ШТУРМАН
Поехали с Доросинским в Артемовск. Конно-спортивный клуб проводил скачки и бега. Ехали быстро, внимательно смотрел, как Саня ведет. Ни одного лишнего движения.
Стали смотреть, как лошади бегают. Доросинский задавал кучу вопросов. Ему интересно все - правила, скорости, рекорды. Я ему, как мог, рассказывал. Вижу, задумался:
- Прикинь, Жека, у них тормозов-то нету!
- Ага, - говорю, - Саня, у них еще и руля нет.
Однажды я сел к Доросинскому в "субару" (прототип). Он поехал, показал пару поворотов на сухом асфальте. Я вижу, что он все понимает, что делает, но все равно страшно.
Представляю, как штурман себя чувствует. Не завидую нисколько.
Я своего штурмана пару раз чуть не угробил. Один раз - на этапе чемпионата России. Мы опаздывали на финиш, Вова сидел и смотрел в легенду, а на дорогу не смотрел. Меня вынесло и Вовиным боком ударило об дерево. Вова был непристегнутый, дверь вмяло, а Вова просто пересел ко мне на колени и хоть бы фиг. Даже очки не потерял. А сколько мы с ним опрокидывались, он каждый раз умудрялся упасть на меня, а не наоборот. А вообще я своего штурмана берег.
А он один раз меня напугал до смерти.
На многодневке "Урал-трофи" выдался скоростной этап. Раздельный старт. Ушел Стихии, ушел Вадик Макаров, перед нами стартует экипаж Иванова - Сарсадского… А мы ехали не здорово, и нам, чтобы куда-то в призы залезть, надо этап выигрывать. Вова настроился, пристегнулся и поправил очки. Сидит, держит легенду (тогда еще ездили по легендам) и громким голосом командует.
И вот мы с ним вваливаем. Скорость приличная, колеи, колбасит будь здоров! От ремней потом синяки остаются. Увидели впереди машину. Кажется, вот-вот догоним. И вдруг она исчезает. Вова поворачивается ко мне и истошным голосом орет:
- ПОРВУ!!!
Я перепугался, понял, что не туда еду. Такой тихий Вова и таким грозным голосом… А он смотрит на меня и снова орет:
- ПОРВУ!!! Я сказал ПОРВУ!!!
Вот ведь, думаю, и вправду ведь порвет… Еду дальше, по инерции, с перепугу голову в плечи втянул.
- Сворачивай, б…., в ров, не вписываемся!!!
Смотрю, вдоль насыпи широченный ров. Еле попал в него.
- Че орешь, Вова, так бы сразу и сказал. А то порву, порву…
Вадика Макарова мы догнали, он стоял: двигатель перегрел.
Но про двигатель самая волшебная история с Саней Ляным.
"Урал-трофи", 2001 год. Последний этап - подъем на Кваркуш. Каменистая тропа и русло ручья из больших валунов. Уклон такой, что за капотом видно только небо. Совершенно непонятно, куда ехать. Перед последним этапом реально выигрывает Стихии, Саня второй, мы с Вовой третьи. Вмешаться может кто угодно, шансы есть у всех. У Доросинского, у Славы Филипенкова, у Панкратовича.
Стихии заехал. У Славы что-то случилось, он не заехал. У Доросинского "наелся" рулевой редуктор. Ляной реально может выиграть. У него самая мощная машина и полное понимание происходящего.
Саня поехал. Прямо скажем, поехал на все деньги. Машина временами вылетала на метр-полтора. Я сам видел. И Саня сделал это. Почти. Оставалось семьдесят метров. Двигатель клинанул. Позади было около тысячи километров тяжелейшей гонки. Он не доехал семидесяти метров. За что и получил "Серебряного дятла". "Серебряным дятлом" награждается экипаж, совершивший в ходе гонки самый нелепый поступок. Но это должны признать все гонщики. За поступок, совершенный в нетрезвом виде, "Серебряный дятел" не выдается. Саня "Серебряного дятла" заслужил.
С Доросинским мы ехали эту гонку уже второй раз. Потом он ушел в ралли. Поразил он меня тем, что всегда едет изо всей силы и все умеет делать своими руками. Финиширует, штурман его, Женька, с Саней Ляным водку пьет, а Доросинский лезет под машину, снимает коробку, раскидывает двигатель, ставит коробку, собирает двигатель. Через час старт, он садится за руль и едет. Удивительно!
ШЛЕМ ВСЕМУ ГОЛОВА
Еду по Москве. Ремень не пристегнут. Все время мигает лампочка и противно пикает. Я пытаюсь ремень куда-нибудь приспособить, нервы-то не железные. Пробую завести его за сиденье свободной рукой и воткнуть в гнездо. Для этого приходится освободить вторую руку и отпустить руль. Не получилось. Проехал почти на красный. Опасно. Пытаюсь просто его продернуть за спиной. Вытаскиваю его левой, за спиной перехватываюсь правой, опять отпускаю руль и проезжаю свой поворот. В конце концов мне это надоело и я просто пристегнулся. Вот так.
У нас было закрытие сезона. Супертриал. Я тогда ездил на уазике. Это был хороший уазик. Я потом на нем утонул на ЗАХЕ.
Триал у нас скоростной и достаточно сложный. И вот сижу на старте. Надеваю шлем. Застегиваю. Рядом стоит Андрей Павлов:
- А на фиг ты шлем надеваешь?
- Все, успокойся, я знаю, зачем.
Он снова:
- Не понимаю, зачем шлем?
А мне минута до старта, я уже настраиваюсь.
- Отвяжись, потом объясню.
Пристегиваюсь.
- А ремень-то тебе зачем?
- Уйди, - говорю, - отсюда. А то я тебя задавлю.
Стартовал. С места полуметровая каменная ступенька. Со старта подняться не сумел. Получилось с третьей попытки. Разозлился. Поехал побыстрее. И перевернулся. Не просто так - через капот. Вишу вниз головой. Крышу вдавило. Весь спендикрюченный. Вокруг одни ботинки и сапоги. И радостные детские вопли: "Дядя Женя без наркотиков!.. Убился!!!" Вот, деток порадовал, думаю.
Бензин потек. Куча народу с сигаретами вокруг. Я отстегнуться не могу. Еле выбрался. Тошнит. Машину поставили на колеса. Саня Ляной запрыгнул на капот, пытается приподнять вдавленную крышу. Я уже наездился. И никуда больше не собирался. А тут Леха Дудоров подскочил.
- Ты, - говорит, - куда? Давай-давай, садись обратно.
Я поехал дальше. И вроде бы все нормально. На середине по склону гребня полз аккуратно. Штурман отвешивал до последнего. Потом он спрыгнул, и я покатился. Даже не помню, сколько оборотов сделал, и до сих пор не знаю, как оказался на колесах. Ни одного стекла не осталось. Как-то финишировал.
- Ну, что, - говорю Андрюхе, - понял, зачем шлем нужен? Понял, зачем пристегиваться надо?
- Понял - отвечает, - я бы еще крышу поролоном проложил…
ФИГНЯ ДЕЛОВ!
МИД Украины уполномочен заявить, что единственной причиной участия 1-го Украинского флота в маневрах НАТО явился семибалльный шторм…
Анекдот
В конце апреля 1999 года мы с Андрюхой Павловым приехали на Ревун. Исеть уже вскрылась, воды было много. Мы спустились со скал. Близко подходить было страшно.
- Почему называется "Ревун"? - спрашивает Андрюха.
- Говори громче, я не слышу, - отвечаю.
- "Ревун" почему называется? - кричит он.
- Не понял, повтори, - говорю.
- Все, не надо, я сам догадался, - обрадовался он.
- Молодец! - отвечаю.
- Что ты сказал? - спрашивает.
Поднялись на скалы оглохшие. Сидим, смотрим сверху. Вода идет с ревом, сплошным бурым потоком. Пороги все в белой пене, висит водяная пыль.
- Вот бы сплыть, - говорю осторожно.
- Не, я не горазд, - говорит Андрюха.
- Ну, пойдем, посмотрим.
Ушли выше по течению. Взяли какое-то толстое бревно, бросили в воду и побежали бегом на скалы - смотреть. Бревно крутило, как городошную биту в полете. Потом его прибило на левую сторону под скалы, оно встало торчком и исчезло. Мы смотрели, смотрели - оно больше нигде не выплыло.
"Ой-е-ей", - думаем…
Сплыть захотелось еще больше.
Я Андрюхе говорю:
- Ну что? Может, попробуем?
Он говорит:
- Нет-нет-нет, не попробуем, не попробуем!!!
Мы поехали в город озадаченные. Едем, молчим, репу чешем. Приехал я к отцу. Говорю:
- Пап, как ты думаешь, реально Ревун пройти?
Он говорит:
- Кому?
Я говорю:
- Мне.
- Когда?
- Сейчас, в это время.
Он говорит:
- Ну, вообще-то все, когда сплавляются, Ревун обносят по берегу. А в это время там, наверное, пятая категория сложности… На чем ты хочешь?
Я говорю:
- Ну, у нас есть лодочка, "Хантер", надувная.
- Так себе лодочка. Клизма американская. У деда Мазая лучше была.
Я ему говорю:
- Чужую лодку каждый охаять норовит.
А он мне:
- Видел на берегу, там могилы, крест стоит?
Я говорю:
- Видел. Так они, наверное, пьяные были.
- Правильно. Кто туда трезвый-то полезет…
Вижу, заволновался. Говорит:
- Так у вас опыта нет никакого.
Отвечаю:
- Так в этом-то весь смысл.
В следующие выходные мы с Андрюхой, с моим отцом и Саней Ляным сплавились по Режу - от Колташей до Режа. Андрюха греб с носа, я с кормы. Потихонечку приспособились. Потом Андрюха выпал из лодки в ледяную воду. Вылез на островок. Решил проверить зажигалку: работает ли она после того, как побывала в воде. Загорелась сухая трава. Через пару минут весь островок был в огне. Мы еле спасли лодки. Гребли оттуда изо всей силы, ругая незадачливого Андрюху. Над нами кружил пожарный вертолет. У Режа река была подпружена. Мы двадцать километров гребли по стоячей воде на резиновых лодках против ветра. Нас встретил Женька Улюев. Мы загрузили лодки в багажник, выпили водки.
Андрюха говорит:
- Ну все, я, кажется, горазд сплыть по Ревуну.