Я стоял посреди комнаты и смотрел на зануд, сидящих за столом, и думал, как близок я был еще недавно к тому, чтобы стать таким же, как они: нелепым, несчастным, неприспособленным к жизни, вечным девственником. И все же было в них что-то забавное, как будто они знали, что делают что-то такое, заведомо нелепое, но им наплевать. В смысле, на Питере Трейси была эта гребаная друидская мантия, а ему было наплевать. В этом было что-то такое, не знаю, смелое - не беспокоиться блин о том, что о тебе подумают. И все они были вась-вась, у них была своя маленькая компания, со своими маленькими правилами и манерой говорить и все такое. В этом смысле это было даже круто. Я сел на место Майка, и очкарик наклонился в мою сторону и спросил:
- Ты играешь в РИ?
- Хмм, не знаю, что это, - сказал я.
- Ну знаешь, ролевые игры? Играешь в них?
- Не то что бы, - сказал я.
- Жалко, - сказал он, как будто ему было меня жаль, и дыхание его было горячее и пахло молоком. - Это классный способ знакомиться с людьми.
- Еще бы, - сказал я.
- На прошлой неделе Брюс привел свою девушку, - очкарик указал на высокого, тихого парня в углу стола, который улыбнулся мне и кивнул.
- У вас ребята и девушки есть? - спросил я.
- Ну, только у Брюса. Но, хм, для этого нам и нужны эти… волшебные ингредиенты.
- Чего-чего?
- Наркотики, - сказал мальчик, указывая подбородком на ларец посреди стола. - Сегодня мистер и миссис Трейси уходят на весь вечер на свадьбу. У нас тут намечается вечеринка, - сказал он таинственным голосом, как будто я никогда прежде о вечеринках не слыхивал.
- Ну удачи вам, - сказал я.
- Я бы пригласил тебя, но мы не хотим разрушать гендерный баланс. Все очень точно скоординировано.
- Еще бы, - сказал я. Майк появился в коридоре и подозвал меня жестом.
- Все, пошли, - сказал он, яростно мне подмигивая.
- Да расслабься ты, - ответил я.
- Нет, нам пора валить. У меня еще дела, ясно тебе?
- Успокойся.
Майк сгреб меня за шкирку и выпихнул в коридор к входной двери. "Ладно, ладно, идем". Он схватил свою куртку, затем мою, бросил ее мне, открыл дверь, помахал миссис Трейси, которая оттирала на кухне сковородку, пробормотал: "Увидимся, миссис Трейси", и вытолкал меня на крыльцо.
- Что? Что за хрень? - спросил я. - Чуваки эти довольно прикольные, - сказал я, но Майк продолжал тащить меня за воротник еще полквартала. Потом остановился и захохотал, а затем задрал футболку. Между трусами и брюками у него было засунуто красное клеенчатое портмоне, типа женского кошелька.
- Чувак, ты спер кошелек у его мамы? - спросил я.
Он кивнул, кашлянул и подмигнул.
- Он лежал прямо у двери. Я заметил его, когда пошел в ванную.
- Сколько там? - спросил я. Он щелкнул замочком и заглянул внутрь, и глаза его округлились.
- Похоже, сотня баксов или около того. Плюс полтинник.
- Да мы живем!
- Не мы, а я, - сказал он.
- Да иди ты.
- Шучу-шучу.
- Что собираешься с этим делать? - спросил я. Он посмотрел на меня, вытер нос и сказал:
- Пошли в торговый центр. Есть идея.
Итак, у нас было сто пятьдесят долларов и весь вечер субботы, и вот что мы придумали: Майк купил Эрин Макдугал такую штуку на шею, которая на самом деле две штуки, с серебряным сердечком, которое разламывается надвое, одна половинка - парню, вторая - девчонке, и выгравировал на ней надпись и всякую такую хрень, и стоило это блин целых шестьдесят баксов. Плюс двадцать пять за гравировку, так что на самом деле на этот тупой подарок ушло восемьдесят пять, и написано там было "Майк и Эрин, в такой чудесный 1991 год", что, на мой взгляд, вообще на хрен не имело никакого смысла, но надежды отговорить его не было никакой, так что я помалкивал в тряпочку.
Я пошел в магазин под названием "Слон и канарейка", где продавалась безумная, дурацкая бижутерия и солнечные очки, и всякая такая девчачья хрень, в этом магазине я чуть однажды не проколол себе ухо, но в последний момент прибздел.
- Что ты тут собираешься покупать? Здесь же сплошные пластиковые браслеты, дерьмо.
- Вот это, - сказал я. - Вот это для нее.
В углу магазина сгрудились мягкие игрушки - мишки, собачки, кролики, котята, тигрята - и типа всякие леденцы и браслеты, и разное такое дерьмо, которое в магазине могут засунуть в суперпрочный воздушный шарик, знаете, такой вот подарок: мягкая игрушка с типа конфетой или там я не знаю, но внутри воздушного шарика. По-моему, охренительно гениально.
- Чувак, ты что, подаришь ей воздушный шарик? - спросил Майк
- Вроде как зверушка внутри шарика.
- За шестьдесят баксов?
- На целый месяц хватит!
- Чувак, это самая тупая идея на свете.
- Нет, чувак, - сказал я. - Подарить какой-то девчонке, с которой ты и трех недель не встречаешься, серебряную блин цепочку с гравировкой - вот это самая тупая идея на свете.
- Да это шик! - сказал он.
- Нет, совсем нет. Это ее вырубит.
- И как же это ее вырубит? - спросил он.
- Это же как руку предложить. И сердце. Мой подарок забавный. Дурацкий такой.
- Дурацкий, это точно, - сказал он.
- Мм, продавщица, - сказал я пятнадцатилетней блондинке с излишком косметики, скучающей за стойкой. - Я хочу животное в воздушном шарике. Можете мне помочь?
Она щелкнула жвачкой и кивнула.
- Какое животное?
- Ну не знаю. Какое животное, Майк? - спросил я.
- Только не собаку. У нее собака сбежала в детстве, и она сильно переживала.
- Ладно, собаку не надо, - сказал я. - Как насчет… как насчет медведя? - спросил я.
Девчонка за стойкой округлила глаза.
- Все медведей берут, - сказал она, беря с полки белого мишку.
- Хорошо, хорошо, как насчет тигра?
- Тигра? - спросил Майк.
- Да, я подарю ей тигра. В шарике. Заплати девушке, - сказал я Майку. Он кивнул и вытащил из кармана остаток нашей добычи.
- Почему тигра-то блин?
- Ну не знаю, - сказал я. - Нравятся мне тигры. Прикольно ведь, правда? Прикольно? - спросил я девушку, которая надувала гигантский красный шарик. Она поглядела через плечо и грустно кивнула.
- Я бы не отказалась, - сказала она. - Я молюсь Богу, чтобы кто-нибудь сделал такое для меня, просто ни ради чего. Вот так и узнаешь, что встречаешься с хорошим парнем. Они делают такие вещи ни ради чего, - сказала она, и я пихнул Майка локтем в бок, усмехаясь.
Хотите верьте, хотите нет, но с этой цепочкой и гравировкой "Майк и Эрин, в такой чудесный 1991 год" все прошло как по маслу. Эрин Макдугал просто влюбилась в нее, в смысле, просто влюбилась. Она запрыгнула Майку на колени и попросила помочь застегнуть ее на шее, и то же сделала с его половинкой, и они вдвоем возились на диване и целовались, и Эрин Макдугал хихикала и говорила: "Какая прелесть, какая прелесть".
Что ж, потом встал я и полез в белый бумажный пакет, и сказал Дори закрыть глаза, что она и сделала, но потом стала подсматривать, и я остановился, а она вздохнула и отвернулась лицом к дивану, и я вытащил большой воздушный шар и подмигнул Майку, который покачал головой, и Эрин Макдугал смотрела на меня, как на сумасшедшего, должно быть думая: Что это еще за штука? Но мне было все равно, потому что, ну, я знал, что это прикольно. Я знал, что это нелепо и глупо, но мне было все равно, потому что это был я, наверное, и мне правда нравилась эта девчонка, и я хотел с ней быть самим собой, что ли. В общем, в конце концов я вытащил большой красный шарик и сказал: "Можно", и она открыла глаза и посмотрела на шарик, потом на меня, потом снова на шарик.
- Это тигр, - сказал я. - В шарике.
Дори снова уставилась на него и улыбнулась, и я не мог сказать, притворяется она или нет, но потом она подошла и поцеловала меня в щеку, и сказала:
- Мне очень нравятся тигры.
- Правда? - спросил я.
- Ага, - сказала она. - В смысле, не то чтобы я их собирала, или что, но они мне правда нравятся.
- И мне, - сказал я и поцеловал ее. - Это ведь не глупо, правда?
- Нет, мне правда нравится. Прикольно, - сказала она. - Это, ну, так на тебя похоже.
- Я подумал, ну, ты же не носишь украшения, так что, ну вот, - сказал я. - Я не хотел этого, знаешь, "Давай дружить" и все такое.
- Мне нравится, правда, нравится, - сказала она, обвивая мою шею руками.
- Ну хорошо, - сказал я. Мы сели на диван, тигр в шарике на коленях Дори.
- Эй, - сказала она.
- Да?
- У меня есть секрет.
- Правда? - спросил я.
- Правда, - сказала она.
Она придвинулась ближе ко мне и поднесла губы к моему уху, и произнесла слова, слова, которые должны были изменить мою жизнь, бесповоротно:
- У меня дома никого нет.
- Правда, - переспросил я, выпрямляясь и улыбаясь.
- Правда, - повторила она, подмигивая.
- И?
- И у меня дома никого нет, - снова сказала она, и мы поднялись и побежали, вдвоем, рука в руке.