Как странно, порой, действуют на нас вещи дорогих, но уже умерших людей. Из старой обувной коробки повеяло слабым отзвуком запаха дядиного одеколона, и я словно съежился, уменьшился в размере, возвращаясь в пору своего отрочества. Эх, дядя, дядя, как же хорошо мы жили! Рядом с тобой мне лучше и глубже думалось, легче писалось, и беззаботная молодость, ничем не стесненная, только при тебе, бесстрашно порхала вокруг радужной бабочкой… Доставая бумажку за бумажкой, я оживлял в памяти дни, с которыми эти бумаги были связаны. Вот опись, сделанная ещё до моего переезда – в ней нет и половины того, что есть теперь. "Шкаф резной, зеркальный…". Это есть. Это я помню… А вот большой конверт, уже прорванный с одного края – здесь хранятся письма моей матери. Первое было отправлено ещё в Абрамцевское училище. Когда-то я без конца доставал их и смотрел на мамин почерк. Не читал. Но не доставать не мог. Тайком от дяди вытягивал аккуратно сложенные листочки из надорванных конвертов и, задыхаясь от горя, безудержно плакал над ними, выпадая из времени, из пространства и Жизни вообще… А вот и предсмертное письмо Василия Львовича. Значит, где-то рядом и тетрадка! Да, вот она, обычная, школьная, с таблицей умножения на задней стороне обложки. Может, полистать, раз уж такая оказия вышла?
Я поудобнее устроился на полу, раскрыл тетрадь, но успел лишь заметить, что писал в ней не только дядя, а, судя по почерку, кто-то ещё. Остальное рассмотреть не удалось – зазвонил телефон…
– Александр Сергеевич? – послышался голос Гольданцева. – Ну, как? Вы уже обработали дверь?
"Ах, черт!", – застонала память. Эликсир! За всеми переживаниями о нем как-то забылось, и теперь, чтобы не выглядеть полным идиотом, нужно что-то наврать.
– Э-э.., да.., побрызгал.
– И как? Кто-нибудь приходил?
– М-м… нет. Рано ещё. Времени-то прошло.., – забормотал я, зачем-то оглядываясь на дверь, которую с моего места все равно видно не было.
– Что ж, может, так и лучше, – после короткой паузы произнес Гольданцев. – Я, собственно, звоню вот по какому делу – вы не спросили, а я так был одержим идеей все вам рассказать о существе дела… Короче, оба мы забыли об очень важном – как провести сквозь эликсир того, кого вы хотите видеть в своем доме.
Я снова мысленно чертыхнулся. Действительно, не поинтересовался самым, наверное, главным! Вот было бы весело, приди мы сюда завтра с Екатериной праздновать помолвку, а она не смогла бы переступить порог.
– И, как же?
– Да очень просто. Возьмите за руку, или, не знаю, обнимите за плечи… Одним словом, любой физический контакт, и запрет эликсира перестанет действовать на вашего гостя.
– Хм, – недоверчиво усмехнулся я. – Как-то все это слишком просто.
– Не так уж и просто, – возразил Гольданцев. – Но вы ведь сами не захотели узнать механику происходящего, так что теперь верьте на слово. Вы, кстати, тетрадку ещё не искали?
– Уже нашел, – буркнул я. – Но, по вашему совету, хотел бы сначала сам её просмотреть.
В трубке повисло молчание.
– Аллё, вы меня слышите?
– Да, да, конечно, – изменившимся голосом произнес Гольданцев. – Это хорошо… Очень хорошо, что вы уже следуете моим советам… Однако.., как скоро.., – голос сорвался. Он прокашлялся. – Я хотел спросить, как скоро вы сможете мне её передать?
– Да хоть завтра, – произнес я с раздражением.
Замечание о следовании его советам почему-то разозлило.
– О, это будет чудесно! – воскликнул Гольданцев. – Очень, очень все кстати! Я уж больше не буду вас сегодня тревожить. Завтра и расскажете, как действует эликсир. – Он захихикал. – Уверяю вас, это очень занятно – не откажите себе в удовольствии, понаблюдайте в глазок…
– Непременно.
Я положил трубку.
Определенно, сегодня Судьба на каждом шагу посылает мне знак за знаком. И надо быть полным идиотом, чтобы им не следовать. Загоревшись идеей нового романа, я забыл обо всем на свете, а, между тем, вчера ночью кто-то же ковырялся в моем замке, и пренебрегать этим не следует. Так что, спасибо тебе, Николай Гольданцев, за звонок и напоминание.
Я решительно зашагал в прихожую. Вытащил из кармана куртки полиэтиленовый сверток и, разворачивая его, посмотрел в глазок – не торчит ли кто-нибудь в подъезде?
Нет, вроде, никого.
Почему-то старясь делать это, как можно тише, я отпер замки. Ещё раз осмотрел подъезд и выскользнул наружу.
Из квартиры напротив подсматривать некому. Пожилая пара, жившая там, уже переселилась в мир иной, а их сын все никак не мог найти достойных жильцов, чтобы сдать им освободившуюся жилплощадь. Что ж, я его понимаю, только и слышно про всяких квартирных жуликов, аферистов и прочих бандитов, от которых, вместо прибыли, одна головная боль, если не хуже…
Пузырек в моей руке выглядел пустым. На короткий миг показалось, что Гольданцев надул, и никакого чудодейственного эликсира нет. Но потом вспомнилось, что пузырек, показанный им во время первого визита, тоже выглядел пустым, однако, на моих глазах, Гольданцев обрызгал из него газету, и я не смог её взять.
Что ж, ладно, попробуем.
Я вытянул руку и, нажимая на головку пульверизатора, стал водить пузырьком, сначала по периметру двери, а затем, острыми зигзагами, по всей её поверхности.
Черт! Состояние идиотское! Стою, как дурак, перед собственной дверью и поливаю её из пустого пузырька! Если Гольданцев действительно хотел посмеяться надо мной, то ему самое время начинать это делать – я достаточно нелеп и смешон.
Наверху хлопнуло, и я, быстро "пшикнув" последний раз на пуговку звонка, юркнул в квартиру. Кто-то спускался по лестнице. Через глазок удалось рассмотреть грузную фигуру соседки с пятого этажа – склочной, толстой бабы, откликавшейся на ненавидимое мною имя Люся. Сколько себя помню, эта Люся постоянно таскала какие-то тяжелые сумки и пакеты. Вот и сейчас, не успев покинуть дом, уже волокла набитый до отказа огромный черный пакет с неуместной надписью "Шамбала". "Шамбала для амбала", – весело подумал я, перевирая ударения, но тут же буквально прилип к глазку.
Словно налетев на невидимую стену, Люся вдруг остановилась перед моей дверью и даже потерла лоб рукой, как если бы и вправду стукнулась обо что-то. Она ошарашено повертела головой и попыталась сделать ещё один шаг, но опять не смогла.
Меня прохватил озноб. Батюшки-светушки, неужели перестарался, и теперь даже мимо моей квартиры никто пройти не сможет?!
Но Люся, потоптавшись немного, ухватилась рукой за перила и кое-как протащила свою тушу на следующий лестничный пролет. И дальше, сколько я мог видеть, шла беспрестанно оглядываясь.
Выходит, Гольданцев не шарлатан! Эликсир действует, и действует даже круче, чем я ожидал! Хотя… Люся баба дурная, у неё вечно, то понос, то золотуха. Может, просто голова закружилась, и как раз перед моей дверью? И, несмотря на то, что Люсино торможение было достаточно неестественным и очень убедительным, я, все же, ради чистоты эксперимента, решил проверить действие эликсира на ком-то ещё.
На свет снова была извлечена записная книжка с телефонами. Звать нужно не самого близкого знакомого, чтобы с расспросами не лез. Но и такого, чтобы мое приглашение не выглядело для него чем-то из ряда вон… Кого же позвать? И, самое главное, какую причину выдумать? Она должна быть очень веская, иначе меня не поймут. Как-то так сложилось за последние годы, что, без особой нужды, я к друзьям-приятелям перестал обращаться. Все обзавелись семьями, и наши встречи получались, как правило, только по какому-нибудь поводу. Просто так, "на огонек", забежать мог один Леха, да и то, в рабочий день, когда "косил" от какого-нибудь интервью. Но сегодня суббота. Святой семейный день…
Впрочем, почему не попытаться? Что такого ужасного или неестественного в приглашении одинокого холостяка? У меня, в конце концов, Екатерина уехала! Могу я затосковать и позвать кого-нибудь выпить пива? Вон сколько номеров в книжке, неужели никто не отзовется?
…Я сник уже после четвертого звонка. Как говорил когда-то дядя, если дело не клеится с самого начала, то упираться в него лбом бессмысленно. Или для него время ещё не настало, или это вообще не твоё дело, и, даже если ты и переломишь ход вещёй, радости от него все равно не будет. У всех, кому я позвонил, как раз и были важные, неотложные дела, которые, видимо, ладились с самого начала. Все извинялись, обещали зайти на следующей неделе или завтра, но никто прямо сейчас, сию минуту, когда именно и было нужно!
На пятом звонке я решил схитрить. Сказался больным, который жаждет, чтобы ему поднесли стакан воды. В ответ мне заботливо предложили вызвать "скорую".
"Боже мой! – подумал я. – У меня совсем нет настоящих друзей!".
От отчаяния звякнул Лешке, но трубку взяла его жена Лена. Сухо бросила: "Он спит" и повесила трубку. Все ясно – Лешка, видимо, вчера засиделся с кем-то, и теперь его ждет не самый лучший семейный вечер. Ленка в гневе просто мегера. С полчаса я торчал перед дверным глазком в надежде, что кто-нибудь пройдет мимо моей двери, но так никого и не дождался. Всерьез стал подумывать о том, чтобы на самом деле вызвать "скорую", однако, отказался от этой мысли в пользу вызова на дом доставщика пиццы.
Увы, и здесь тоже вышла осечка. После долгих дозвонов удалось, наконец, пробиться сквозь частые гудки, но лишь затем, чтобы узнать, что в пекарне отключили электричество, и сегодня пиццу доставлять не будут.
Удивительно, как, оказывается, сложно заманить к себе кого-то субботним днем!