- Беру. Дайте мне вот этого табачку попробовать...
Он набил табаку в трубку. Закурил... Боже милостивый, сколько же лет? Четыре года и пять месяцев он курил в лучшем случае махорку, а чаще кору с травой, и мечтал о чем-нибудь таком!
- Ну как?
- Ничего... Не найдутся ли у вас заодно кисет и спички? Хотя надежней было бы кресало и трут.
- Верно! У меня есть. Держу для охотников, которые в тайгу ходят, и для монголов.
Он выложил кремень, кресало с трутом и застыл в выжидательной позе, чуть подавшись вперед и наклонив голову. Брониславу казалось, что он слышит, как купец виляет хвостиком.
- Еще мне нужны конверты, почтовые марки, несколько химических и простых карандашей... Блокнот и толстая тетрадь. Ручки, перья, чернила. Вот, пожалуй, и все. Пригодился бы, конечно, чемодан, но у вас же нету.
- Верно, это не по моей части; у меня, правда, есть чемодан, в котором я товар вожу, но не смею предложить вам.
- А ну покажите!
Тот снова нырнул в кладовку и вернулся с огромным чемоданом. Действительно, не первой свежести, видавшим виды, но крепким и вместительным. В таком чемодане только контрабанду возить.
- Я его возьму. А вы себе купите новый. Пяти рублей хватит?
- Да что вы, упаси бог... Чемодан я вам дарю! - Купец жестом словно бы отталкивал деньги.
- Ну ладно, ладно. Сосчитайте, сколько с меня? Купец сел, вздохнул глубоко и с сияющим лицом
начал составлять счет, будто совершая священнодействие.
Бронислав тем временем принялся укладывать покупки в чемодан.
- Двадцать восемь рублей семьдесят пять копеек.
- Значит, всего тридцать три рубля семьдесят пять копеек... Прошу.
Бронислав протянул пятидесятирублевую купюру. У купца вытянулось лицо.
- К сожалению, у меня нет сдачи... Придется сбегать к соседу, может, он больше наторговал... Минуточку обождите.
- А какой магазин у вашего соседа?
- Все для дома и еще всякая всячина.
- Вот и прекрасно. Я пойду с вами и кое-что куплю.
- Пожалуйста, бога ради...
Купец повел его по улице, шагая чуть впереди - шутка сказать, ведь он вел клиента, и какого! Прямо с порога он крикнул:
- Василий Нилыч, принимай покупателя!
Из-за прилавка им навстречу поднялся высокий человек в черном сюртуке, опрятно одетый, с лошадиной челюстью и зачесанной справа налево жидкой прядью некогда рыжих, а теперь побелевших волос.
- Добро пожаловать,- кланялся купец, приглашая гостя войти внутрь.
Бронислав осмотрелся. Магазинчик, хотя и небольшой, был завален товаром: на полках стояли эмалированные, медные и чугунные сковороды и кастрюли, тарелки, стаканы, чашки, всевозможные ножи и прочие приборы, включая бритвы.
- Да вы, я гляжу, могли бы обеспечить всем необходимым целую экспедицию... А мне нужно вот что: небольшой чугунок, сковорода, чайники - большой и заварочный.
Купец подавал, Бронислав выбирал. Он взял еще две эмалированные тарелки, глубокую и мелкую.
- Один комплект? - удивился купец.
В самом деле, подумал Бронислав, почему один? Вдруг кто-нибудь в гости наведается... И решил:
- Два комплекта тарелок и приборов. Кроме того ножи - большой и перочинный.
Перочинный нож он выбрал с двумя лезвиями, шилом, отверткой, напильком и штопором. А большой нож ему понравился семидюймовый, обоюдоострый, в кожаном футляре - в самый раз для тайги.
Обводя глазами полки в поисках какой-нибудь посуды для питья, не стакана, не чашки, а чего-нибудь небьющегося, он заметил две необычные кружки, выделявшиеся среди кастрюль как два экзотических цветка, как яркие бабочки.
Он взял их в руки. Тяжелые. Будто из камня. Основной цвет зеленый, но с переходом наверху в оранжевый и бурый. На поднявшейся волне - белая полоса и какая-то фигура. Бронислав подошел к окну, потому что в магазине было темновато. Теперь ему было видно: из белой волны возникает мужская фигура, протягивает руки, молит о спасении...
- Яшма,- с нажимом сказал купец.- Кустарь тут один, из каторжных, ходит по горам, камни собирает, обрабатывает. На любителя вещица.
- А не разобьется?
- Не сомневайтесь. Можете бросить на пол.
- Тогда я беру.
- Увы, одна кружка не продается. Они парные. Взгляните.
Он протянул вторую, точно такую же кружку. Та же самая тревожная зелень, белая волна бьется о берег, но на берегу стоит женщина и протягивает руки к тонущему мужчине с первой кружки.
- Жаль, резчик банальной сценкой испортил прекрасный камень. Но кружки хороши, не жгут руки не бьются. Я возьму обе.
- Что поделаешь,-оправдывался купец, - он это делает для женихов и невест, для молодоженов. Люди покупают.
Бронислав взял еще бритву, кисточку с барсучьей щетиной, несколько кусков мыла для бритья, зеркальце, а из связки ремней, висевшей в углу, выбрал один широкий и прочный.
- Сколько с меня? Купец сосчитал.
- Двадцать восемь рублей пятьдесят копеек.
- Дайте мне сдачи с полусотни - двадцать один рубль пятьдесят копеек, а соседу разменяйте полсотни так, чтобы он мог мне сдать шестнадцать рублей двадцать пять копеек.
Он сложил вещи в чемодан.
- Скажите, пожалуйста, а где тут у вас магазин мужского белья?
Купец задумался.
- Такого магазина в городе нет вообще.
- Ну почему же,- живо вмешался лысоватый хозяин табачной лавки,- а Валуева?
- Верно, Валуева... это вдова, занимается вместе с дочерью пошивом женского и мужского белья. Прекрасная работа, и цены божеские... Здесь за углом направо, третий дом.
Бронислав поблагодарил, попрощался с обоими и вышел.
Привокзальные мальчишки все еще были здесь, но теперь к ним примкнули еще трое с ранцами, вероятно, возвращавшиеся из школы.
Бронислав быстро обошел всю группу и поспешил в указанном направлении.
У выкрашенного охрой одноэтажного домика он остановился, осмотрел две витрины и толкнул дверь. На звук колокольчика из соседней комнаты вышла девушка. Бронислав поздоровался, она ответила, затем оба замолчали. Она - от неожиданности: ей еще не доводилось встречать такого шикарного мужчину. А он оттого, что в течение четырех с лишним лет видел женщин только во сне, в мечтах.
- Простите, у вас не найдется шесть ночных сорочек?
Она кивнула и стала показывать товар.
- А верхние сорочки тоже найдутся?
- Какого размера?
- Не понял.
- Скажите размер воротника.
- Ага, воротника... Не знаю, не помню.
- Придется померить. Наклонитесь, пожалуйста, ко мне.
Она протянула руки и накинула, как петлю, сантиметр... От прикосновения ее теплых пальчиков Бронислава проняла дрожь.
- Сорок первый. Сейчас поищу.
Она нашла и разложила на прилавке. Бронислав выбрал четыре льняных, рабочих, и две выходные, из поплина. Красную и сиреневую.
- А кальсоны? Нашлись и кальсоны.
- Сколько с меня?
Девушка принялась считать, то и дело поглядывая на него.
- Вы, должно быть, издалека...
- Из Варшавы, сударыня. Варшава, знаете, столица Польши, Привислянского края...
- Знаю. Мне дедушка рассказывал. Дедушка, мамин отец, был родом из Акатуя и в молодости работал на мыловарне у поляка одного. Высоцкий фамилия.
- Участник ноябрьского восстания?
- Месяца и года я не помню. Возможно, в ноябре это было. Большое восстание вспыхнуло, и этот Высоцкий брал царский дворец... Дедушка много хорошего о нем рассказывал, тот его грамоте научил, хороший был человек, а на своем мыле ставил штамп - Петр Высоцкий.
- Ошибаетесь. Высоцкий был очень скромен, на. мыле ставил только инициалы П. и В. Вот как это выглядело. Разрешите...
Он взял у нее из рук карандаш, начертил прямоугольник, а внутри В. и П. и название местности - Акатуй. Протянул карандаш девушке и увидел, что она стоит бледная, не отрывая взгляда от его рук - черных, потрескавшихся рук каторжника, изъеденных язвами от работы за тачкой, у печи, от медной зелени и сернистой соли.
- Вы тоже... из Акатуя?
- Да, я был в Акатуе.
- А теперь возвращаетесь к своим, в Варшаву?
- Нет, еду в тайгу на вечное поселение.
- В этом наряде?
- В этом наряде я был графом в Варшаве в течение одного дня. В нем меня арестовали, а после каторги в него же и облачили. Теперь жандарм отпустил меня за покупками... Так сколько же я вам должен?
Карандаш в ее руках дрожал, ресницы трепетали, выдавая отчаяние и смущение.
- Я не знаю... Мама ушла, это ее товар...
Милое дитя - товар мамин, а у нее рука не поднимается взять деньги у каторжника; как всякая русская, она жалеет несчастного.
Он достал бумажник.
- Гляньте. У меня деньги есть.
- Все равно... Если б это было мое... Подождите минуточку!
Что-то, видно, вспомнив, она убежала в соседнюю комнату и через минуту вернулась, держа в обеих руках прекрасную, салатного цвета шелковую сорочку, вышитую крестом.
- Это мое, моя работа... Примите это от меня в подарок, умоляю!
- Хорошо, а вы примите то, что с меня причитается,- он заглянул в счет.- Двадцать четыре рубля. Прошу. И спасибо от всей души.
Он поднял чемодан на прилавок и стал укладывать туда белье. Девушка ему помогала.
- Мне еще надо зайти в пару магазинов и в аптеку. А жандарм ждет на вокзале... Ну, давайте прощаться,- он протянул к ней руки.