Восемнадцать
После школы я сидел на капоте "эскорта", а Ким и Гретхен курили. Гретхен вела себя так, будто все круто и ничего такого не случалось, и я повторял за ней. Скрестив руки на груди, притворялся, что я в отличном настроении, даже курил, чтобы показать, как все распрекрасно.
- Ну так, Брайан, что там с танцами? - спросила Ким, выдувая мне хренов дым прямо в лицо. В ее огромных очках от солнца я видел собственное отражение. - Ты все еще собираешься туда?
- Не знаю. Наверное. Только я так и не нашел, с кем пойти, - сказал я.
- Ты что, правда собираешься? - спросила Ким.
- На танцы? Ну да, с нашими танцами все в порядке. Это у выпускников полная херня, - сказал я.
- А в чем проблема-то?
- Ну не знаю. Похоже, черные из выпускных классов страшно разозлились и устраивают собственные танцы, - сказал я.
- Тупость какая, - сказала Ким.
- Точно, но совсем не потому, почему ты думаешь, - сказал я.
Ким сняла очки и обернулась, уставившись на меня.
- И почему же, позвольте узнать?
- Я думаю, что это полная херня, что ты получаешь все, что ты хочешь, только потому что ты белый на хрен.
- Чего-чего? - спросила Ким, пялясь на меня, как будто у меня голова загорелась.
- Дерьмо это все, вот что я думаю, - сказал я. - Они только хотели, чтобы их признали и чего там еще. Они выбрали свою песню. Блин, ты подумай, как для тебя важна музыка, которую ты слушаешь. Блин. Они просто хотели чувствовать себя частью происходящего, понимаешь?
- Они ведут себя как дети, - сказала Гретхен. - Не получилось по-ихнему, вот они все и испортили.
- Не в этом дело, - сказал я. - Ты не врубаешься. Ты все время чувствуешь себя чужим, и тебя тошнит от этого, и в конце концов ты просто делаешь что-то свое.
Мы подрулили к торговому центру. Ким вылезла из машины. "Ладно, кретины, мне пора. До скорой встречи, любовничек", - подмигнула она мне.
- Отвали, - сказал я, отворачиваясь. Я перелез на переднее сиденье и пристегнул ремень. - Ведет себя, как сволочь.
- Тебе это нравится, - сказала Гретхен.
- Не знаю. Просто привык, может. Может, на самом деле мне хочется, чтобы она уже прекратила хамить.
- Хамить? Она не хамит.
- Конечно, хамит, - сказал я. - Она думает, что это делает ее неотразимой. Ведет себя так с шестого класса. Думает, парни перестанут замечать ее, если она будет милой. Все время напяливает эту маску: панк-рок Ким. Точно. Ничего настоящего в ней не осталось.
- А, ты в ужасном настроении, да? - спросила Гретхен.
- Наверное, - сказал я. - Я просто вдруг осознал все это, понимаешь?
- Что осознал?
- Что большинство этих панков - гребаные притворы, - сказал я. - Что большинство из них делают что угодно, только бы не выделяться из толпы. Абсолютно бездумно. Как с Ким - все из-за хреновой моды.
- Что ты несешь? - сказала Гретхен, поднимая брови.
- Я говорю, что вы двое - самые недалекие из всех, кого я знаю, - сказал я. - Вы даже не понимаете толком, что такое панк. Просто одеваетесь, как положено, потому что были когда-то лузерами, а это, типа, дает вам возможность хоть как-то самовыразиться, понимаешь.
- Что за хуйню ты несешь?
- Вы и все эти "панки". В смысле - ты что, думаешь, я забыл, что у Дейва Латтела была коробка для завтраков с Траволтой?
- Чего?
- С Джоном Траволтой. В младшей школе он носился с этой коробкой и говорил, что ему нравится прическа Траволты. А теперь, теперь он что - панк? И вы с Ким тоже. Боже ты мой, Ким была в команде поддержки. Она встречалась с Барри Ноланом из баскетбольной команды. И вдруг все вы стали панками.
- Ну как хочешь.
- Вы такие же, как гопники. То, что вы красите волосы в синий цвет, не делает вас лучше других.
- Чего?
- То, что у вас синие волосы и драные шмотки, не означает, что вы лучше других. Потому что, знаешь что? Вы просто приспосабливаетесь, точно так же. Хоть и не носите хаки или что там, для меня вы все одинаковые. Вы думаете, вы особенные, но это не так. Вы - ты, Ким и все остальные - вы снобы по отношению к снобам. Но вы такие же злые, как и богатенькие аккуратисты. Все вы никуда не годитесь.
- Правда, что ли?
- Ну, не знаю. Не в смысле, что ты воображала. Я просто… просто хочу, чтоб вы знали, что нравитесь людям такими, какие вы есть. Вы могли бы, просто, быть самими собой. Но кому-то, какому-нибудь парню, какому-нибудь хрену типа Тони Дегана, вообще насрать, какие вы на самом деле. Я знаю, я сам парень.
- Правда, что ли? А я думала, ты гермафродит.
- Я парень и знаю, о чем парни думают. Все, что им нужно - это заняться с тобой сексом.
- Значит, все что тебе нужно - это заняться со мной сексом? - спросила она, и я покраснел, мгновенно.
- Нет, нет, я имел в виду, что ты мой друг и мне совсем не наплевать на тебя.
- Заткнись, пока меня не стошнило.
- Извини. Может, мне не следовало всего этого говорить. Но, знаешь… знаешь, дети сейчас так быстро растут, - улыбнулся я.
- Проваливай. Убирайся из моей машины! - закричала Гретхен, останавливаясь у моего дома. Я смотрел, как она отъезжает, и думал: Я слишком много всего наговорил, и кто меня за язык тянул, и что если я когда-нибудь снова ее увижу, это будет большая удача, потому что, кажется, чему-то для меня пришел конец.
Девятнадцать
Хотелось бы мне сказать, что я вообще не пошел на танцы. Хотелось бы мне сказать, что я весь такой - "К черту институт американского расизма". Черт, хотелось бы мне сказать, что я пригласил Гретхен. Но все было не так. Потому что я был тупой подросток, и мне лишь хотелось почувствовать себя в своей тарелке, или хотя бы выглядеть так, будто я в своей тарелке - самое глупое и самое главное желание каждого, наверное. Следующие две недели я отращивал волосы - для тупых фотографий в школьный альбом, понимаете, - и я пригласил эту Келли Коннорс, которую подогнал мне Майк, младшую сестру одной из подружек Эрин Макдугал, понимаете. Короче, эта Келли Коннорс была крохотная, с оранжевыми кудряшками и с астмой, и с аллергией на все на свете, даже на траву, и когда я собрался было прикрепить к ее розовому платью букетик, она сказала: "Не надо. От роз я вся покрываюсь сыпью", и я с еще двумя парнями из школьного оркестра взяли на прокат лимузин, и мы с Келли танцевали все эти глупые танцы, я помню только последний, разумеется, Wonderful Tonight Эрика Клэптона, потому что, как обычно, у меня встал по полной программе, и бедняжка Келли Коннорс заметила это, и я только пожал плечами. Майк Мэдден был с Эрин Макдугал, мы немного поболтали, и я рассказал ему, что папа окончательно ушел, а потом Майк и Эрин крупно поссорились и в конце концов удалились, и, в общем, вкратце, вот так нелепо закончились эти танцы.
Двадцать
После танцев, в лимузине, который мы взяли напрокат с двумя чуваками из школьного оркестра, я сделал кое-что очень гнусное. Я стал щупать Келли Коннорс прямо на глазах у всех, просто выключив свет в салоне и прижав ее к сиденью, и я подумал, может, мне удастся ее сегодня трахнуть, но не был в этом уверен; другие в это время шептались, и одна из девчонок сказала: "Это отвратительно. Я хочу домой", и мне было наплевать, потому что, казалось, я должен что-то доказать кому-то. Доказать, что я полный кретин, честное слово. Хотел показать всем, какой я крутой, наверное, и не придумал ничего лучше, чем тискать девчонку на глазах у едва знакомых людей. Просто замечательно.
После того как мы высадили Келли у ее дома - розовое платье задрано до самых бедер, по лицу размазана косметика, на груди жуткая сыпь, - и эти двое кретинов отвезли домой своих девчонок и сказали спокойной ночи, я остался в лимузине один, в полном одиночестве, смеясь над тем, какой ужасный был вечер, и думая, как глупо все получилось, как старался я произвести впечатление на кого-то, хоть на кого-нибудь, просто чтобы доказать, что я свой, и я думал об этой сыпи у Келли на груди, и от этого чувствовал себя особенно паршиво.
Водитель лимузина, черный - потому что, как говорят Dead Kennedys, состоялся международный заговор и никто уже не видел белых на дрянных работах - повернул ко мне свое длинное блестящее лицо, снимая свою шоферскую кепку, и сказал: "Хорошая была ночка, приятель?"
- Да нет, паршивая.
- Я тоже ходил на школьные танцы, и это тоже было паршиво, - сказал он.
- Да уж. Почему так?
- Тогда я не понял, но сейчас жалею, что так мало тусовался с парнями, понимаешь. Вместо этого я был по уши влюблен в девчонку, которую после танцев так и не видел.
- Да, я о таком слыхал, - сказал я, и затем спросил: - Через сколько вы меня высадите?
- Вы заказали до семи утра. Сейчас только шесть.
- Мы можем заехать за одним человеком? - спросил я.
- Конечно, приятель, все что хочешь. Куда ехать?
Я подумал, что если Гретхен дома и если она станет меня слушать, я попрошу прощения и попрошу ее пожалуйста, ну пожалуйста, пойдем со мной.
И вот что случилось. Целый час мы разъезжали на заднем сиденье лимузина, и, может быть, оттого что я устал и было уже так поздно - или так рано, - и на Гретхен была пижама, и она сидела, откинувшись на кожаную спинку, и мы ехали по Лейкшодрайв, и завтракали в Макдоналдсе, но все было так, как будто ничего плохого никогда в жизни со мной не случалось.