Андрей меня потом спросил: "Что ты там за беседы с ним вел? Ты с ним осторожнее, у него завидная память. Он мне весь ваш разговор слово в слово изложил, выяснял, откуда мы такого спортсмена и пропагандиста здорового образа жизни взяли… Я говорю, не переживай, это у него было спецзадание проверить твою идейную устойчивость". Я понял, что это юмор, но не совсем понял, в каком именно месте. На языке крутился вопрос, и в конце концов я его задал: "А то, что он говорил, это действительно так?" – "Если ты про короля Артура, то не знаю. Как юрист я бы не рекомендовал привлекать его к ответственности за незаконное хранение и распространение – доказательная база хромает. Да и срок давности вышел. Хотя чисто по-житейски… очень может быть. А если ты про реконструкторов – то совсем не знаю".
Отрывок 73
В этот же день вывертывается переключатель, перекидывающий цепь.
Я меняю камеру и еду домой. Выезжаю из Д. уже после заката. Из идущих от леса переулков тянет прохладой. Хочется не спешить. В квартире, сколько ее ни проветривай, все равно будет жарко. Видимо, отдают дневное тепло каменные стены. И я еду другой дорогой.
Уже в городе на пустой длинной улице, идущей вдоль железной дороги, мне кажется, как что-то выпадает на асфальт, и в следующий момент у меня слетает цепь. С переключателя скоростей исчезло одно из двух маленьких колесиков. Как назло, именно в месте, где оно выпало, не горят два фонаря. Вдоль всей улицы горят, а здесь – нет. Почти на ощупь я исследую асфальт, и мне везет: нахожу и колесико, и крепящий его винт. Нет только гайки. И в темноте ее не найти. Подвожу велосипед к фонарю, привычно на всякий случай еще раз оглядываю окрестности (первый раз – когда слетела цепь: жилые дома в отдалении, ряд гаражей, полоса деревьев, детская площадка, вдали – человек с собакой, с другой стороны – невысокая насыпь железной дороги). Ищу гайку в кармане с инструментом, но подходящей не нахожу. Параллельно прикидываю расстояние до дома: минимум километров тринадцать. Два часа ходьбы. Не страшно. Может, все же можно что-то сделать, закрепить как-то винт? Ставлю колесико, вставляю винт и обнаруживаю, что гайка не нужна и ее тут никогда и не было – пройдя сквозь колесо, винт зацепляется за резьбу в противоположной стороне переключателя, и мне остается его только затянуть.
Я чувствую облегчение и радость, и они-то, уже недалеко от дома, играют со мной злую шутку. На подъеме, думая, что у меня еще есть в запасе скорости, я резко дергаю рычаг переключения. Обычно (такие вещи пару раз происходили), не найдя еще одной шестерни, слетала цепь. Но или меняя резину, я перетянул спицы, или изменилась после выпадения колесика обычная геометрия хода переключателя – цепь не только слетела, но переключатель задел спицы, одну сломал, другую погнул, а сам вывернулся вправо, отогнув вдобавок проушину рамы, в которую крепился.
Отрывок 74
Что-то было не то. Мне невезло, и это должно было что-то значить. Сперва камера, потом еще одна, потом колесико, теперь переключатель. Что дальше? Я решил поберечься и никуда не ездить. Сидел дома день или два, но тут пришло в голову, что ведь случиться может не только с велосипедом, но и со мной, и меня может подстерегать опасность. Я стал осматриваться вокруг: что это может быть? Сюрприз от моих работодателей? Что-нибудь с родителями? Или что-то, что должно произойти именно со мной? ДТП, падение или перегородившие дорогу ребята на мотоциклах? Я решил конкретно залечь на дно.
Спустя несколько дней позвонил Леха, и после обеда я собрался к нему. Поехал одним из своих тайных путей, минуя шумные трассы, потому что уже порядком отвык от дорожной суеты.
Внезапно неприятно резко зазвонил мобильник.
– Знаешь, ты лучше в другой раз, тут друзья понаехали, – и потом через паузу прибавил: – Гарика нет. Ума не приложу, где он… – И совсем уже под конец: – Балалайку свою выключи.
Я отключил телефон и еще некоторое время ехал как ни в чем не бывало, переваривая услышанное. Ясно, что никаких друзей нет, что он хотел выяснить, не знаю ли я что-нибудь про Гарика. Если пропал Гарик – это плохо; но раз они сказали мне, что он пропал – это значит, что совсем плохо. Видимо, еще одна ментовская операция. Кого-то ловят, может, даже нас… Геральда, кстати, так и не нашли. Леха говорил: доигрался в рыцарей. Хотя и не очень он мне нравился, но все равно было жалко, а главное, непонятно – где и почему… Но не исключено, что он просто пьет где-нибудь в общаге с соплеменниками, студент наш Гарик.
Отрывок 75
– А теперь давай сядем и подумаем спокойно, что все это значит.
Но никаких новых мыслей не было. Я вслушивался и старался понять, что мне говорит мое велосипедное чутье. Закрывал глаза… и видел дороги, тропы, шоссе… все они неслись навстречу, и сложно было это понять. Я сидел долго. Логика тоже молчала. Ни во что целое эти элементы не складывались.
"Все идет так, как и должно быть", – сама собой произнеслась фраза.
– Все идет так, как и должно быть, – повторил я несколько раз, вслушиваясь в производимые звуки, пока не понял, что это именно то, что чувствовал.
Отрывок 76
Звонит Катя и предлагает мне встретиться, но завтра воскресенье, выходной, и я предпочитаю выспаться, пораньше встать и поехать утром по городу.
Но утром – дождь.
А завтра – понедельник.
И я понимаю, что нельзя терять время. Надо ехать, даже если завтра понедельник.
Потому что неизвестно, что будет дальше, к следующим выходным. Может, тоже будут дожди. Или еще что похуже.
С твердой уверенностью ехать утром в понедельник ложусь спать дальше. Жаль, можно было встретиться вчера с Катей.
Но после обеда приходится ехать в Д. Там я решаю остаться. Чтобы ехать утром. Я же упертый.
Отрывок 77
Оглушающе гудят лампы, за их гудением в подъезде не слышно ничего. Закрыв дверь, я как обычно дергаю ручку. Три раза. Вместо обычных двух. Поняв это, дергаю еще раз, как-то мгновенно решив, что пусть будет как всегда четное число раз.
Если не считать гудения ламп, подъезд нем и тих. И тихим, в ответ, стараюсь быть я. За окнами черная чернота. Молчаливый поселок. "Может, еще поспим? – спрашивает внутренний голос. – Часом раньше, часом позже…" Я ухмыляюсь: "Зимой отоспишься".
Ночь кажется абсолютно глухой и не предвещающей рассвета. Я все-таки поздно открыл это развлечение – кататься ранним утром. Надо было в июле, когда жара, или даже в июне – короткие быстрые ночи. Да, тогда бы можно было уезжать еще с вечера…
Зябко. Еду скрытым в тени тротуаром мимо заборов к шоссе. На углу, где по вечерам стоят девочки, – издали видно – пустынно. Я невольно за множество приездов сюда досконально изучил, как у них и что. И даже в курсе расценок. Возле шоссе, привлекая внимание, стоит обычно только одна, а остальные сидят по машинам или в маленьком автобусе в переулках. С ними – крепкие ребята. А еще более широким полукругом, по другим переулкам и около шоссе, сидят другие ребята, контролирующие ситуацию. Когда появляется клиент, его отвозят в сторону, где выстраиваются девочки из подъехавших машин и автобуса. Клиент включает фары и высвечивает их на фоне какого-нибудь забора. Давно бы пора понять, что проституция неискоренима. Но у нас ее не легализуют. Тоже слишком много тех, кто делает на ее таком положении деньги. На эксплуатации женского труда. На что будут жить эти ребята? А покрывающая их милиция?
Сейчас никого нет. По шоссе проносятся машины, но не составляет труда пересечь его.
Метрах в трехстах от места, где по вечерам стоят девочки, днем стоят и сидят у ворот строительного рынка загорелые смуглые мужчины. Все как один в поношенной темной одежде. Они тоже, как и девочки, ждут работодателей. Когда возле девочки тормозит машина, она как бы нехотя может подойти к ней, а может даже и не подойти. А эти не жеманятся – стоит притормозить, они бросаются, облепляют со всех сторон и почти ложатся на капот.
В городе оживают на троллейбусном кругу троллейбусы, и на остановках их ждут уже одинокие пассажиры. Темнота превращается в прозрачную пелену, сильно усиливающую зеленые и синие цвета, почти обесцвечивая остальные.
В какой-то момент меня начинает клонить в сон, я чувствую слабость в ногах, и лень уговаривает меня, что утренние сумерки унылого понедельника не стоят теплой кровати и мягкой подушки. Назад я, конечно, не поеду, но есть большой соблазн свернуть к дому. Хорошо, говорю себе, давай доедем до моста; если дальше не захочешь – повернешь домой, а если нормально – поедем прямо.
И я долго и неспешно еду по широкому тротуару. Потом мост. После него я еду прямо, потому что на такой скорости нельзя повернуть. А дальше шоссе идет снова под мост. И тут со стройки справа выскакивает свора собак, штук восемь. Шоссе пустое, им некого бояться, зато начинаю бояться я, потому что от восьми не отмахаешься. Кручу педали быстрее, но они не думают отставать. Они бегут за мной по шоссе и обочине. Теперь они уже не похожи на собак со стройки и вообще не похожи на сторожевых – те обычно контролируют свою территорию и не убегают так далеко. Под руку и очень некстати вспоминается произошедший зимой случай: свора собак напала на женщину с сумками возле автобусной остановки. Женщину не спасли. Это было тут недалеко. Километрах в трех.
Съезд под мост помогает – я отрываюсь от своры, но они, даже отстав, продолжают еще некоторое время за мной бежать.
Проезжаю выставочный центр. Появляются поливочные машины. Пережидая их, человек с черной собакой забирается в глубь сквера. Со следующего моста замечаю на востоке розовую полосу. Но дальше начинаются районы плотной старой застройки со стоящими сплошной стеной домами, и розовая полоса надолго исчезает из поля зрения. Зато здесь, в отличие от шоссе, нет машин. Сотрудники офисов и дорогих магазинов, а также их клиенты еще не проснулись.