Дженни хихикнула, и Перл улыбнулась, представив себе, как дочь привычным жестом прикрывает рукой рот, словно она смущена, поражена и совершенно беспомощна перед нелепостью жизни.
- И все-таки, - сказала Дженни, овладев собой. - Ты согласен со мной, Эзра?
- Насчет чего?
- Насчет больницы.
- Хм-м-м… - пробормотал он.
Наступила тишина. Даже такие мелочи, подумала Перл, могут столько сказать о моих детях - в том числе о Коди. Самый факт его отсутствия говорит за себя. Пожалуй, это главная его особенность. А Дженни всегда такая энергичная и легкомысленная, но… ее можно назвать и скрытной. Копия матери, ничего своего. А Эзра, мягкий, добрый Эзра, наверно, смущенно теребит светлые, падающие на лоб волосы и - весь в сомнениях - думает и передумывает…
- Как бы тебе сказать? - пробормотал он. - Не знаю. Может, подождем немного…
- Что значит "немного"? Сколько можно тянуть?
- Может, до вечера, а может, до завтра…
- "До завтра"! А если у нее воспаление легких?
- А может, это простуда.
- Да, но…
- Зачем класть ее в больницу, если она об этом и слышать не хочет?
- Нет, но…
Перл слушала их и улыбалась. Она знала наперед, чем все кончится. Они будут часами спорить, вторя друг другу, задавая одни и те же вопросы, уклоняясь от главного, споря во имя спора, и разойдутся, так и не придя ни к какому решению.
- Вы никогда не умели справляться с трудностями, - добродушно сказала она.
- Да что ты, мама?
- Вы всегда уходили от них.
- Уходили?
Она снова улыбнулась и закрыла глаза.
До чего же приятно было наконец плыть по течению. Почему она медлила так долго? Уличный шум - рожки, звонки, обрывки музыки - смешивался со звуками голосов в ее комнате. Она по-прежнему блуждала во времени, но это уже не имело значения, все воспоминания были только приятными. Ощущение ветра летней ночью, когда он проникает в дом, колышет занавеси, приносит аромат смолы и роз. Блаженная тяжесть спящего ребенка на плече. А как уютно гулять под дождем, когда капли стучат и стекают по зонту. Она вспомнила сельский аукцион, на котором была сорок лет назад. Там продавалась старинная латунная кровать с полным комплектом постельного белья - простыни, одеяла, подушка в льняной, расшитой незабудками наволочке. Двое мужчин вывезли кровать на помост, и оборка покрывала колыхалась, словно нижняя девичья юбка. Закрыв глаза, Перл Тулл представила себе, как взбирается на кровать, кладет голову на подушку и течение уносит ее к берегу, где трое маленьких детей, смеясь, бегут ей навстречу по залитому солнцем песку.
2. Учить кошку зевать
Пока отец укреплял мишень на стволе дерева, Коди примерялся к луку: натянул тетиву, прижался к ней щекой и стал целиться. Отец забивал гвозди ботинком - он не догадался захватить с собой молоток. Какой у него дурацкий вид, подумал Коди. У отца не было одежды для воскресных прогулок, как у других отцов, и он отправился за город в помятом коричневом в рубчик коммивояжерском костюме, белой крахмальной рубашке и ярко-синем галстуке с рассыпанными по нему разноцветными квадратиками и кружками. О том, что день воскресный, можно было догадаться, лишь когда, вбив последний гвоздь, отец обернулся - узел не был затянут, и галстук съехал на сторону, как у пьяного. Надо лбом у отца торчал хохолок. Волосы у него были такие же черные, как у Коди, но вьющиеся.
- Ну, теперь порядок! - сказал он и тяжело зашагал обратно, все еще держа в руке ботинок и припадая на одну ногу. Он то ли улыбался Коди, то ли щурился от солнечного света. Весна еще толком не наступила, но в воздухе уже ощущалось живительное тепло, и бледное солнце расплескивало его на плечи Коди. Он достал из картонного футляра стрелу и наложил ее на тетиву.
- Не торопись, сынок, - посоветовал отец, - все надо делать как следует.
Опять лекция… Сейчас начнет воспитывать… Коди со вздохом опустил лук. Отец нагнулся и стал надевать ботинок, не расшнуровывая его (мать ненавидела эту привычку). Сквозь черный вискозный носок просвечивала пятка. Коди отвернулся. Ему исполнилось четырнадцать, и он уже перерос эти семейные прогулки, а тем более такие развлечения, как лук и стрелы; другое дело, если бы ему их просто подарили, тогда можно было бы устроить состязание с друзьями или пострелять в оконные стекла и в уличные фонари. Ну и выдумки у папаши! Одна глупее другой. Мать, совершенно равнодушная к спорту, собирала у изгороди засохшие цветы. Маленькая сестренка застегивала кофту посиневшими руками в цыпках. Одиннадцатилетний брат Эзра жевал соломинку и тихонько напевал, явно скучая по своей бамбуковой дудке с шестью дырочками для пальцев - он все время наигрывал на ней разные песенки.
Эзра тайком прихватил сюда дудочку, но отец велел оставить ее в машине.
Двое закадычных приятелей Коди в это самое время смотрели кинофильм "Воздушный флот" с Джоном Гарфилдом и Фэй Эмерсон. Коди дорого бы дал, чтоб очутиться сейчас вместе с ними.
- А левую руку держи вот так, - объяснял отец. - Не напрягая запястье. Понял? И не горбись. В инструкции говорится, что именно стрельба из лука помогала развивать правильную осанку. Раньше люди ходили сутулые - все, кроме лучников. Ты наверняка об этом не знал, так ведь?
Нет, Коди об этом не знал. Он стоял как глиняное изваяние, а отец подталкивал его с разных сторон, словно придавая ему нужную форму.
- В старые времена… - начал было рассказывать он.
И тут Коди спустил тетиву. Зумм… Задев самый край мишени, стрела отскочила и упала на корни дерева.
- Это еще что за фокусы? - спросил отец. - Разве я дал команду стрелять? А?
- Она сорвалась, - ответил Коди.
- Что значит "сорвалась"?
- Все равно бы проскочила мимо. Слишком твердый ствол…
- Это еще неизвестно, - возразил отец. - Торопишься, как всегда. И когда только ты научишься держать себя в руках?!
Продолжая ворчать, отец (сам не умевший держать себя в руках, о чем мать не раз говорила ему) бросился к мишени, сбивая на ходу головки сухих цветов. Семена и сухие стручки кружились в воздухе.
- Что за олух! Все пропускает мимо ушей! И зачем только я стараюсь? - бормотал отец.
Заслонясь рукой от солнца, мать спросила:
- Попал?
- Нет, конечно. Как можно попасть в цель, если он даже не дослушал меня до конца.
- В цель, как известно, попадают без предварительных объяснений, - буркнул Коди.
- Что ты сказал?
- Теперь пусть Эзра попробует, - предложила мать.
Отец поднял стрелу и воткнул ее в самое яблочко, в центр мишени.
- Ну? Будешь говорить мне, что она не вонзается? - спросил он у Коди. Стрела держалась прочно. - Посмотри: стальной наконечник. К тому же у этого дерева пористая кора. Я специально выбрал его. Ты мог бы запросто всадить стрелу в мишень.
- Ха-ха, - сказал Коди и пнул ногой комок земли.
- Что ты сказал, сын?
- Пусть попробует Эзра, - повторила Перл. - Бек, пусть Эзра попробует.
Эзра был ее любимцем. В семье об этом знали все.
Эзра смутился, перебросил соломинку из одного уголка рта в другой.
Бек подошел к ним.
- Не знаю, не знаю. Иногда меня просто удивляет… - ворчал он.
- Эзра, сынок, попробуй теперь ты попасть в эту мишень, - сказала Перл.
Бек взглянул на Коди не то с сочувствием, не то с отвращением и вынул из картонного футляра новую стрелу.
- Ну что ж, Эзра, давай попробуем. Только не торопись, как Коди.
Не выпуская соломинки изо рта, Эзра подошел к Коди и взял у него лук.
Вот смеху-то будет! Такого размазни днем с огнем не найдешь. Он и стоять-то как следует не умеет. Все у него не по-людски. Эзра выставил локти, точно крылья, пряди растрепанных светлых волос падали ему на глаза.
- Погоди, погоди, - повторял Бек, - ну в чем дело?
Он ходил вокруг Эзры, расправляя его плечи, показывал, как правильно держать лук. Эзра не сопротивлялся. Мысли его были заняты чем-то другим. Его внимание, по всей видимости, привлекало проплывавшее мимо облако.
- Ну ладно, - сдался в конце концов Бек. - Стреляй. Слышишь?
Эзра спустил тетиву. Стрела молнией полетела вперед по прямой, не описав ни малейшей дуги, словно ее направляла какая-то невидимая нить, - может, это была чистая случайность, но стрела Эзры расщепила стрелу, которую Бек воткнул раньше, и, трепеща, вонзилась в самый центр мишени. Воцарилось напряженное молчание. Его нарушило восклицание Бека:
- Нет, вы только посмотрите!
- Ай да Эзра, - сказала Перл.
- Эзра, - закричала Дженни, - погляди, что ты сделал с этой стрелой!
Эзра вынул соломинку изо рта.
- Я нечаянно, - сказал он. (Он вечно все ломал.)
- Нечаянно? - переспросил Бек срывающимся голосом. Помолчал и, овладев собой, продолжил: - Так-то, сынок. Это лишний раз подтверждает, как важно следовать инструкции. Ты только взгляни, Коди! Видишь? В самое яблочко! Если б ты слушал меня так же внимательно, а не спешил как угорелый…
С этими словами он направился к мишени, продираясь сквозь заросли. Дженни со всех ног бросилась за отцом, чтобы поспеть первой. Поэтому Коди не мог сразу стрелять, хотя у него и чесались руки. Он должен, во что бы то ни стало должен расщепить вторую стрелу, как Эзра расщепил первую. Что, собственно, мешает ему сделать это? Он сам дрожал, как натянутая тетива. Коди наклонился, вынул из картонного футляра новую стрелу. Натянул тетиву, прицелился - сначала в сухой куст, затем в пропыленный синий галстук отца и наконец в Эзру. Тот, как всегда задумчиво, брел куда-то. Коди прицелился в светловолосую растрепанную голову брата.
- Зумм… Бум-бум! Попался!