В дальнем уголке приметил он подходящую компанию и двинулся туда. Там шел серьезный и горячий разговор, двое приятелей что-то втолковывали третьему, стоящему к Пашке спиной. Третий был сосредоточен и внимателен. Косо глянул на подошедщего Родионова и подвинулся, освобождая место. Нерусский, отметил Пашка, надо быть потактичнее. Однажды он имел неприятную стычку, когда, выпивая с какими-то горцами, от широты чувств предложил тост за Шамиля. Мигом были выхвачены ножи, оскалены зубы - что-то там у них с Шамилем было запутано, какие-то древние кровавые счеты. Ему больших трудов стоило тогда утихомирить кровников.
- Живи сколько хочешь, не надо денег! - продолжал, обращаясь к нерусскому, белобрысый, пьяненький уже мужичок, сбивая на затылок легкую серую кепчонку. - Я сказал, не надо денег!
- Ну! - согласно кивал его приятель. - В любое время дня и ночи. Мебели особой нет, а так живи, друг!
- Не надо денег! - настаивал белобрысый, хотя никто ему никаких денег и не предлагал. - Для меня деньги тьфу! - плюнул он на землю. - Грязь…
- Хорошо, - согласился нерусский. - Тогда выпивка моя.
- Это да, - обрадовался белобрысый.
- Это само собой, - поддержал и приятель.
Родионов приложился к горлышку и разговор на минуту прекратился. Оба мужика с ласковым одобрением следили за ним.
- Правильно, - похвалил мужик в кепке, когда Пашка, залив первую жажду, наконец оторвался.
- Костыль! - встревоженно позвал незаметно подошедший человек в черном халате и махнул метлой. - Тебя баба в зале ищет, а ты тут…
- Извини, друг, - торопливо проговорил мужик, натягивая кепку на самые брови и поднимая воротник пиджака. - Мы пока скроемся, жди нас через часок. Помни уговор…
Оба приятеля кинулись из дворика и пропали за железными воротами. Из зала вышла во дворик женщина баскетбольного сложения, грозно оглядела пространство и, указав пальцем в сторону ворот, бросилась вдогонку. Павел невольно улыбнулся. Улыбнулся и нерусский.
- Магомед, - сказал он, протягивая руку.
- Павел, - отозвался Родионов. - Откуда сам-то?
- Э, с Востока, - махнул тот рукою в сторону сортира. - Там. Беженец…
- Понятно, - посочувствовал Павел. - Натворили делов со страной…
- Детей жалко, - вздохнул Магомед. - Дети в чем виноваты?
Пашка тоже вздохнул и допил свое пиво. Магомед стоял, опершись локтями о расстеленную газету, чуть раскачиваясь из стороны в сторону в какой-то своей горестной молитве:
- А-ах-ах-ах-ах-ах… - тихо повторял он, будто читая вслух справа налево авангардистский смеховой перевертень. При этом он затравленно озирался вокруг и вдруг предложил:
- Ищу выпить, не с кем. Водка есть, поговорить не с кем. Все злые, спешат… Не любят…
- Ладно, - поколебавшись секунду, согласился Родионов. - Все равно день потерян. Давай, что ли… Поговорим. Может, придумаем что-нибудь.
- Не здесь, - брезгливо ткнул Магомед пальцами в грязную жирную газету. - Там в сквере скамейка есть, я знаю…
Тень сомнения набежала на сердце Родионова, но Магомед уже двигался к выходу, и он поспешил за ним.
Две старухи яростно сцепились из-за оставленной им пустой бутылки. Драматический эпизод жизни, схватка за существование, неизвестно чем закончившаяся, ибо Пашка выбежал уже из ворот, догоняя уходящего беженца.
Сели на укромную скамью, Магомед вытащил початую бутылку и стаканчик.
- Погляди сзади, - попросил он, наливая. - Ментов нет?
Родионов привстал и оглядел скверик. Он был совершенно пуст и безопасен.
- Давай, - протянул ему наполненный стаканчик Магомед. - За твою семью.
- Семьи нет, - сказал Родионов и выпил. - Твое здоровье!
Он задохнулся от отвращения. Водка была самая скверная.
- В киоске брал? - отдышавшись, спросил Пашка.
- В магазине, - успокоил Магомед, наливая стаканчик себе и держа его на весу.
- Сейчас и в магазинах всякая дрянь. У меня знакомый отравился коньяком. Азербайджанский коньяк… - тут Пашка осекся, подумав, не азербайджанец ли его новый знакомец, не обидится ли.
Но тот выслушал спокойно, даже подтвердил:
- Сейчас, друг, верить никому нельзя. Нет правды…
Что-то слишком знакомое послышалось Родионову в этих словах, но вспомнить, откуда это, он уже не мог.
- Верить надо… как же тогда жить? Вот в чем вопрос…
Он чувствовал скорое и странное опьянение. Язык не совсем его слушался, чуть заплетался. Магомед, все еще держа водку на весу, внимательно следил за ним.
- Что-то я… - с трудом ворочал Павел языком. - Крепкая, за-раза…
Опьянение, между тем, все стремительнее наваливалось на него. Вот уже весь мир стал вялым, размытым. Шумело в голове. И только близко, загораживая небо, покачивалось перед ним внимательное лицо Магомеда, который, чуть усмехаясь, говорил:
- Сейчас в гости ко мне поедем. Такси, вокзал. Тут недалеко. Гостем будешь, отдохнешь, отоспишься… У тебя деньги есть?
- Есть, - с трудом проговорил Родионов, слыша свой отчужденный глухой голос. - Во-от… - цепляясь растопырившимися пальцами, вытащил из кармана оставшуюся скудную горсть денег. - Бери все… Мне не надо…
- Ну, пора в дорогу, - приказал Магомед, пряча недопитую бутылку. - В поезде проспишься, потом похмелимся… - и уже с нескрываемой насмешкой добавил. - А потом работать будешь. Будешь?
- Бу-ду. Пойдем, дру-у… - вяло согласился Пашка.
Он прекрасно все понимал, знал наверняка, что, может быть, его сегодня же продадут в рабство, но ему было все равно. Бес уводил душу, но абсолютное равнодушие заполнило всю вселенную и ничего не хотелось, только спать, спать, спать…
Глава 5
Лихой сюжет
"Пресвятая Богородица, спаси нас…" - пел высокий детский дискант, и он не знал, откуда берутся эти слова, потому что они звучали сами собою, без его участия, без размышления, без усилия его воли, которой, увы, в нем уже не было.
Он шел, поддерживаемый под локоть каким-то чужим и чуждым человеком, ничего кругом не видя, наблюдая только за тем, как медленно выдвигаются из-под него ботинки, то левый, то правый, и уползает серая поверхность ожившего текучего асфальта, относя его ноги назад.
- П-стой, я нгу збыл… - пытался выговорить Пашка. - Но-гу-у… там…
"Пресвятая Богородица… спаси…"
Его прислонили к шершавой бетонной стене и он сейчас же мешком сполз вниз. Засыпая, успел увидеть как из серого вязкого тумана беззвучно выплыла кроваво-красная машина и остановилась у края тротуара…
- Ах, Пашка, Пашка! - услышал он через минуту трезвые голоса и снова открыл глаза. Он лежал на диване в ярко освещенной комнате. Ломило в висках, с трудом шевелились ватные слабые руки. По-видимому, была ночь. За окном стояла темень.
Баба Вера и Юрка Батраков, склонясь над ним, сурово шевелили губами, говорили, указывая пальцами на него. Пашка прислушался и голоса приблизились, стали внятными и громкими.
- Ты, дурак! - обличал Юра. - Не пей с чужими, кретин! Ты возьми бутылочку, ко мне зайди, по-человечески…
- Где он? - спросил Родионов, чувствуя приступ тошноты.
- Где он! - патетически воскликнул Батраков. - Везде он! Кругом! За каждым углом, за спиной, сбоку, везде! Вот где он…
- Эх ты, голова удалая, - добавила и баба Вера. - Сечь тебя надо розгами. Сечь и солью посыпать…
- Ушел, сука! - выругался Юра, поглядев в темное окно. - Хрен его теперь словишь.
- Беженец, - пояснил Пашка, приподнимаясь в постели. - Дай воды.
- Эти беженцы пол-России скупили! - огрызнулся Юра. - Хороши беженцы! Оглянуться не успели - кругом беженцы в особняках… Это мы с тобой беженцы… Погляди вон на бабу Веру.
Баба Вера пригорюнилась, развела руки и оглядела себя. Старый халат, тапочки… Серебряное колечко на среднем пальце. Бедная Вера Егоровна, пожалел Пашка, бедная, одинокая старуха…
- А что было-то, Юрка?.. - решился он наконец задать главный, мучивший его вопрос.
Батраков довольно ухмыльнулся.
- Что, не помнишь, Паш? Сколько выпил-то?..
- Нисколько он не выпил, - строго перебила баба Вера. - Ему подмешали чего-то… Ты думаешь, все кругом пьяницы, как ты…
- Ладно, баба Вера, - миролюбиво сказал Батраков. - Кто не пьет, тому ничего не подмешают… Тебя, Паш, бандюги какие-то привезли. Крутые. На иномарке. Они тебя у тех уже отбили, у четверых…
- У каких еще четверых?
- Ты им какие-то характеристики писал, хрен их знает… Они увидели, как тебя хачики в машину грузят, подбежали… Это они тут так рассказали. Ну и сцепились. Один смешной, "руками-ногами, - говорит, - руками-ногами…" Ну, в общем, те шакалы шума испугались, поскакали в машину и слиняли.
- Ты, Паша, в церковь завтра сходи, - велела Вера Егоровна. - Свечу поставь хоть…
- Это можно, - разрешил Батраков. - Не лишне…
- А что за крутые бандиты? - спросил Родионов.
- Они не представились, Паша. Привезли, скинули на скамейку и отвалили. Без всяких слов. А потом уже те четверо прибежали. Мы, говорят, отбили его у хачиков, паспорт вытащили адрес узнать, ну а бандюги подъехали без всяких разговоров и отбили его, тебя то есть, погрузили в машину… Они номера только успели записать. Прибегали проверить, дома ли ты… Смешные, "руками-ногами…"
- Странно, - сказал Родионов. - Что еще за бандиты? Сроду я с ними не связывался… Да еще, чтобы возиться со мной. Странно все это, Юрка…
- Странно не это, Паша… - Юрка оглянулся на бабу Веру и, поколебавшись секунду, продолжил. - Странно то, что с тобой ничего не происходит до сих пор. Я тебя ведь предупреждал… Ну давай, приходи в себя, отсыпайся, после поговорим. Пойдем, баба Вера.
Родионов остался один.