя таким же молодым и голопузым, как она. Разумеется, я не говорил ей этого. Просто заказал графин красного вина, хотя знал, что заведение закрывается. Тем не менее она принесла мне его. И тогда я предложил ей выпить со мной. Она согласилась.
Мы беседовали, если это можно так назвать, потому что я почти не говорил. Беатриче оказалась студенткой. Ее лицо находилось сейчас всего в нескольких миллиметрах от моего. Я порядком опьянел. Она изучала экономику, но хотела перевестись на психологический факультет. Я тронул ее за плечо. Беатриче смотрела на меня участливо, как мать.
- Вам не следует больше пить, - заметила она, когда я одним махом осушил стакан. - Убитый был вашим другом?
- Пожалуйста, не надо, - услышал я собственный лепет.
Вскоре последовали две паузы: одна - чтобы выпить, вторая - расслабиться. Я ткнулся лбом в ключицу Беатриче и коснулся щекой шеи. Неужели это я так рыдал?
- Все будет в порядке, - успокаивала меня она.
Все вокруг завертелось, а затем погрузилось в темноту. Позднее, когда я открыл глаза, в зале никого не было, а стулья стояли на столах. Музыка смолкла.
В следующий раз меня разбудил ее голос:
- Так, значит, в Бразилию?
Мы находились на улице, было прохладно. Беатриче поддерживала меня.
- Значит, в Бразилию? - Она засмеялась.
Я обнял и поцеловал ее. В мечтах или на самом деле?
А потом мое тело валялось на охряно-желтом диване. Рядом на стеклянном столике стоял кувшин с водой. Для меня или для цветов? Нет, все-таки для меня. Моя мука продолжалась. На сей раз я вовлек в круговорот своих страданий юную официантку.
- Ну, воскресший из мертвых, как дела? - крикнула она из соседней комнаты.
У нее был сладкий голос. "Сладкий" - слово, которое можно произносить только мысленно. Сказанное вслух, оно всегда истолковывается неправильно и не воспринимается всерьез. А я относился к сладкоголосой Беатриче гораздо серьезнее, чем к себе.
Очевидно, я находился в ее квартире. В моих планах этого не предусматривалось. Я не имел ни малейшего понятия, как здесь оказался. Подобное могло бы случиться с каждым, только не со мной.
- Чертовски неприятная история, - прохрипел я.
При этом моя черепная коробка окончательно развалилась на мелкие части, и я ощутил адскую боль.
- Вы всегда так напиваетесь? - поинтересовалась Беатриче.
Теперь она находилась где-то рядом.
- Я не хотел вам навязываться…
- А вы и не навязывались. Вы были без сознания.
Она присела на край дивана, положила ногу на ногу и направила на меня острую коленку - жест, в котором мне почудился упрек. Я собрался с последними силами и принял сидячее положение.
- Я не могла оставить вас на улице в четыре часа утра, - произнесла Беатриче.
Я не знал, как мне извиниться за свое пьяное поведение, и в то же время так часто это делал, что Беатриче устала меня слушать.
- Вы помните, что говорили мне? - спросила она.
Из сладкого ее голос стал полусладким. Теперь Беатриче смотрела на меня подозрительно-испытующе, что совсем не сочеталось с ее легкомысленным обликом.
- Ничего не помню, - оправдывался я.
И это должно было означать: "Я ничего не хочу знать, оставьте меня в покое".
- Речь шла об убийстве, - произнесла она.
Ее строгие глаза моргали, будто фотографировали меня.
- Об убийстве?
Как я мог об этом забыть?
- О том человеке в красной куртке, - продолжила Беатриче уже с горечью.
"В красной куртке"? Это были мои слова, почему она их говорила? Я боялся и думать обо всем этом.
- У вас нет таблеток от головной боли? - простонал я.
И это должно было означать: "Я сдаюсь". Беатриче оказалась скромной и отзывчивой победительницей.
- Хорошо, я принесу вам одну, - кивнула она.
Но я попросил две.
Люди всегда относились ко мне по-доброму. Вдобавок ко всему, что произошло, я попросил у нее разрешения принять душ. Она повесила на ручку двери ванной комнаты чистое нижнее белье. Я не стал интересоваться, чье оно. Похоже, его владелец был моложе меня лет на двадцать. Вне всяких сомнений, он занимался серфингом и сноубордом.
- Ну, и что вы теперь собираетесь делать? - поинтересовалась Беатриче.
Она налила мне кофе, который вдохнул в меня жизнь.
- Бразилия? - усмехнулась Беатриче.
Ее голос снова зазвучал сладко, даже очень. "Да, Бразилия, - хотелось ответить мне. - Поедешь со мной?" У меня было два шанса против девяноста восьми, что она согласится: "Да, а почему нет?" В детективных романах молодые легкомысленные женщины часто отправлялись за границу с незнакомыми убийцами.
Но я сказал совсем другое:
- Поеду домой и прилягу.
- Хорошая идея, - кивнула она не без горечи в голосе.
С вероятностью пятьдесят на пятьдесят Беатриче могла бы предложить мне остаться у нее еще на пару часов. Как жаль! Я поблагодарил свою спасительницу, запечатлев на ее щеке легкомысленный поцелуй. Она зажмурилась и вздохнула, что означало: "всего хорошего!"
Я не смог удержаться от последнего вопроса:
- А почему вы не позвонили в полицию?
- В полицию?
И это был ответ.
Я нашел свою машину через три переулка. Город окутал густой туман; и я видел вокруг лишь клубящуюся бездну. Коллеги из "Культурвельт" уже сидят в редакции и выжимают из этого затхлого октябрьского дня последние соки, пока от него не останутся одни заголовки. Я взял отпуск на неделю, чтобы побыть свободным. Удивлялся собственной дерзости. Поэтому сейчас ничто не мешало мне поехать домой.