- Тебе там было бы нехорошо. Не заглядывай… Идем-ка отсюда, идем от этого страшного места.
- Почему страшного? - не понял Пашка.
- Потому что погляди, какие жуткие названия у этих барж: "Марс" и "Юпитер". Места, откуда нет возврата.
- Я знаю название более жуткое, - усмехнулся Родионов, уводя ее с моста.
- Ну?
- "Красный Богатырь"! - понизив голос, сказал Пашка.
- Тут-то что страшного? Не черный же человек…
- А представь себе, ночью, темной осенней ночью… Одиноко и страшно сияет луна…
- Когда луна сияет, не темно…
- Это неважно. Важно, чтоб была кромешная тьма, только чуть-чуть видны вершины темного леса. Сияет такая луна и вдруг трепет пробегает по верхушкам дерев, и вырастает из этого темного леса фигура красного, багрового богатыря, с огромной склоненной вниз головой, он ищет нас и ме-едленно приближается…
- Родионов, ты не рассказал мне о своей первой любви. - дрогнувшим голосом произнесла Ольга и, взглянув на нее, Павел осекся. - Ты не рассказал мне о своей любви. Вот так. Жаль, что в твою реку нельзя войти дважды.
- Ложь! - горячо проговорил Павел. - Не верь. Все течет, Ольга, но ничего не меняется!
Матрос на барже встал, потянулся. Серая тряпка, лежавшая рядом с ним, тоже зашевелилась, вздыбилась, хотя никакого ветра не было. Затем она превратилась в серого большого кота, который спрыгнул со скамейки, тоже потянулся два раза и нырнул в дверь камбуза.
Глава 7
Астралы
Это было счастье, от которого ныло сердце.
Именно так.
Теперь почти всякий их разговор неизменно заканчивался размолвкой и отчуждением. Родионову удавалось кое-как загладить, угасить зарождающуюся беспричинную ссору, и прощались они у старого тополя, словно ничего и не произошло.
Пока еще, как понимал Родионов, их взаимного влечения друг к другу хватало на то, чтобы преодолевать это непонятное, все чаще возникающее отчуждение. Но где-то там, в близком будущем, все дольше будут тянуться эти периоды взаимного отталкивания, все скупее будут копиться силы притяжения. А самое досадное, и Родионов это чуял - с каждым днем он будет все теснее льнуть к ней, а она будет стремиться отодвинуться от него подальше. Все дальше, все безнадежнее… А потом, потом… Какая разница - Адам ли ненадолго отошел от Евы, или она отлучилась от него, чтобы побродить в одиночку - но именно в тот самый миг к Еве подкрался коварный, льстивый змей.
Все это он будет додумывать после, когда у него появится время. Бездна пустого, медленного, вялого времени, с которым неизвестно, что делать, и куда его, черт побери, можно деть…
Оставаясь прежним Родионовым, ничуть не переменившись внешне, разве что став более аккуратным в одежде, в прическе и прочих внешних мелочах, Павел чувствовал в себе внутреннюю перемену, произошедшую с ним за то время, которое провел он с Ольгой. И главным в этой перемене было то, что он перестал ощущать себя центром вселенной, добровольно уступив это место Ольге. Его собственная жизнь перестала быть для него безусловной ценностью в этом мире. Это было новое чувство, никогда прежде не испытанное им, и чувство это было отрадным для сердца, хотя оно и болело.
Но даже самые близкие люди не замечали ничего. Правда, Кумбарович обижался из-за того, что Павел, беседуя с ним в буфете, то и дело терял нить разговора и глаза его делались отсутствующими.
- Паш, елки-палки! Ты что, анаши накурился? - возмущался Кумбарович. - Грыбов, говорю, приглашает. Он из Штатов вернулся. В подвал-то…
- Грыбов, - повторял Павел рассеянно. - Грыбов это хорошо…
Спустившись вниз, он решил наконец-то одолеть тот роман про ветер с городских помоек, теперь ему было не страшно, теперь никакая мерзость не могла прижиться в его душе. Там все было занято Ольгой.
Бестрепетной рукою придвинул он роман.
- Родионов! - позвала из коридора секретарша Леночка. - Скорей беги к главному. Полчаса тебя ищут. Там этот у него, носатый с гривой…
- С тростью? - спросил Павел, поднимаясь.
- Да, да. Склочный…
- Сагатов, - вздохнул Павел и отправился к дубовой двери.
- Можно, Виктор Петрович? - спросил он с порога кабинета.
- Родионов! - строго отозвался Пшеничный. - Это что же у нас получается? Вот пришел товарищ… простите?
- Всеволод Арнольдович Сагатов. - не двинувшись в кресле, мерно произнес тот. И веско добавил: - Член Союза писателей. Автор шестнадцати книг.
- Да! - подхватил Виктор Петрович. - Вот. А вы тянете. Ни "да", ни "нет"…
- Рукопись почти прочитана, Виктор Петрович, - стал оправдываться Родионов, стараясь не глядеть в сторону постукивающего тростью Сагатова. - Процентов на девяносто…
- Ну? Что? - спросил главный.
- Скорее, Виктор Петрович, "нет", чем "да"…
Трость стукнула в паркет сильно и гневно.
- Так, - покосившись на Сагатова, распорядился главный. - Рукопись немедленно ко мне. Сейчас же… Извините, э-э?..
- Всеволод Арнольдович Сагатов. - по-прежнему мерно продекламировал тот. - Член СП. Автор шестнадцати книг.
- Рукопись требует поисков, - уклончиво сказал Пашка. - Зашилась где-то… Несут-то кипами. - он ядовито посмотрел на Сагатова, но тот Пашку взглядом не удостоил.
Импозантный, важный, он сидел, с достоинством откинувшись в кресле и положив подбородок на грудь, отчего был похож на задремавшего грача.
- Пять минут на поиски, - строго предупредил главный.
Родионов покинул кабинет.
Он силился вспомнить, куда могла подеваться злополучная папка. Он заранее, идя еще по коридору, мысленно разгребал завалы на подоконнике, рылся в пыльных шкафах, выдвигал ящики стола… Он отлично помнил ее, аккуратную, туго набитую папку багрового цвета с золотым тиснением: "Участнику совещания Северо-западного региона". Когда в первый раз заявился с ней Сагатов, Павел насторожился и подумал, что надо отнестись к ней с повышенным вниманием, не дать ей утонуть в хаосе бумаг. Еще и Боря Кумбарович заметил, что рукопись опасная, чреватая жалобами и неприятными последствиями. В последний раз она попадалась ему под руку в пору знакомства с Ириной. Боже, как летит время!..
Кумбаровича на месте не было, не было и Неупокоевой. Стояли на чайном столике шахматы, фигуры выстроились по краям доски, готовые к бою. А у стола Родионова на шатком стульчике примостилась щуплая женщина неопределенных лет, плотно сжав острые коленки и держась обеими руками за сумочку. Родионов, бегло осмотрев ее, молча кивнул и сразу ринулся к подоконнику, заранее чувствуя бесплодность предстоящих поисков. Рукопись, конечно, рано или поздно обнаружится сама собою, всплывет из неведомых глубин, как всегда обычно бывает, но ведь "пять минут"!
Родионов сосредоточенно рылся в старых завалах. Все время почему-то под руку подвертывалась одна и та же повесть с дурацким и назойливым названием: "Каптер, не спи!" Он совсем забыл о посетительнице, сразу определив, что автор не его, что это, вероятно, искательница правды и справедливости и ждет Кумбаровича, специалиста по социальным вопросам. Сумочка явно мала для рукописи…
- Простите, пожалуйста, - робко напомнила о себе женщина.
- Слушаю вас, - Родионов продолжал рыскать глазами по подоконнику.
- Не могли бы вы выделить мне секунду внимания…
- К сожалению… - начал Павел.
- Сейчас много лжеучений в мире! - крикнула женщина и Родионов понял, что влип.
- Стоп! - он поднял руки, пытаясь сразу развязаться, но не тут-то было.
- Во вселенной существует шестнадцать астралов! И мне поручено предупредить человечество…
- Стоп же! - гневно перебил Родионов. - Я православный. Для меня все эти астралы…
- Нет! Вы будете слушать истину!.. Будете! Будете!.. Я вступила в контакт с иерархами…
- Вот что! - радостное озарение осенило Павла. - Вам повезло! Ступайте к главному! Он в этом профессионал… Над ним, между прочим, из-за этого смеются за глаза…
- Я понимаю, понимаю! - обрадовалась визитерша. - Столько непонимания в мире…
- Пока не ушел, немедленно к нему. Он поймет. Ему ведь тоже многие не верят…
- Не верят! - всплеснула руками собеседница, позабыв про сумочку, которая с металлическим звяком свалилась на пол. Родинов кинулся поднимать.
- К нему! - указал он рукой на дверь. - По коридору направо и в конец. И мой вам хороший совет - будет выпроваживать, упритесь. Он опасается провокаций.
- Бегу! Уже бегу! - топая ногами на месте, радовалась контактерша. - Он поймет…
- Как не понять! - горячил Пашка. - Он спец в этом. Кипы вырезок… Только постарайтесь подобрать к нему ключик.
- Э! - махнула рукой женщина и похлопала по сумочке, давая понять, что ключик у нее имеется. - В конец и направо?
- Направо и в конец, - уточнил Родионов. - Там двое их. С тростью который, того опасайтесь, у него третий глаз… Удачи вам! - крикнул он уже в убегающую спину.
Он опустился в кресло и вздохнул с облегчением. Как минимум, полчаса передышки, удовлетворенно подумал Родионов… Взгляд его тотчас выхватил багровый уголок потерявшейся папки, высунувшийся из середины бумажной кипы. Но теперь спешить было ни к чему…
Родионов рассеянно перелистывал багровую рукопись. Пьеса. Так-так… Действующие лица. "Истина. Лицо суровое. Прозрачная туника… Правосудие. Повязка на глазах. Прозрачная туника… Красота. Красива, как роза. Прозрачная короткая туника…" Ах ты, старый козел, подумал Родионов, открывая рукопись посередине. Ага, вот и разваренные руки… Дальше… "Входит человек в фетровой шляпе цвета бутылочного стекла…" Бутылочного… Зеленая, наверно… Он заглянул в конец. "Истина торжествует. В короткой развевающейся тунике танцует на авансцене…"