Четверо подобрали оружие, рассовали по карманам гранаты и вышли из завала. Мигель еще раз посмотрел в бинокль на место утреннего боя: догоревший вездеход чернел грудой дымящегося металла, все так же висел на лианах труп инсургента в шляпе; вместе с чадным дымком оттуда уже явственно тянуло тлением.
- Завоняли сеньоры "освободители", - подмигнул Годой, потянув носом. - Да, погодка их встретила жаркая. "Посетите Гватемалу - страну вечной весны, рай туристов!" Ну, эти туристы останутся здесь надолго, видно, рай пришелся им здорово по душе…
- Идемте, - сказал Мигель. - Пошли по полотну до будки. Каски, черт возьми, сколько раз говорить одно и то же!
Обязательное ношение каски в зоне боев было разумной мерой, если учитывать особенности этой чащобной войны, где не было никакой линии фронта и где каждую минуту можно было угодить на чей-то прицел; но жара делала ее малоприятной. Солдаты, ворча, нацепили тяжелые стальные шлемы американского образца и неторопливо зашагали по шпалам.
Уже в сумерках они дошли до будки весовщика, покурили, сидя на платформе весов, где раньше взвешивались вывозимые с плантации бананы, обсудили дальнейший маршрут. Можно было идти напрямик, просекой, или по полотну, делая лишний крюк.
- Идемте лучше по рельсам, мой сублейтенант, - сказал Никастро, - чуть дальше, зато воздуха больше и идти удобнее. Спешить-то все равно некуда.
- Все равно, - ответил Мигель, - можно и так. В просеке и в самом деле будет жарко.
Прошли по полотну еще километра три. Вокруг уже была душная тропическая ночь, перенасыщенная запахами, призрачно озаренная звездами, звенящая миллионами голосов очнувшихся от дневной спячки насекомых. Четверо шли растянувшись, впереди Годой, за ним Никастро и Муньос, Мигель замыкал шествие. Постепенно он отстал от солдат и почти потерял их из виду. Заблудиться было негде - шли по рельсам, - а побыть совсем одному в такую ночь было приятно.
Он шел, положив руки на висящий поперек груди автомат, и думал о том, удастся ли этой ночью связаться с девятым полевым по телефону. Знакомый связист обещал ему устроить это, улучив часок, когда линии будут не очень перегружены. Только бы услышать в трубке ее голос, только бы узнать, что у нее все в порядке…
В первый момент он даже не успел испугаться - короткая желтая вспышка озарила мрак и мгновенно сгустила его в непроглядную черноту, погасив звезды. Мигель инстинктивно бросился плашмя между рельсов, и над ним тяжкой волной прокатился громовой удар - оттуда, спереди, где были остальные ребята. Лишь секунду спустя его мозг воспринял сознание катастрофы.
- Эй, что случилось? - закричал он, подняв голову и пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте. - Муньос, Никастро-о!
Никто не отозвался. Поняв, что случилось что-то страшное, Мигель вскочил и бросился вперед, спотыкаясь на шпалах, на бегу срывая через голову автомат.
Муньос был жив. Почти налетев на него с разбегу, Мигель упал на колени, ощупывая раненого трясущимися руками.
- Это вы, Муньос? - спросил он одним дыханием. - Вы живы? Что случилось?..
- Мина… - с трудом ответил тот. - Хуан наступил, он шел первым… Полотно заминировано, я этого и боялся… Посмотрите других, может…
Потеряв голову, Мигель рванул из кармана электрический фонарик и стал осматривать раненого, не заботясь о безопасности.
- Посмотрите других, - снова прохрипел Муньос, - у меня ничего, я сам… Дайте пакет…
Мигель отдал ему перевязочный пакет и бросился по полотну, обшаривая землю лучом фонарика. В нескольких шагах впереди он нашел труп Никастро, а еще дальше - все, что осталось от Годоя. Осталось совсем немного. Оцепенев в ужасе, Мигель смотрел на это немногое, потом фонарик выпал из его руки и погас, а сам он отошел в сторону и схватился за ствол дерева, согнувшись и сотрясаясь от мучительных спазм в желудке.
Приступ тошноты обессилил его. Вернувшись к Муньосу, он помог ему перевязать раны и сел рядом.
- Сейчас пойдем, - сказал он. - Курить хотите?
Тот отрицательно мотнул головой, видимо с трудом удерживаясь от стонов.
- Сейчас пойдем, - тупо повторил Мигель, с жадностью затягиваясь дымом. - Сейчас пойдем…
- Не по полотну, мой сублейтенант, - очень тихо сказал раненый. - Здесь минировано.
- Ну, понятно. Я вас потащу напрямик. Хорошо, здесь нет уже таких зарослей… Через полчаса выйдем к передовым постам.
Эти полчаса прошли, потом другие и третьи. Мигель потерял счет времени и счет остановкам, когда он укладывал на землю Муньоса, сам валился рядом, хватая воздух обугленным от жажды ртом, и потом заставлял себя подниматься снова и взваливать на спину бесчувственное тело раненого, которое с каждым разом становилось все тяжелее, и идти вперед, задыхаясь от усталости, обливаясь потом, по щиколотку увязая в топкой почве низины… Сначала он думал о своей ответственности за случившееся, потом просто считал шаги, потом сбился и вообще перестал что-либо соображать. Шел, отдыхал и снова шел без единой мысли в голове, уже не разбираясь в светящихся цифрах, буквах и точках на пляшущем перед глазами циферблате компаса.
Лишь каким-то чудом он не потерял ориентировку и не сбился с направления. Около полуночи Мигель вышел на шоссе и свалился на гудрон вместе со своей ношей. Последнее, что он услышал, был лязг затвора и окрик: "Кто идет?", и тут же звезды качнулись и понеслись куда-то бешеной каруселью, и наступила тишина.
Час спустя он сидел за дощатым столом, вымывшись и переодевшись, и жадно пил горький обжигающий кофе. Руки его еще тряслись, и он, сделав глоток, торопливо ставил на стол алюминиевую кружку.
- Ты выпей коньяку, слышишь? - сказал лейтенант Ираола. - Выпей, и все будет в порядке. И вообще нечего приговаривать себя на вечные муки. Война есть война. Ты, что ли, положил там эту мину?
- Иди к черту, - сквозь зубы ответил Мигель. - Люди были под моей командой, доверяли мне… У тебя есть коньяк? Дай.
Ираола вышел из комнаты, вернулся с бутылкой и молча поставил ее перед приятелем. Тот вытащил пробку зубами и несколько раз хлебнул прямо из горлышка.
- К черту, - повторил он, - я никогда себе этого не прощу. Завтра снимаю с себя нашивки, довольно! Драться можно и без нашивок. Какой из меня офицер? К черту, слышишь ты!
- Слышу, слышу, - спокойно сказал Ираола, в свою очередь приложившись к бутылке. - Интересное дело, если бы каждый офицер сдирал с себя нашивки, потеряв двух солдат. Шиш бы тогда остался от нашей армии. Придумает такое…
- Что с Муньосом? - перебил его Мигель, закуривая.
- Ну что - перевязали, уложили. Теперь будут штопать. Фельдшер говорит, ничего страшного.
- Гутьеррес! - крикнул Мигель, швырнув на пол сигарету. - Простой капрал! Девятнадцать человек провел без происшествий. А меня черти понесли по заминированному полотну…
- Да перестань ты хныкать, неврастеничный осел! - крикнул Ираола. - Кем ты себя воображаешь, черт тебя дери, святым Франциском Ассизским, что ли? Или ты хочешь, чтобы тобой любовались: вот, мол, молодой и красивый сублейтенант на своем горбу припер раненого солдата и теперь сидит и плачет о двух погибших?..
Мигель медленно поднялся за столом и взялся за горлышко коньячной бутылки. Губы его прыгали.
- Если ты посмеешь еще хоть одно слово…
- Сублейтенант Асеведо!
Оба оглянулись. Мигель отшвырнул ногой табурет.
- Я Асеведо, - сказал он, подойдя к стоявшему на пороге незнакомому солдату. - В чем дело?
- Из оперативного штаба группы, мой сублейтенант! - козырнул тот, подавая конверт.
Мигель вскрыл его и пробежал содержание бумаги, вскинув брови.
- Вы с машиной? - спросил он солдата.
- Так точно!
- Ну ладно… Подождите десять минут, я побреюсь. Хотите пропустить стаканчик?
- Спасибо, мой сублейтенант, лучше не надо - дорога тяжелая, да и темно, как…
- Хорошо, ждите в машине.
Солдат еще раз козырнул и вышел. Мигель медленными шагами вернулся к столу, на ходу перечитывая бумагу.
- Ну? - с любопытством спросил Ираола.
Мигель пожал плечами.
- Будь я проклят, если что-нибудь понимаю… "Приказ сублейтенанту Мигелю Орасио Асеведо с получением сего немедленно явиться в ОШГ". И ни слова больше. На черта я им понадобился в оперативном штабе? Да еще в час ночи…
- Ну, быть тебе главнокомандующим. А ты еще собирался сдирать нашивки, дурень! Смотри, с тебя выпивка.
- Ничего не понимаю, - повторил Мигель. - Ну ладно, увидим. У тебя нет хорошего лезвия? К большому начальству неудобно являться с такой щетиной, дай побреюсь.
Ираола достал из нагрудного кармана голубой конвертик и бросил на стол перед Мигелем.
- На, черт с тобой, последний "Жиллет" тебе жертвую. Выбрей заодно тонзуру на своей мудрой голове. Я, кажется, догадываюсь, зачем тебя вызывают.
- Ну?
- Тебя могут наградить за дело в Агуа-Калиентэ. Не веришь? Увидишь сам. Смотри, прохвост, если получишь Кетсаля, возвращайся с литром текилы, достань хоть из-под земли. Коньяка у меня уже больше нет, не надейся. Постарайся раздобыть у штабников, они, стервецы, народ запасливый.
- Ладно, ладно…
Мигель торопливо побрился, привел себя в порядок и через четверть часа уже трясся в джипе. Тусклая полоска света из затемненных фар бежала перед машиной. Раздумывая над причинами неожиданного вызова, Мигель терялся в догадках и курил сигарету за сигаретой, прикрывая огонек ладонью и привычно прислушиваясь, не гудит ли над головой.