Олафа во время регистрации зачем-то назвали "Олаф Генрихович", хотя у немцев вообще никаких отчеств нет, плюс добавились два бокала шампанского на голодный желудок – у меня началась истерика смеха прямо "под венцом", то есть – в ЗАГСе во время церемонии. А когда мы вышли из ЗАГСа, я залезла в наш автомобиль через люк в крыше. Выступила в общем. Я хохотала как безумная. А Олаф сжимал мою руку – я только на следующий день поняла, когда синяки проявились, в какой я была истерике и как сильно он ее сжимал. Но я не могла остановиться – мне было настолько очевидно, что мы с ним разные люди и что нам не по пути. И вообще – зачем мы это делали? Непонятно.
Ко всему прочему – и это, конечно, самое странное – ко мне за три дня до свадьбы привязалась занудная песенка. "Мост длинный, чугунный… На тысячу верст… Погибнешь, красотка, в день свадьбы своей…" Ну, в общем – "цыганка гадала, за ручку брала". И ведь смешно. И страшно одновременно. И крутится она у меня в голове, эта песня, и никак не отстает – только сильнее раскручивается.
Мы не планировали отмечать свадьбу. Расписались – и ладно. Нам, наверное, и самим было понятно, что демонстрация нашего союза нам совершенно ни к чему. В глубине души нам обоим, наверное, было немножечко стыдно за себя. Но мы не подавали виду. И когда мне позвонила моя подруга Аня и пригласила нас с моим новоиспеченным мужем отмечать наше семейное торжество в загородный ресторан, мы с радостью приняли ее предложение. Приехали, выпили, закусили. Как положено. А когда отправились назад в Москву, мужчины – Олаф и бойфренд Ани, как в дурном триллере, стали гоняться друг с другом на машинах по шоссе. И вдруг нам навстречу вылетел автомобиль. Мы стали уходить в сторону и въехали, не успев затормозить, под такой высокий грузовик, который возит солдат. Въехали так, что по идее мы все должны были остаться без голов. Чудом уцелели. Огромный капот машины был весь смят, стекла вылетели. Единственное, что я успела сделать – накрыть лицо шляпой. Когда мы "летели" я почувствовала, что уже ничего нельзя сделать – все, конец. "Погибнешь красотка в день свадьбы своей" – громко и страшно ухнуло в ушах.
Мы остановились под бортом грузовика ровно в двух сантиметрах от смерти. А я выскочила из машины и стала кричать. И моя подруга Аня тоже вышла из машины. Все смотрела на меня так спокойно-спокойно. И очень пристально. Аж холод по спине.
Веселая получилась свадьба – машина всмятку, молодые в синяках и ссадинах, дивный летний вечер в ГАИ… Сказка просто. Но самое удивительное происходило в этот момент у меня дома. Примерно за полчаса до аварии моя бабушка вдруг куда-то засобиралась.
– Валя, я пойду в церковь – Настеньке плохо.
Стоит и плачет.
Моя мама ее успокаивает:
– Ну что ты, у нее же сейчас свадьба, у нее все замечательно, она же замуж вышла! Сама так хотела… И сейчас поехала отмечать.
А бабушка говорит:
– Ей плохо. Я пойду помолюсь за нее.
И пошла.
Я думаю, что в тот день она нам жизнь спасла. Бабушка нас отмолила.
Какое-то время она была монашенкой в миру. После смерти деда она все не могла оправиться от потери – никак не могла найти себя в этой жизни, категорически. Затухал человек, сгорал, как свеча на ветру. И только вера и церковь ее спасли и поддержали – она встала на ноги. Уходила рано утром из дома и возвращалась поздней ночью – молилась, помогала людям, выслушивала их, успокаивала, свечечки убирала, хлопотала. Так и появился смысл в ее земной жизни. И я думаю, что обязана ее молитвам своей жизнью.
А вот папа на моем бракосочетании не присутствовал. Ни на первом, ни на втором. Ему не нравились мои избранники. Хоть я всегда и во всем прислушивалась к его мнению, но только не в этом вопросе. Папе никто категорически не нравился. Он все время про всех говорил только "козел" или "подметки твоей не достоин".
Я вот сижу и думаю – а может, папа был все-таки прав? По крайней мере никто – ни моя первая любовь, ни мой первый муж, ни, как потом оказалось, второй – никто из них не верил в меня как в актрису, они все так или иначе были против моей карьеры. А папа, в отличие от них, в меня верил. И так же как и я мечтал о том, чтобы я стала настоящей актрисой. С большой буквы А.
7
Семейная жизнь в первом браке, как я уже говорила, была недолгой. Олаф уехал в Германию, а я осталась здесь. Проблема нашего параллельного существования перестала меня волновать. С мужем мы практически не виделись, да и семьей себя не считали. Но вместо семейного счастья со мной стали происходить неприятности.
Я очень рано стала водить машину – села за руль примерно одновременно с моими первыми кинофильмами. Первой машиной был "убитый" временем и нашим бездорожьем "Жигуленок". Но он был по крайней мере "на ходу". Прав у меня тогда еще не было и я носилась по Москве, надеясь на удачу и полагаясь исключительно на наш любимый русский авось. Совершенно незаконно, но уверенно. И мне везло. Но стоило только Олафу подарить мне "Мерседес" – все.
Однажды меня остановили гаишники. Ну, все, думаю, попалась. И приготовилась разыграть целую драму с забытыми документами. Но служителей автоинспекции не волновали мои права – их волновал техпаспорт автомобиля. "Машина ворованная", – заявляют мне гаишники. Я чуть не падаю в обморок – даже играть не пришлось. Стыдно сказать – я бросила автомобиль и в полной панике сбежала, ведь он был оформлен не на меня.
Дальше – больше. Звонят мне по телефону: "Где Олаф? Когда вернет деньги?". И весь наш клан Заворотнюк замер в тихом ужасе от возможных последствий – мы никогда в жизни не ввязывались ни во что подобное, а тут мой муженек устроил нам все эти тридцать три удовольствия и был таков. Я поехала к мужу разбираться, но так и ничего не добилась – он действительно повесил на меня свои долги и был таков.
Пришлось возвращаться в Москву. Было католическое рождество. Какое-то новое дыхание жизни, праздник, светлый, радостный день. А я в полном "загрузе" – с утра репетиция в Табакерке, вечером – свадьба подруги в клубе театра им. Маяковского. В перерыве между делами я устроила легкий шопинг, накупила подарков и так увлеклась, что вижу: безнадежно опаздываю. Решила ловить такси. Остановился частник. Красивый блондин, вежливый и дружелюбный. Мы познакомились и стали болтать о том, о сем. "Вот, – говорю, – кольцо у меня обручальное – такое неудобное, за все цепляется. Я его редко ношу – но сегодня такой случай, друзья празднуют свадьбу, нельзя было снять кольцо в такой день". Дима ответил, что у него тоже есть семья, дочке четыре с половиной года, а вот обручальное кольцо он не носит.
Вот едем мы с Димой, болтаем, и я чувствую, что нравлюсь ему. Очень. Идет снег, на площадях стоят нарядные и немного нелепые елки, от вида которых как-то безалаберно-весело и есть ощущение счастья и праздника. Как будто завтра проснешься – и вот она, твоя новая жизнь во всем своем великолепии и блеске. Встретились два человека, едут по дороге, вереница фар превращается в гирлянду иллюминаций, и вдруг внезапно понимаешь – так ведь это и есть твоя новая жизнь, и все эти приготовления к новому году – они для тебя и для этого человека. И незачем расставаться.
Мне захотелось пригласить Диму Стрюкова на спектакль. С женой, естественно – у меня в мыслях не было разрушать семью. Но Дима пришел один. А после спектакля из "Табакерки" мы вышли вместе…
В Диме я сразу увидела сильного и решительного человека. Он излучал такую мощь, такое обаяние! Устоять? Это было не в моих силах. Наши отношения развивались с невероятной скоростью – между нами возникла цепная химическая реакция и не позволяла нам расстаться. А ведь я тогда была женщиной с "проблемами по наследству" от первого мужа. В этих делах я вообще ничего не понимала, просто "ни в зуб ногой", а время было лихое, страшное – 94-й год, каждый день газеты писали о кровавых разборках, убийствах и жестоких расправах за гораздо меньшие суммы, чем те, которые фигурировали в долгах моего немецкого мужа. И я доверилась Диме. Все разборки он взял на себя. И это был очень благородный поступок с его стороны. В то время у него был свой автосервис. Он никогда не был особенно богат, но знал этот мир, бизнес 90-х, и умел "решать вопросы".
Вскоре нам с Димой понадобились разводы. Он женат, я – замужем. Со мной все было понятно – ошибка юности. У Димы дочь. Но он объяснил мне, что расстался с женой уже давно.
– Что же ты раньше не уходил, раз вы так плохо жили?
– Я только ждал. Я же не могу уйти в никуда, я же мужчина. Просто я ждал тебя.
Все-таки странно иногда ведут себя мужчины. Если отношения зашли в тупик, то вряд ли что-то можно поменять – люди-то все равно остаются такими, какие они есть. Поэтому, в принципе, я – за развод. Ведь самообман – он тормозит развитие и личности, и ситуации. А жизнь так коротка. Я сама этому учусь. Быть честной с собой и своими близкими, с окружающими. Поменьше "тумана", и сразу как-то комфортнее себя начинаешь ощущать. Русские женщины не всегда уверены в том, чего они хотят и к чему стремятся. Кокетство, жеманство… В этом конечно есть очарование, но… с другой стороны, и немало вполне реальных проблем у самих женщин – у них обязательно время от времени наступает момент какой-то неразберихи. Никто не понимает, чего она хочет, в том числе и она сама. А вот, например, американки совсем другие. Американки очень четко формулируют то, чего они хотят и к чему стремятся. А еще они действительно очень честны с собой, у них это принято. И мне кажется, это очень важно. И если бы наши женщины чуть-чуть интегрировали в это состояние – чуть-чуть, мне кажется, было бы лучше.