Конкретный дом и квартира проживания были кем-то отрезаны.
Я посмотрела на капитана Сидоровича.
Утратив к моей персоне всякий интерес, он погрузился в очередное криминальное дело.
Чтобы покончить с ним раз и навсегда я сказала:
- Прощайте.
И быстро вышла из кабинета.
***
Я торопилась домой, будто на пожар, ежеминутно понукая водителя такси, который отнекивался одной и той же фразой: "не гони лошадей", при этом на всём ходу он высвистывал какой-то пошлый мотивчик.
Влетев в квартиру, я кинулась в ванную, машинально избавляясь от одежды. Поток воды, хлынувший из крана, спас меня от полного испепеления, потому что я сгорала от стыда. Судорожно выдавливая шампунь, я освобождалась от тюремного зловония. Скрываясь в пушистой пене, я избавлялась от наглых взглядов надзирателя. Контрастный душ размыл последние тюремные реплики. В сливной дыре навсегда исчез образ старшеклассника Сидоровича.
Аппетит приходит во время еды. Я надеялась, что так оно и будет, даже пожелала себе приятного аппетита, но есть, к сожалению, не хотелось. Даже любимый салат из помидоров черри, рукколы и моцареллы вызывал отвращение.
Неопределённость нервирует.
Возможно, чтобы обрести состояния покоя, как отправную точку для дальнейших действий, необходимо составить чёткий план мероприятий. Во-первых, нужно узнать окончательный адрес Ерофеева. Во-вторых, посетить его официальный сайт (что он есть, я не сомневалась). В-третьих, скачать из интернета, пусть даже пиратские, произведения писателя.
Стоит признаться, связываясь с пиратами, я изменяла своему принципу: "бесплатный сыр прибьёт вас вместе с мышеловкой". Что поделаешь, авторское право – это незыблемая основа, труд, а к труду я всегда относилась с уважением.
Налив себе (любимой) томатного сока, я включила ноутбук.
"Так, набираем. Ерофеев. Официальный сайт. Есть. Входим. Что за хрень? Этот сайт атакует компьютеры. Уходим? Да! Так, набираем. Произведения Ерофеева. Надо же, плодовитый дядя. Скачать бесплатно. Да.Этот сайт атакует компьютеры. Чёрт! Уходим? Да!!"
Чихвостя себя, на чём свет стоит, я подошла к окну.
"Элементарных вещей не можешь сделать, фифа бестолковая, - констатировала я. – Не могу? Нет. Точно? Точней не бывает. Сейчас посмотрим…"
***
Игнорируя лифт, я легко бежала по лестнице: вначале делала упор на правую ногу, затем меняла шаг и перескакивала на левую; кроссовки хорошо пружинили в такт и сглаживали толчки. Джинсы и невесомая куртка добавляли спортивного азарта: "раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре…"
Из комнаты консьержа доносилась музыка. Дядя Боря слушал незабвенный диск "Rubber soul" (The Beatles 1965).
"Baby you can drive my car. Yes I'm gonna be a star. Baby you can drive my car. And baby I love you.Beep beep'm beep beep yeah"
Я вылетела на улицу и врезалась в… моих друзей, которые опять курили одну сигарету на двоих.
- Вы? – спросила я.
- Мы, - ответили они.
- Извините, но я спешу, - сказала я.
- Мы на машине, - сказали они. – Без нас вы всё равно не успеете.
- Кто вы? – спросила я.
- Мы ваши телохранители! Ясно?
Я кивнула.
- Тогда вперёд.
Мы сели в машину.
- Так давай по встречке! – приказал гоп-пассажир.
- Ты чего командуешь? Без мигалки не поеду! – запротестовал гоп-водитель.
- Вот мигалка. – Гоп-пассажир достал откуда-то снизу синий фонарь. – А спецталон у тебя уже в кармане.
- Меня зовут Валя, - вставила я.
Они замялись, будто вспоминали свои имена, но кроме мычания я так ничего и не услышала.
- Включи "Авторадио". – Попросил гоп-водитель.
***
Подъезжая к Площади Восстания, наш джип пересёк двойную, сплошную линию. Сотрудники ДПС стоявшие рядом, как по команде отвернулись.
- Подожди, – придерживая меня, сказал гоп-водитель. – Ещё не время.
- Осталась десять секунд, - сказал гоп-пассажир и посмотрел на часы. – Полдень. Пора.
Я вышла. Навстречу мне широко шагая, шёл обыкновенный мужчина.
- Вы Валя? – подойдя ко мне, спросил он.
- Да, - сказала я.
- Вот возьмите. – Он протянул мне сложенный лист. – Вам просили передать. По широте и долготе: все координаты сходятся. Череп получится на загляденье. – Мужчина улыбнулся. – Передаю в надёжные руки.
- Вы Ерофеев?
Он кивнул.
- А я вас не читала.
- Ну и что.
- Виктор Владимирович, подождите… – я достала деньги. – Это вам…
- Валя, вы, к сожалению, ошиблись…
- Как?
- Меня зовут Венедикт Васильевич. Для близких и друзей просто Веня. – Жестом руки он остановил мои восклицания. – Здесь за углом подвезли свежее пиво с раками. Если б не моя электричка, я бы вас пригласил за компанию. Если бы да кабы на деревьях росли б бобы…
- Я вспомнила: "Москва-Петушки", ваше?
- Моё?!
- Возьмите деньги…
- Валя, но зачем там деньги? Хотя подождите: передайте их в любое благотворительное учреждение.
Как знак прощания я протянула руку. Он подхватил её, и я ощутила прикосновения лёгких, воздушных губ…
КОПИЯ БРОДСКОГО
Поэты – непризнанные законодатели мира.
П. Шелли
На политом дождём тротуаре, фактически посередине, если не считать прилегающий газон, который был естественно утоптан идущими в ногу со временем торопыгами, которые сейчас не особенно торопились, возможно, боясь банально соскользнуть в грязь, - лежал пухленький кошелёк. До поры до времени никем незамеченный: то ли из-за прибавки людской массы, так как рабочий день в основном кончился, то ли из-за самодостаточности каждого в проходящей массе, так как некоторая зажиточность предполагает определенное высокомерие. По отношению к тому, что плохо лежит. Придётся поверить на слово, кошелёк действительно лежал хуже некуда.
Александра Бродского, ведущего инженера - проектировщика подмосковного НИИ, никогда не смущал дождь, потому что у него был зонт, а за углом, в пяти минутах ходьбы от работы, стоял припаркованный старенький "форд".
Вливаясь в массу торопыг, где каждый на определённой дистанции чётко знал своё место, Бродский в свою пятиминутку надеялся получить в попутчики спину противоположного прекрасного пола, от которого бы веял аромат французских духов. Чтобы развеять скопившееся одиночество. На первых парах ему везло. Впереди шла, несомненно, блондинка. О! Её запах. Возбуждал аппетиты, которые совпадали с его желаниями и, как ни странно, с возможностями. В первую очередь хотелось прикоснуться к её прекрасной голове…
- Это моё место! Ну-ка, двинься…
Бродского грубо оттолкнули. Французский аромат мигом улетучился, а скалистая спина, которая внезапно выросла перед Александровым носом, низвергла на него зловоние скотобазы.
- Фу-у, козёл, - сказал, останавливаясь, Бродский.
- Да проходи ты, наконец, - сказал кто-то, толкаясь сзади так, что Бродский чуть не брякнулся на четвереньки.
Под ногами что-то валялось, и Бродский, недолго думая, надо признаться, совсем не думая, машинально вытянул руку, чтобы это поднять. Кошелёк на вид казался потерянным, каким-то невзрачным и серым, причём к нему была привязана тонкая, но суровая капроновая нить, которая вела к полуподвальному распахнутому окну. Между кошельком и Бродским возникли натянутые отношения, как у рыбака и крупной рыбёшки, случайно попавшейся на крючок. Поэтому ему, как существу разумному, пришлось шаг за шагом давать слабину. Так незаметно Бродский оказался у окна, в котором уже маячила физиономия (как бы сказать, не обидев) интеллигентного алкаша.
- Вы умница, что взяли кошелёк и подошли! – воскликнул алкаш вполне приличным голосом. – Разрешите представиться: Филипп Робертович Вишнявский. Подождите, не уходите! Вы не смотрите на мою отвратительную рожу. Я учёный физик-ядерщик в последнем эксперименте хватанул лишнюю дозу радиации. Теперь вот приходится лечиться. Пью чистый спирт, а что делать? Наследующей неделе возобновляются опыты и я должен быть на ходу. В моей группе дюжина учёных-экспериментаторов, практически у всех семьи, так что подвести никак нельзя.
- Возьмите, - Бродский попытался вернуть кошелёк. – Я думал у вас действительно проблемы жизни и смерти, а вы здесь просто так - дурью маетесь.
- Как раз всё у меня непросто так. Сейчас я вам докажу, - учёный вытянул в окно руки, словно собирался дирижировать. – Посмотрите: слева от вас к стене прислонённая решётка. Есть? Берите и вешайте вот сюда, на крючки. Так. Теперь три шага назад. – Учёный вцепился в решётку что есть мочи. – Ну как теперь, а-а-а?!
- Теперь вы похожи на узника совести. – Бродский покачал головой. – Впечатляет.
- А я что говорил, - учёный вздохнул полной грудью. – Меня… это… заперли. М-м-м. Там… в кошельке лежит ключ. И… налево по ступенькам… моя шестая дверь. Там ещё в углу железо от стелларатора. Идите ко мне.
- Зачем? – спросил Бродский.
- Поговорим, так сказать, в непринужденной обстановке. – Учёный прислонился щекой к решётке и перешёл на шёпот. – Я вам такое расскажу: ахнете.
Бродский спустился в полуподвальное помещение и в блике тусклого света определил правильный ориентир. Сваленные в углу блестящие детали напоминали средневекового рыцаря убитого на поле брани. На роль боевого коня претендовал дамский велосипед со срезанными покрышками, стоящий чуть в стороне. Ещё раз, окинув взглядом коридорную систему расположение дверей, которая была ему хорошо знакома ещё по женской общаге, Бродский вставил ключ в шестой замок.