В соседней комнате, куда всё еще не пришел сон, дети внезапно услышали короткий истеричный вопль матери. Даже Аленка, оглохшая от музыки в наушниках, подскочила на своём ярусе, а Сергей резко встал, обрушив головой нависающую над столом полку. Дети кинулись в спальню к матери и застали её сидящей на перине с очками на подбородке.
– Мам, ты чего?
– Что с тобой, мамочка?
Наталья перевела дух. Поправляя очки, она оглядела детей:
– Господи… Приснится же… Как будто поскользнулась – и в пропасть! Кошмар! Лечу, лечу, а там речка… А в речке Барсик плывёт… дохлый. Плывет и икает! Тьфу!
– Ну, мамочка… – Аленка развернулась и пошла к себе. – Спокойной ночи!
– Этот сон, мамуль, скорее всего, к деньгам. Спи. – Сергей выключил телевизор и вышел, тихо закрыв за собой дверь спальни.
…Обескураженные духи молча стояли у окна. Некоторое время спустя, Стас с ненавистью поглядел на Василия:
– Ты это специально икнул!
– Ага! И долго перед этим тренировался!.. – завелся Василий. – А тебе известно, что приведения не икают?
– Ладно! – остановил их Николай. – Не вышло. Чья очередь?
Мгновенный полет над ночным городом – это просто песня.
– Просто песня… – сказал Николай, ни к кому не обращаясь, когда они пронеслись над разведенным мостом.
– Да! – Стас уже остыл от грустного прощания с женой и детьми и тоже был потрясен, казалось бы, привычным для этого города ночным явлением, наблюдая его с близкой стремительной высоты.
– А если нырнуть, мы намокнем, или нет? – Любознательность Василия не имела границ.
– Вряд ли, – вслух подумал Николай. – Но испытывать не будем. Представляешь, прилетишь к любимой жене с мокрыми крыльями и со стучащими зубами. Ни сушиться, ни греться нет времени, а?
Василий первым коснулся крыши родного дома сандалиями и поежился:
– Это верно.
В квартиру они проникли через стену в Мишкиной комнате. Свет от уличного фонаря падал мальчику на лицо… Духи крались мимо него на цыпочках, как будто могли разбудить.
– Твой? – шепнул Стас.
– Мой… Миха… – Василий, шедший впереди, остановился у изголовья сына. – А чё вы шепчете-то? Ему сейчас хоть гром греми – не проснется. Крепкий бутуз растет. И на меня похож. Гляди.
– Похож, – вздохнул Николай. – Особенно в профиль.
– Похож? Похож? – оживился Василий. – Правда, похож, Стасик?
Стасик неуверенно кивнул.
– Он у нас семимесячным родился. На два месяца раньше срока. А смышленый! Больше всего любит деньги считать… Балбес… Что из тебя вырастет, Миха… Пошли.
Они миновали темный коридор.
– Вот здесь мы спим. – Вася остановился перед дверью в спальню. – Эх!
– Что "эх"? – спросил Стас.
– Эх… Исполнить бы супружеские обязанности!
– Она на кухне, – заметил Николай. – Не спит еще.
– Как не спит?.. А, точно, не спит!
Духи вошли в кухню. Там при свете настольной лампы Люся разгадывала кроссворд в просторном журнале, занимающем половину стола. В тот момент, когда они появились в кухне, Люся встала, запахнув халат, и налила себе, видимо, не первую уже чашку кофе.
– Блин! Кофе лакает! – Василий расстроился. – Она так вообще не заснет!.. Люськ, ты чего! Ну-ка, давай молочка тепленького, корволольчика – и в койку.
И уже во второй раз чувствительность Люси к потусторонним силам стала очевидна мужчинам. Пересекая кухню с чашкой в руке, она вдруг остановилась, как будто побоялась на что-то наступить, и, чуть втянув голову в плечи, обвела кухню настороженным взглядом. Помедлила, прошла к столу, села и снова обошла напряженными глазами темные углы.
– Она у меня как кошка, – тихо сказал Василий с улыбкой влюбленного человека, – сплошь интуитивная! Говорил же, сразу надо было сюда… А не к бородавошнице.
Стас обиженно раздул ноздри.
Василий сел на табурет напротив Люси, положив локти на стол, и как-то по-новому поглядел ей в лицо:
– А как она груши любит! Особенно сочные, янтарные такие… А я зефир в шоколаде люблю. Вон, она знает, как мы с ней этот зефир в шоколаде лопали… нежный такой… всю ночь лопали… первую нашу ночь.
Люся вернулась к кроссворду, сдвинула брови и почти про себя прошептала:
– Титул принца королевского дома в Испании и Португалии… Шесть букв.
Василий на секунду сосредоточился:
– Так это король!.. Шесть букв… Король и есть!
– Инфант… – подсказал Стас.
– Какой еще инфант? – Николай подошел к Люсе и через её плечо заглянул в кроссворд. – …Точно. Подходит. Инфант. А я не знал.
– Ко-роль, – проговорила Люся, старательно вписывая буквы в клетки коротким карандашом. – Подошло…
Василий огорченно вздохнул:
– Откуда ей про инфанта… Если уж даже я не знаю!
Стас с Николаем сдержанно промолчали.
Вася опять разглядывал супругу:
– Люсенька… А может, спать? Бай-бай?.. Я тебе чего хорошее скажу-то во сне, а? – Люся, прикрыв рот ладонью, широко зевнула. – Вот-вот. Давай, моя сладкая, а? – И Василий вдруг на какой-то странный манер, с паузами, тихонько запел древнюю колыбельную:
Гуркота, гуркота…
А Люсеньке дремота…
Сон да Дрёма вдоль по улочке прошли…
К моей Люсеньке зашли…
Под головку спать легли…
Баю-баюшки баю…
Баю девочку мою…
У Николая задрожал подбородок, лицо Стаса уже щедро омывали слезы, Люся нервно подняла ладонь и уткнула в переносицу длинные пальцы, а Василий тихонько продолжал:
Прилетели гулюшки…
Садились на люлюшку…
Они стали гурковать…
Стали Люсеньку качать…
Прибаюкивати:
Спи, Люсенька, засни…
Угомон тебя возьми…
Крыши домов всё четче прорисовывались на светлеющем небе. Стас и Николай сидели на подоконнике Васиной кухни со стороны улицы, а Люся всё еще коротала ночь у настольной лампы. Теперь она разглядывала старые фотографии, вываливающиеся из пухлого альбома.
– Не успеем мы к Лерке, точно не успеем, уже пятый час. – Николай оглянулся на Люсю с Василием.
– И торопить неудобно. – Отозвался Стас.
– Да уж…
Василий стоял за спиной у Люси и тоже разглядывал фотографии. Иногда, дрожа крыльями, он чуть приподымался вверх, иногда нагибался, чтобы заглянуть ей в лицо. Иногда грустил, иногда веселился:
– О! А это мы в Репино… Помнишь, у тебя в воде купальник развязался, а ты нарочно не заметила! Коза!.. Вот ведь нарочно, а? Люськ, нарочно?.. Ха! Мужики на пляже спины сожгли, перевернуться стеснялись… Так им и надо, кобелям… А это, Люсь, я. Узнаёшь? – Люся с непонятным выражением лица засмотрелась на фотографию бравого старшины – кудлатого Василия времен армейской службы, а Вася обогнул стол и снова сел напротив, чтоб видеть её лицо.
– …Ну, что, девочка… Спать-то ты, сегодня уже не пойдешь, это понятно… Ну, ладненько тогда… Прощевай, родная. В другой раз примчусь.
Василий встал, помедлил, глядя на жену, затем выпорхнул из кухни и завис прямо перед крылатыми коллегами:
– Извиняйте, братцы… К твоей-то, Колян, поздно уже, а?
– …Спать-то она еще долго будет… Да и сны под утро глубже… А вот куда её звать-то теперь? Нам же в цех ночью надо.
– А чё ночью-то обязательно? Чё ночью-то? Кто нас днем-то заметит?
– Ну, ты тупой, Вася! – Стас выразительно постучал себя по лбу. – Мы-то тут причем? Нас, понятно, никто не видит! Нам надо посредника провести, Вася! По-сред-ни-ка! Из царства живых и здоровых!
– А. Ну, да… Чё ты сразу обзываться-то!
– А может, просто попробовать? Попробовать ей присниться… – вслух подумал Николай. – Попытка не пытка. Что время-то терять!
Было уже почти светло, когда три друга рядком сидели на диванчике, сложив руки на коленях, а напротив них в огромной кровати одиноко спала Лера.
– Ну, чё ты медлишь-то? – торопил Василий. – Сейчас проснется – и всё. Пробуй, Колёк, пробуй!
Но Николай не торопился. Он неотрывно глядел на жену и никак не мог решиться на вторжение в её сон. Наконец сказал:
– Я при вас не могу. На крыше подождите, а?
– Так бы сразу и сказал! Пошли, Стас.
Мужчины вертикально поднялись под потолок и пропали, а Николай встал и приблизился к ложу Валерии.
– Лапуль, – тихо позвал Николай, – ты что-нибудь чувствуешь, лапуль? Ты меня чувствуешь?.. Дай знать.
Лера, лежащая на спине, медленно повернула голову от окна к стенке, но не проснулась. Лицо Николая озарила надежда.
– Лапуль… Завтра ночью… В нашем с Данилой кабинете… Это я, твой Коля… Лерочка. – Николай говорил всё торопливей, боясь спугнуть возможную удачу. – Там деньги для тебя и пацанов. Ты только приди туда, мы откроем… я открою двери. Подымайся на второй этаж, в наш кабинет, за портретом Суворова сейф, он неожиданно распахнется, не пугайся, забирай деньги и уходи… Приходи в час. Там маршрутка наша ходит до полвторого. Эти деньги наши… И еще для одних людей… Я потом расскажу… И ничего не бойся, это не воровство, это наши деньги, Лапуль. Запомни всё, милая.
Лера снова плавно повернула голову на подушке, и Николаю даже показалось, что супруга кивнула. Он потянулся поцеловать её сонные губы, но раздумал и тихонько поплыл вверх – на крышу.
– Ну, что? Внушил? – Вася, потирая ладошки, встретил Николая на крыше.
– А кто его знает. Но, кажется, получилось… В общем, попробуем. Следующей ночью… Около часа.
– Отлично!
– А нам хватит этих?.. – Стас стоял, облокотившись на полуразваленную дымоходную трубу. – Огорчений-то хватит, чтоб всё сделать? Вася, ты на меня что-нибудь накопал?
Василий вскинул брови и поджал губу.
– Ты, Стасик, у нас святой. И всё у тебя хорошо. Супруга надежная, дети нормальные… Честно скажу, нечем мне будет тебя огорчить. Если только соврать.