Зыков звал её "енот-полоскун". Она могла целый день не вылезать из воды, петь томительно-протяжно, без европейского пульса-ритма, лишь на интервале естественного дыхания праздного человека, дремлющего в позе лотоса.
Она звала его в Японию. "Зить и петь. Зить холосё".
Он стучал ей по голове, а потом – по шахматной доске.
Она смеялась…
Загремела металлическая лестница, и в "аквариум" ворвался полковник Крестовский – удивительно подвижный, даже бойкий, несмотря на выдающееся брюхо.
Он наклонился над Зыковым, всматриваясь в экраны и дыша чесноком.
Заметил фото Чи на мобильнике и осклабился в нечистой улыбке старого "ходока" и бабника.
– Слышь, Зыков, а как в постели эти узкоплёночные?
Они оба от природы, как говорится, были "заточены" на женщин, но если полковник всю жизнь прожил "леваком", меняя любовниц, то Зыков проблемы брака намеревался решать сменой жён.
– Как с ними, а? Есть разница?
Уже не раз Зыков втолковывал полковнику, что эта тема не обсуждается. Полковник никак не усваивал. Молчание теперь было единственно возможным ответом Зыкова. Тем более, что гостевой "ил" в виде крестика показался на мониторе в зоне авиабазы. И в динамиках послышалось:
– Доброе утро от экипажа. Курс сто сорок. Схема.
– "Семнадцатый", вас понял, – ответил Зыков. – Условия запишите. Магнитный курс – восемьдесят. Видимость – четыреста.
– Будем садиться.
– Вас понял. Прожекторы поставлены по полной.
На часах было 8:14…
Полковник умостился в кресле дублёра. А Зыков стал набирать эсэмэску.
"Люблю мою маленькую бродяжку…"
Она объехала весь мир.
У неё папа "много работа – много деньга".
Даже фамилия у неё была дорожная. Чи Ёка переводилась как "быстро летящая".
…Летит по комнате, вдруг – прыжок, и в ладоши – хлоп!.. Это она на моль охотится.
…Дверца шкафа всегда у неё немного раскрыта, чтобы, пробегая мимо, попутно полюбоваться новеньким платьицем.
…Прежде чем устроить чайную церемонию на полу, на коврике, белит лицо и глаза обводит тушью.
…По ночам эти глаза цвета морской волны вдруг становятся страшными, торжественными. И звуки тогда исторгаются из её груди и не японские, и не русские, а какие-то космические…
Наконец появилась эсэмэс от неё.
Слова не достигали сознания.
"Я уезаю, Зика. Со всем…" (Так было написано: "со всем".)
Полковник у него над ухом кричал в микрофон, а он словно оглох.
– "Семнадцатый!" Ты где пропал? Координаты давай! – орал полковник. – Откуда взялся туманище? Метео! Метео! Что там у вас?..
– Сгущение над озером сто процентов. Валит прямиком к вам.
– Зыков! Уводи на второй заход. Ни черта себе день рождения! Зыков! Оглох, что ли?!
"Я уезаю, Зика, со всем…"
Он ничего не понимал. Лицо его наливалось венозной кровью. Веснушки исчезали. А губы бледнели…
Вот уж истинно – завис. Казалось, даже курсоры на мониторах перестали пульсировать. Сердце остановилось. Вихрем духовным его вынесло из кресла в какой-то мрак, заложило уши…
"Я уезаю…"
Перед ним выплыли полные ужаса глаза полковника.
– Ты в порядке, Зыков?
Сердце завелось. На часах было 8:19.
– В норме.
– Давай, рули, парень.
– "Семнадцатый", сколько горючего? – не своим голосом выдавил диспетчер Зыков.
– Под завязку.
– Координаты?
– Прошли Лахту – шестьдесят. Магнитный курс – сто сорок.
– Готовьтесь к заходу на второй круг.
– Готовы к снижению в районе "Четвёртого…" Пойдём с первого захода. Иначе вообще на Вологду придётся лететь.
– Что вы там, охренели? – вырвалось у полковника Крестовского.
Голос экипажа изменился – генерал в самолёте дорвался до микрофона:
– Не мандражить, Крестовский!
Полковник прихлопнул ладонью рот:
– Он уже поддатый!
Туман стал настолько густым, что образовались потёки на окнах. Тряпкой полковник панически вытирал стёкла.
Заглянув в диспетчерскую, крикнул:
– Оно ещё хуже стало, Паш! – (Впервые полковник назвал его по имени.)
– Ты, Паш, главное – скомандуй ему на второй круг. А там пусть сам решает.
Зыков ткнул пальцем в Мони-Д.
– Вот он. Идёт на глиссаду, – сказал Зыков. – "Семнадцатый", удаление десять, вход в глиссаду. Полоса свободна.
– Я "Семнадцатый". Шасси, закрылки выпущены.
– Посадка сто двадцать и три. Фары включите!
– Включены.
– Ну, ничего же не видно! – стонал полковник за спиной Зыкова.
– Посадка два, на курсе глиссады.
– Куда он прёт! Япона мать! Ну, совсем же ничего не видно. Давай на второй круг!
"Со всем или совсем? – гвоздило в голове Зыкова. – Со всем записанным музыкальным материалом? Для доработки на студии в Токио?.."
– Ну, куда, ну, куда он валит, на хрен! – стонал полковник.
– Уход на второй круг! Уход на второй круг! – талдычил теперь уже и Зыков.
– Где он?
– "Семнадцатый!" Уход на второй круг!
– Где он?
– По-моему… "Семнадцатый!"
– …
– "Семнадцатый!"
– Давайте пожарную машину на полосу. И узнай, хотя бы до привода он долетел?
– "Семнадцатый!"
– …
– Совсем пропал…
"Со всем…"
В этот миг какой-то сгусток с рёвом пронёсся перед окном диспетчерской. Эпицентр тумана. Его ядро. Размытая туша самолётной громадины.
Полковник, плача от радости, убежал встречать дорогих гостей.
Зыков не сводил глаз с мобильника на ладони.
Жал на кнопку. Внутри телефона хрустело.
В ушах звучали ругательства полковника.
На подходе был следующий "борт".
…После смены Зыкову приказано было явиться в гостиницу, в номер "люкс".
Офицерская пьянка по высшему разряду (без баб) была в разгаре.
Гитара приплыла к Зыкову по волнам мясистых армейских ладоней.
Зыкова целовали и тискали.
– Рыжий, тебе по гроб жизни!.. По гроб жизни!.. Диспетчер от Бога! – ревел генерал.
Потом в одиночестве Зыков курил у открытого окна в туалете и бормотал с горькой усмешкой:
Чи ёка, Чи ёка,
На аэродроме подскока…
Дым сигареты сливался с туманом.
Падал с тополя жёлтый лист, в водяной взвеси опускался медленно – будто кто-то ладошкой махал на прощание…
Лида
(Рассказ в стиле рэп)
1
АВТОР
У пляжа в летучем кафе "Пароход"
Тусуется разный поморский народ:
Егор – начинаюший рэпер,
Студент музучилища Кремер,
Звезда театральных массовок,
Раздатчик рекламных листовок.
Модельная девушка Лера,
Ботаник из универа (У этого гения
День рождения).
Без шума и пыли
Они полусладкое пили.
Потом, заказав на всех
По чашечке кофе глясе
С мороженым,
Высмеивали прохожих.
ЕГОР
Гляди, вот это рожа!
СТУДЕНТ
А нос, как у грача.
АКТРИСА
Здесь доктор не поможет.
БОТАНИК
Нос просит кирпича.
ЛЕРА
Глядите, супертачка!
ЕГОР
Не понял, в чём подначка?
РАСКЛЕЙЩИК
В ней Нинка – Дальнобойщица!
ЕГОР
И мне такую хочется.
СТУДЕНТ
А эта "чешет", как фантом.
ЕГОР
И фейсом классная притом.
БОТАНИК
Сиськи, словно мячики.
ЛЕРА
Прекратите, мальчики!
ЕГОР
Она сошла с высоких гор,
Где нет морей и нет озёр,
Где сухость губ и неба жар,
Базар и множество отар.
И вот по городу идёт,
Как самолёт идёт на взлёт.
Асфальт буравит жгучий взгляд,
"Глухое" платье – до пят.
Она пластична, как пластид.
В её крови огонь горит.
За нею – смерч! За нею – шейх!
За нею – месть и магмы шлейф!
Мы на неё вперяем взор -
Она не видит нас в упор.
Внимание! Первая попытка!
(Выскакивает из-за столика кафе и встаёт на пути девушки.)
Вы случайно не шахидка?
Где хиджаб? Где паранджа?
СТУДЕНТ
(кричит из кафе)
И дамасковый кинжал,
Острый, словно бритва?
БОТАНИК
Где пояс динамитный?
ЛЕРА
Не "прикалывай", народ.
Пусть своим путем идет.
РАСКЛЕЙЩИК
Хоть срази её гроза -
Ей нельзя поднять глаза.
СТУДЕНТ
Сдай назад, уймись, Егор!
Уважай законы гор.
БОТАНИК
Ещё одно движение -
Готовься к поражению.
РАСКЛЕЙЩИК
Настоящая шахидка
Бьёт наотмашь и навскидку.
ЕГОР
(Возвращается к столику.)
Нет, эта гёрл реальная,
Горянка идеальная.
Вовсе не ломается.
Даже улыбается.
Бармен, дай ещё стакан.
(Егор берёт девушку за руку и вводит в кафе.)
За Чечню! За Дагестан!