Да и Уотт меня не понимал. Прощения прошу, говорил он, прощения, прощения прошу. Думаю, из-за этого я упустил много чего, подозреваю, интересного, касавшегося, полагаю, первой, или начальной, стадии второго, или завершающего, этапа пребывания Уотта в доме мистера Нотта.
Поскольку чувство времени было у Уотта в своем роде сильно, а его нелюбовь к словоблудию была чрезвычайно сильна.
Зачастую мои руки покидали его плечи, чтобы сделать заметку в маленькой записной книжке. Но его никогда не покидали моих, разве только я сам снимал их.
Однако вскоре я привык к этим звукам и понимал их так же хорошо, как прежде, то есть большую часть того, что слышал.
Все шло хорошо до тех пор, пока Уотт не начал менять порядок не слов в предложении, а букв в слове.
Это нововведение Уотт проделал с обычной своей осторожностью и чувством того, что приемлемо для слуха и эстетического суждения. Впрочем, такого, как я, заботившегося превыше всего о знании, эта перемена привела в немалое замешательство.
Вот образчик манеры Уотта изъясняться на этом этапе:
Ан залг - еонделб онтяп, наймет ассам. An хуле - еохит еинетхып, еохит еинетхып.
Ан пущо - яалежят анивокутш, яалежят анивокутш. Ан хюн - йылхтаз кошуд, йыл - хтаз когиуд. Ан суке - йикдалс кожорип, йик - далс кожорип.
Эти звуки, хоть мы и шли грудь к груди, по первости казались мне почти совсем бессмысленными.
Да и Уотт меня не понимал. Ушорп яине - щорп, говорил он, ушорп яинещорп, яине - щорп.
Думаю, из-за этого я упустил много чего, полагаю, интересного, касавшегося, подозреваю, второй стадии второго, или завершающего, этапа пребывания Уотта в доме мистера Нотта.
Однако вскоре я привык к этим звукам и понимал их так же хорошо, как прежде.
Все шло хорошо до тех пор, пока Уотт не начал менять порядок не букв в слове, а предложений в периоде.
Вот образчик манеры Уотта изъясняться на этом этапе:
Пустоты. Источнику. Наставнику. В храм. Ему я преподнес. Это опустевшее сердце. Эти опустевшие руки. Этот разум безразличный. Это тело бездомное. Дабы возлюбить его, поносил себя. Дабы его обрести, себя отверг. Себя забыл, дабы постичь его. Оставил себя, дабы его отыскать.
Эти звуки, хоть мы и были близки, по первости были мне не совсем ясны.
Да и Уотт меня не понимал. Прошу прощения, прощения, говорил он, прошу прощения.
Полагаю, из-за этого я упустил много чего, думаю, интересного, касавшегося, подозреваю, третьей стадии второго, или завершающего, этапа пребывания Уотта в доме мистера Нотта.
Однако вскоре я привык к этим звукам и понимал их так же хорошо, как прежде.
Все шло хорошо до тех пор, пока Уотт не начал менять порядок не предложений в периоде, а слов в предложении и букв в слове.
Вот образчик манеры Уотта изъясняться на этом этапе:
Летох огеч? Атон. Личулоп огеч? Атон. Анлоп агиач ил алыб? Аб! Летох он? Тен и, темам. Личулоп он? Юанз ен.
Эти звуки, хоть мы и шли живот к животу, по первости были для меня просто шумом.
Да и Уотт меня не понимал. Яинещорп ушорп, говорил он, яинещорп, яинещорп ушорп.
Подозреваю, из-за этого я упустил много чего, полагаю, интересного, касавшегося, думаю, четвертой стадии второго, или завершающего, этапа пребывания Уотта в доме мистера Нотта.
Однако вскоре я привык к этим звукам.
Затем все шло хорошо до тех пор, пока Уотт не начал менять порядок не слов в предложении и букв в слове, а слов в предложении и предложений в периоде.
Вот образчик манеры Уотта изъясняться на этом этапе:
Одевания для готово было - жилет, майка, брюки, носки, туфли, рубашка, трусы, пиджак - все когда, он говорил, Нет. Он говорил, Одеваться. Мытья для готово было - вода, полотенце, губка, мыло, соли, перчатка, щетка, таз - все когда, он говорил, Нет. Он говорил, Мыться. Бритья для готово было - вода, полотенце, губка, мыло, бритва, пудра, помазок, тазик - все когда, он говорил, Нет. Он говорил, Бриться.
Эти звуки, хоть мы и шли лобок к лобку, по первости казались мне полной ахинеей.
Да и Уотт меня не понимал. Прощения, прощения прошу, говорил он, прощения прошу.
Полагаю, из-за этого я упустил много чего, подозреваю, интересного, касавшегося, думаю, пятой стадии второго, или завершающего, этапа пребывания Уотта в доме мистера Нотта.
Однако вскоре я привык к этим звукам.
Пока Уотт не начал менять порядок не слов в предложении и предложений в периоде, а букв в слове и предложений в периоде.
Вот образчик этой манеры изъясняться:
Акоп ен легиирп нед тидоху. Ин шоу, ин тон. Ин молет, ин мохуд. Ин виж, ин втрем. Инувяан, ин ов енс. Ин нетсург, инлесев. Кат лиж еоротокен ямерв.
Это ничего для меня не значило.
Ушорп яинещорп, яинещорп, говорил Уотт, ушорп яинещорп.
Полагаю, из-за этого я упустил много чего, думаю, интересного, касавшегося, подозреваю, пятой, нет, шестой стадии второго, или завершающего, этапа пребывания Уотта в доме мистера Нотта.
Однако в конце концов я понял.
Затем Уотт начал менять порядок не букв в слове и предложений в периоде, а букв в слове, слов в предложении и предложений в периоде.
Образчик:
Коб о коб акеволеч авд. Нед сев, тсач ичон. Огечин, огечин, огечин. Илалед ым еж отч? Тен. Мотоу с тировог тон? Тен. Мошон с тировог тоу? Тен. Атон ан тиртомс шоу? Тен. Атоу ан тиртомс тон? Ыпелс, ымен, ихулг. Тсач ичон, нед сев. Акеволеч авд коб о коб.
Привык я к этому далеко не сразу.
Яинещорп, яинещорп ушорп, говорил Уотт, яинещорп ушорп.
Думаю, из-за этого я упустил много чего, подозреваю, интересного, касавшегося, полагаю, седьмой стадии второго, или завершающего, этапа пребывания Уотта в доме мистера Нотта.
Затем он вбил себе в голову менять порядок не слов в предложении, не букв в слове, не предложений в периоде, не слов в предложении и букв в слове, не слов в предложении и предложений в периоде, не букв в слове и предложений в периоде, не букв в слове, слов в предложении и предложений в периоде, о нет, но, в течение недолгого времени в ту же пору, то слов в предложении, то букв в слове, то предложений в периоде, то слов в предложении и букв в слове, то слов в предложении и предложений в периоде, то букв в слове и предложений в периоде, а то букв в слове, слов в предложении и предложений в периоде.
Не припоминаю образчика такой манеры изъясняться.
Эти звуки, хоть мы и шли, приклеившись друг к другу, по первости казались мне ирландским языком.
Да и Уотт меня не понимал. Прошу яинещорп, говорил он, яинещорп, прощения ушорп.
Думаю, из-за этого я упустил много чего, полагаю, интересного, касавшегося, подозреваю, восьмой, или последней, стадии второго, или завершающего, этапа пребывания Уотта в доме мистера Нотта.
Однако вскоре я привык к этим звукам и понимал так же хорошо, как всегда, то есть добрую половину того, что пробивалось сквозь мою барабанную перепонку.
Поскольку слух мой начал сдавать, хотя близорукость осталась неизменной. С другой стороны, мои чисто умственные способности,
правильно называемые способностями???
??
были, если это возможно, выдающимися более обычного.
Этим беседам мы обязаны следующим.
Однажды вся четверка - мистер Нотт, Уотт, Артур и мистер Грейвз - собралась в саду. Стоял прекрасный летний денек. Мистер Нотт медленно бродил вокруг, то исчезая за одним кустом, то появляясь из-за другого. Уотт сидел на пригорке. Артур стоял на лужайке, беседуя с мистером Грейвзом. Мистер Грейвз опирался на вилы. Но поблизости глыбой высился пустой дом. Один рывок - и они в безопасности.
Артур сказал:
Не отчаивайтесь, мистер Грейвз. Когда - нибудь тучи рассеются, и солнце, так долго скрытое, наконец изольет на вас свой свет, мистер Грейвз.
У меня, значится, не вскакивает, мистер Артур, сказал мистер Грейвз.
Э, мистер Грейвз, сказал Артур, не говорите так.
Когда, значится, я говорю "вскакивает", сказал мистер Грейвз, я, значится, имею в виду… Он взмахнул вилами.
А вы не пробовали бандо, мистер Грейвз? сказал Артур. По капсуле до и после еды с небольшим количеством теплого молока, а потом перед самым сном. Я уже все перепробовал и совсем было отчаялся, когда подруга рассказала мне о бандо. Ее муж, понимаете ли, никогда без него не обходился. Попробуй, сказала она, и возвращайся лет этак через пять - шесть. Я попробовал, мистер Грейвз, и это кардинально изменило мое отношение к жизни. Из человека унылого, вялого, мучимого запорами, покрытого перхотью, избегаемого друзьями, со зловонным дыханием и подорванным аппетитом (годами я питался одним лишь жирным беконом) через четыре года употребления бандо я превратился в оживленного, неутомимого, заядлого нудиста с железным здоровьем, почти отца и поклонника вареного картофеля. Бандо. Как слышится, так и пишется.
Мистер Грейвз сказал, что он попробует.