Роман "Сказка Востока" (2007) повествует об исторических событиях конца XIV - начала XV веков, о времени, когда на бескрайних просторах Евразии, от границ Китайского царства до берегов Средиземного моря, господствовала "империя" Тимура Великого (прозванного европейцами - Тамерланом), одного из самых жестоких последователей Чингисхана. Образу тирана-завоевателя в романе противостоит Молла Несарт - прототип Хаджа Насреддина, великого ученого, философа-гуманиста и пророка тех лет. Роман впервые опубликован в 2007 году.
Глубокий исторический анализ судьбоносных для современной цивилизации катаклизмов средневековья сочетается с занимательностью сюжета, не лишенного приключенческой выразительности и литературно-художественного вымысла.
Канта Ибрагимов - писатель, доктор экономических наук, профессор, академик Академии наук Чеченской Республики, лауреат Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства, - известен широкому читателю по романам: "Прошедшие войны" (1999), "Седой Кавказ" (2001), "Учитель истории" (2003), "Детский мир" (2005), "Дом проблем" (2009).
Содержание:
Вместо предисловия 1
Часть I 5
Часть II 23
Часть III 38
Часть IV 67
Часть V 96
Эпилог 135
Послесловие 136
Примечания 137
КАНТА ИБРАГИМОВ
СКАЗКА ВОСТОКА
Памяти отца - Ибрагимова Хамзата Исмаиловича
Вместо предисловия
Лишь в зрелом возрасте я впервые приехал в Москву и, попав на смотровую площадку Воробьевых гор, был просто потрясен масштабностью столицы СССР. Летнее утро было солнечным, освежающим, и воздух, хоть и прохладный, но не совсем прозрачный, с легкой дымкой загадочности, недосказанности, очарованности. И взглядом все не охватить, не насмотреться. Но мое внимание особенно привлекло одно величественное светлое здание, которое находилось совсем рядом, прямо над Москвой-рекой, а на крыше этого грандиозного сооружения позолотой блестела какая-то замысловатая, узорчатая конструкция, чем-то таинственным к себе маня.
Любопытство меня съедало. Я осмотрелся, кругом много людей, в основном, как я определил по виду, гости столицы. А вот несколько в стороне, облокотившись на холодные мраморные перила, курит, смотря в даль, импозантный мужчина в очках, по возрасту, быть может, немного старше меня; у него я и спросил, что это за здание.
- Это здание, - не глядя на меня, отвечал мужчина, - средоточие знаний, значит силы.
- Неужто ЦК КПСС? - удивился я. Тогда москвич обернулся, бегло осмотрел меня и сказал:
- Еще важнее, действительно сила, основа основ государственности - Академия наук СССР.
- А что за символ на крыше? Вновь обернувшись, уже в упор глядя на меня, мужчина жадно докурил сигарету и вдруг резко отошел. Я думал, что подальше от моих докучливых вопросов, а он, бросив окурок в урну, вернулся и с иронией выдал:
- Это знак - золотые мозги Союза! - и, видимо, что-то заметив на моем лице, он более серьезно продолжил: - Я думаю, - его рука указала на здание, - архитектор замышлял это как некий символ химического соединения… Но на самом деле получилось как есть - лабиринт истории науки: сверху глянец, аж блестит, а внутри тех труб столько грязи, столько пыли, ржавчины и паутин интриг, что лучше не трогать и историю не ворошить.
- Интересно, - не сдержался я и, как открытие, выдал: - А я ведь историк!
- Неужели?! - совсем дружелюбным стало лицо мужчины. - Тогда мы коллеги, - он протянул руку, - Калмыков Иван Силантьевич.
Разговорившись, мы поняли, что являемся не просто коллегами, а специалистами по одной теме исследования - Октябрьской революции 1917 года в России. Расставаясь, мы обменялись адресами, и позже Калмыков (а он был доктором наук) мне много помогал. Но эта связь оборвалась. Причин тому много, а главное, по-моему мнению, в том, что объект нашего исследования потерял актуальность, ибо в России свершилась новая революция начала 90-х годов, страна СССР распалась, следом война на моей родине, в Чечне. К счастью, все войны когда-нибудь кончаются. А я, как и прежде, научный сотрудник. Наш так называемый научно-исследовательский институт, где я работаю ныне, расположен в полуразрушенном здании на окраине руин города Грозного. И здесь, если честно, не до науки: масса бытовых проблем. Вот газ сумели подвести, еще полгода за электричество боролись, а тут и вовсе счастье - телефон достался. И казалось, кто к нам позвонит, кто наш номер знает? А позвонили, межгород, даже из Москвы, и лично меня, простого научного сотрудника, подозвали. Связь плохая, ничего не слышно, потом отключили напряжение, а когда вновь подали - поступил факс.
Оказывается, Институт этнологии и антропологии Российской академии наук совместно с каким-то международным гуманитарным фондом провел Круглый стол по проблемам войны и мира на Северном Кавказе. По материалам выступлений готовится сборник. Я включен в состав редколлегии, что весьма почетно. Но это не все. Хотя я и не присутствовал на заседании, от меня требуется предисловие и еще - развернутая статья, характеризующая современное социально-экономическое состояние Чеченской Республики.
Внизу - контактный телефон, фамилия - Калмыков Иван Силантьевич. Сразу позвонил, повезло: услышал позабытый было голос.
- Это я тебя включил в редколлегию, - из-за плохой слышимости Иван Силантьевич кричит.
Я хотел было возразить: не побывав на заседании, как писать предисловие.
- А вот так и писать! - постановил Калмыков. - Ты ведь видишь, как искажают историю, все налицо, точнее, с оглядкой на лица. Нам, ученым, надо хоть как-то выправлять ситуацию. Так что срочно вылетай.
Самолетом - дорого, да и из Грозного не летают, так что только через два дня поездом прибыл в Москву и прямо с вокзала на метро добрался до площади Гагарина, надолго уставился в высотное здание Российской академии наук.
Была зима, холодно, ветрено, низкое хмурое небо и редкий колючий снег. А конструкция на крыше уже не блестит. И почему это "лабиринт" или "золотые мозги России"? Может быть, ненужное нагромождение? Кто-то поумничал. А скорее, я что-то недопонимаю.
При входе в здание никакого трепета не было, были проблемы: пропуск не заказан, узнав, что из Чечни, придирчиво, с подозрением осматривали.
В лифте нужный мне этаж оказался последним. Прямо в "лабиринт", под "мозги". К удовлетворению, Калмыков встречал меня у лифта. Как всегда подтянутый, но поношенный, впрочем, как и я.
- Ты почему так долго? - будто мы только вчера расстались, он по-простецки подал руку.
- Готовил статью, - так же сходу стал оправдываться я.
- Да кто ее читать будет, - махнул Иван Силантьевич небрежно рукой, приглашая меня, двинулся по странному зигзагообразному пустому коридору, где заблудиться немудрено.
Кабинет Калмыкова где-то в тупике, зато просторный, светлый. По легкой пыли на столах видно, что здесь мало и редко кто бывает. Я сразу подошел к окну, вид из которого был от высоты головокружительный.
- Так, некогда-некогда, - торопился Иван Силантьевич, - давай свои материалы.
В моем портфеле сверху, чтобы не разбилась, лежала бутылка коньяка, так сказать, гостинец с юга.
- Ну, кавказцы, вы не можете без этого, - словно недоволен, развел руками хозяин. - Так, а это статья, - он вскользь перелистал ее, - очень много, надо наполовину сократить. А где вступление?
- Как я мог написать вступление, - теперь и я развел руками, - если с материалами Круглого стола вовсе не знаком?
- Ну да, - Калмыков сел, довольно шустро снял очки, надел другие, стал разглядывать этикетку: - Ваш коньяк?.. О, какие у вас были коньяки!.. Наурский винзавод, пять лет выдержки, - читал он. - Неужели правда?
- Я пожал плечами.
- После проверим, - он встал. - А сейчас, - положил руку на внушительную пачку бумаг, - вот все материалы, забирай в гостиницу. Номер забронирован, завтра к обеду жду с предисловием.
- Как к обеду? - взмолился я.
- Всего две странички, - он по-свойски похлопал меня по плечу, как бы выпроваживая, стал помогать собираться, оправдываясь: - Прости, у меня сегодня чертовски много дел, надо идти.
Мы вместе покинули здание академии, и я хотел было на улице спросить кое-что про "лабиринт", но Иван Силантьевич, как и при встрече, сухо протянул руку, растворился в снежных сумерках столицы.
По сравнению с моим бытом в Грозном, условия академической гостиницы были просто шикарными, правда небольшой телевизор барахлил, но это было к лучшему: надо скорее ознакомиться с материалами сборника.
Несколько первых статей - только о добре и мире, и даже гордость берет за свой многострадальный, мирный, трудолюбивый народ. Но вот статья, где с самого начала ненависть, клевета. В итоге - бомбы на головы чеченцев, как заслуженная кара.