* * *
Утро следующего дня было совершенно иным. На этот раз допрос молодого парня проходил вяло, уныло, скучно.
Маленький ротик Зои дрогнул и широко распахнулся в сладкой зевоте. Она запоздало, нехотя поднесла к нему пухленькую ладонь-оладушку и прикрылась тыльной стороной. "О-о-о-у-и-й…" - тихо выговорил рот и закрылся. Глаза повлажнели. Девушка качнулась в сторону, перекатив тяжесть тела на другую ягодицу, и закинула ногу на ногу, помогая обеими руками. Она сидела без дела. Сегодня ненавистный подвал ее как никогда ужасно раздражал. Майор, ссутулясь, сидел сбоку от Зои за своим столом какой-то мятый, постный, неинтересный. Как бухгалтер шуршал бумагами, чуть гнусаво что-то спрашивал арестованного, тот также тихо и бесцветно отвечал. Команды печатать не было, вот Зоя и скучала, разглядывая от нечего делать своего начальника. Вчера, когда он был похож то на лихого, бесстрашного кавалериста с шашкой в руке, то на государственного мужа, смело, убедительно, а то и гневно вещающего, словно с трибуны Верховного Совета - был красив! И не просто красив, прекрасен…!
А сегодня Зоя равнодушно рассматривала его длинную, розовую плешину, просвечивающую через реденький частокол бледных волосиков, зачесанных поперек. Вислый животик, упирающийся в кромку стола: "Да, а он все-таки немного мешает, когда Матвей Никифорович спереди…" Уголки губ слегка дрогнули, встрепенулись полусонные глазки, но тут же потухли, опустились вниз и краешки губ. "А пуп-то, пуп…! - Зоя отчетливо, точно и не было кителя, увидела посередке вислой полусферы крупный шишак, размерами в детский кулачек. - Что ж ему так его завязали-то или орал без меры, когда родился!? Ч-ч-черт, и чем это пахнет здесь всю дорогу?.. - чуть не вслух вырвалось у Зои. - Мочой что ли несет?! Может охрана отливать сюда бегает?! Так опять же, наверху кто их не пускает в уборные!"
Секретарша не знала, что вторая железная дверь вела через длинный, узкий коридор в специальные отсеки - камеры предварительного заключения, последнее время редко пустующие. Из удобств там стояли обыкновенные ведра, в которые ходили арестованные по большой и малой нужде, а выносили ночью под присмотром охраны. Вентиляция в подвале была плохо решена, поэтому и потягивало через щели в дверях "человеческим" запахом.
Зоя вновь сладко зевнула: "Совсем зря две клтлеты взяла. А ведь беда, какие сочные сегодня! И с молочком явный перебор…" Она опять поменяла позу. "О чем это они говорят-то?.." - Зоя прислушалась.
- …Говоришь сам Михал Иваныч, "всесоюзный староста", товарищ Калинин тебе вручал эту штуку? - майор уже долгое время вертел в руках Орден Боевого Красного Знамени. Овальные выступы и стекольная гладкость эмали приятно ласкали ему пальцы. "Э-э-х, а вот я так и не удостоился столь почетной награды. Устные благодарности, именное оружие были, а вот Красного Знамени - увы! А так хотелось! - Матвей Никифорович только на мгновение представил себя орденоносцем… - Тут уж и повышение можно ждать. А что?! Это тебе не шухры-мухры… Ох, как бы я выкатил грудь перед дедушкой Калининым, как бы гаркнул: "Служу трудовому народу!".. Да-а-а, а тут какому-то раздолбаю, еще молоко на губах, а туда же… Орденоносец! Ну, я ему покажу, орденоносцу, он у меня забудет мать родную. Карел зачухонный! Ха-а, раз с чухней спутался, значит - зачухонный".
У майора криво дрогнули губы. Но вслух он продолжил своим монотонным голосом без особой страсти:
- А за что, говоришь, дали тебе его?.. Ах да, помню, помню! Ге-р-рой ты у нас, Ге-р-рой! Х… под горой! - И майор вдруг начал раздражаться. - А теперь скажи, орденоносец сраный, когда ж ты, милый мой, был завербован финнами? А-а!? Только давай так… Без этих - "как так!?..", да "что вы…, да как можно!?..", да,….". Лады?!.. Этого мне на х… не надо. Четко называешь: - кто, когда тебя завербовал, что ты должен сделать и так далее?!.. Да-с, мой мальчик. Все по порядку. Ну-с, я жду.
Майор любил к месту и не к месту добавлять это старорежимное "с", ему казалось, что таким образом он даже чем-то походит на тех буржуйчиков и белых офицеров, что ему приходилось встречать в своей боевой молодости на облавах или допросах. Тогда задевало юного Шурыгина, как они с достоинством сносили издевательства и хамство со стороны новой власти, отчего хотелось еще жестче, еще циничнее ломать их, унижать, топтать грязными, грубыми ботинками их высокомерные, сытые рожи. Но время лечит и учит. Теперь он испытывал тоску что ли по тому времени и тем людям, которые так и остались недоступными и гордыми. Сейчас нет таких и наверно уже не будет.
- И так?!.. - майор равнодушно рассматривал "шпиона", сидящего напротив. "Надо же, ну ничего героического, - про себя размышлял он. - Тихий, скромный на вид парень, ну ничем особо не выделяется, глаза отстраненно смотрят куда-то в себя. Испугался что ли чересчур? Хотя нет, - присмотрелся майор, - вон как губы-то кривит. Никак ухмыляется?.. Э-э-э, да ты, парень не прост, с характером!.. Ну, да это же здорово!.. Вот мы тебя и обломаем сейчас, посмотрим, что там внутри". И уже вслух:
- Ну, что молчишь, герой?!.. - майор продолжал заводиться. Где-то на дне живота давно уже проснулась и коготком заскребла зависть к этому молодому и столь одаренному парню. - В такие годы и с именным орденом?! И все-то у него в биографии чисто да гладко…
В сейфе у майора лежало личное дело Репина Михаила Алексеевича. Прочитав его, он и почувствовал легкий укол. А потом заскребло. Еще бы! На "отлично" окончил курсы красных командиров, смелый, отважный, грамотный, беспощаден к врагам Родины. Множество хвалебных отзывов. Безупречен в службе и так далее, и тому подобное!.. Впереди блестящая военная карьера!
Шурыгин особо и не интересовался такой народностью как карелы, хотя и служил на их земле…. "А выходит, что у них с финнами языки схожи!.. А вдруг и вправду на чухонцев работает!? - подумалось Шурыгину. - И туда же в герои!.. Но уж нет, кол те в зад!.."
- Может ты это сдуру или случайно свой подвиг-то выдал? А-а?!.. И орденок-то этот, не поддельный ли?! - майор все больше и больше заводился. Он как зверь, который, замерев, стоял своими лапами на поверженной жертве в ожидании ее малейшего сопротивления. Чтобы, пусть даже при едва заметном шевелении, по Закону запустить в нее свои клыки и насладиться, упиться своей силой, своим превосходством, своим правом карать по своему усмотрению. Но жертва затаилась. Ее нужно было растормошить, заставить задергаться, огрызнуться.
- Григорий! - обратился он к дремлющему у двери охраннику. - Гриша, ты парень из мастеровых, ну-ка на, проверь на вшивость эту штуковину. Пощупай ее, молоточком постучи, надрез сделай. На, возьми! - майор протянул орден подходящему увальню с широченными, мозолистыми ладонями.
Шурыгин заметил, как ненавистью стрельнул взглядом Репин, как весь подобрался, заострился.
- Убежден, что фальшивый. Не так ли, Гриша?!
- Щас посмотрим, - Григорий деловито протянул руку.
- Не трожь орден! Не тебе и не тобой даденный, - тихо, почти шепотом процедил Микко.
- Что-о!? - майор аж привстал со стула. - Что ты сказал, сука!? Да я тебе за такие слова язык выдеру с корнем! Карел вонючий! - голос майора стал визгливый, глаза похолодели и стали похожи на шляпки от гвоздей. Даже волоски отлипли от плешины и криво вздыбились. - Я ж тебя в порошок!.. Ты у меня собственным говном подавишься!..
Григорий отдернул руку и поспешно встал за спиной у арестованного. С Зои тотчас слетела дремота, и она с азартом болельщицы уставилась на паренька. Скромный, с грустными глазами тот вдруг ощетинился. "Давай, давай еще…!" - мысленно подбадривала его Зоя, прекрасно зная, чем это все может кончиться. Ей ужасно нравилось, когда мужики дрались. Дрались в кровь, смачно, с хрустом, стоном, ошалело, переходя в исступление. Ей нравилось, когда сталкивались две силы - это так возбуждало ее. Зое всегда хотелось, сломя голову, броситься к победителю и самой почувствовать эту силу на себе и в себе.
- Я сказал, не трожь орден! Заслужи сначала, а потом хоть пили его, хоть кусай, хоть ешь!
У Шурыгина потемнело в глазах. Он машинально включил "прожектор", но и тот мало что дал. Несколько секунд майор не находил слов. Так ему еще никто не дерзил, пожалуй, даже с далеких времен гражданской. "Уж не провокация ли? - лихорадочно обдумывал он. - Может подсунули мне этого получухонца?! Сейчас вон сколько провокаторов, того и гляди с дерьмом и портупеей схавают и не подавятся! Хотя с другой стороны, его ведь чуть не убили в санитарной машине, да и свой человек все время с него глаз не спускал!?.. Не-е-ет, это борзота!..".
- Вста-а-ать!!! - майор не узнал собственного голоса, вернее визга.
- Гриша…, - тут же, почти шепотом выдавил Шурыгин, перебросив взгляд на охранника. Тот, не мешкая, привычно и довольно профессионально, сложив руки в "замок", как кувалдой, наискось ударил едва вставшего с табурета парня в бок. Сломав его пополам, уже ребром ладони несильно нанес удар по шее. Опилки заглушили падение тела.