- Видишь ли, патрон меня прогнал, - вздохнул Педро.
Аделита восприняла новость по-своему.
- Правда? Это хорошо. Я думаю, в мастерской очень неприятно, там скверно пахнет.
- Много ты понимаешь! Уж во всяком случае лучше, чем у тебя на кухне.
- Так ведь смотря что готовишь. У нас в Кобане…
- Да что с тобой говорить! Хозяйка оборвет тебе уши, вот увидишь.
- Ничего не оборвет, она всегда только грозится! - Аделита тряхнула косой, переплетенной красным шнурком по обычаю кобанских девушек. - Она добрая, только кричит много. Недавно она подарила мне отрез на юбку. Слушай, Педрито…
- Я тебя сто раз просил, называй меня Педро! Не маленький уже, нужно понимать.
- Хорошо, Педро. Так где же ты теперь будешь работать?
- Искать придется, - Педро пожал плечами. - Мало ли где! Я, может, уеду.
- Куда, в Кобан? - живо спросила Аделита.
- Вот дался ей этот Кобан! Что я там буду делать, горшки лепить? Я думаю уехать в столицу, вот куда. Или в порт - наняться матросом.
Девушка вздохнула.
- А я, Педрито?
- Опять "Педрито"! Ну, ты меня подождешь, что же делать. Заработаю денег и приеду. Ты будешь ждать?
- Да, если не очень долго.
- Ну хорошо, мы об этом еще поговорим. А сейчас лучше ступай, а то хозяйка и впрямь тебя прибьет. Ты где болталась-то все это время?
- Я раздавала листки, - Аделита безмятежно улыбнулась. - Ой, один сеньор вдруг начал так на меня кричать! Но у меня листков уже не было, остался только один.
- Что за листки ты раздавала? Для митинга?
- Не знаю, мне дал фрайле. Целую пачку, и он сказал, что нужно раздавать их всем, кого ни встретишь. Или бросать в двери…
- Фрайле тебе их дал? - Педро заподозрил неладное. - У тебя остался, покажи-ка!
Аделита протянула ему многократно сложенный бумажный квадратик. Уже разворачивая его, Педро сразу почувствовал: листовка не из тех, что обычно распространяются перед каким-нибудь праздником местными синдикальными ячейками. Бумага была очень тонкая и на ощупь непривычно шелковистая, шрифт - мелкий и четкий. Сверху стояло большими буквами: "БОГ - РОДИНА - СВОБОДА", а дальше шло помельче: "Гватемалец! Два года тому назад под лживым и демагогическим предлогом "разрешения аграрной проблемы" правительство изменника Арбенса Гусмана…"
- Ну знаешь, ты глупа, как дюжина попугаев, - сказал Педро, дочитав до этого места. - Ты подумала, что это за листок?
- Лучше дюжина попугаев, чем один мул. Я тебе сказала, мне дал фрайле!
Педро только пожал плечами. Вот и говори после этого с человеком! Если бы фрайле велел ей взобраться на верхушку Акатенанго и прыгнуть в кратер, она бы прыгнула не раздумывая. И дурацкое же племя эти женщины! "…неприкосновенность частной собственности - этого основного института демократии- является первым признаком свободного государства, отличающим его от тоталитарной диктатуры. Гватемалец! Два года назад у тебя отняли твою землю - завтра у тебя отнимут твой дом и твою жену…" Вот дурачье кангрехос, кому нужны ихние жены! Педро скомкал листовку, потом снова бережно расправил и спрятал в карман. Это нужно показать Эрнесто сегодня на митинге. Интересно, откуда взялся этот чертов монах?
- Эх ты, попугаиха! - сказал он девушке. - Надеюсь, хозяйка тебя все же прибьет, ты это заработала. Как он выглядел?
- Кто, фрайле? - Аделита подумала. - Знаешь, он был в сутане.
- Неужто? А я думал, он разгуливал в купальнике!
- Нет, в сутане. Такой длинной, коричневой. Педрито, я не должна была брать эти листки?
- Ты должна была свести этого проклятого фрайлуко в комендатуру, вот что ты должна была сделать!
- Ой, как ты можешь такое говорить! - Аделита от страха даже зажмурилась. В эту самую секунду полуденная тишина улицы огласилась пронзительным воплем. Молодые люди оглянулись: донья Ната, выскочив из дверей лавки, жестом предельного отчаяния простирала руки к вывеске с изображением плясуна испанца.
- Ты хочешь свести меня в могилу, бесстыдница! - кричала хозяйка. - Где черный перец, я тебя спрашиваю?
- Беги, - быстро сказал Педро, прикоснувшись к руке Аделиты. - Скажи ей, что бакалейщик заставил тебя ждать. Сегодня вечером митинг, пойдем?
- Она, наверное, меня не отпустит, - так же быстро ответила Аделита. - Но я постараюсь, ты заходи. Посвистишь тогда, только не очень громко… Бегу, донья Ната!
Девушка побежала, мелькая пятками; на ее спине запрыгал кончик косы, кокетливо украшенный красной шерстяной кисточкой.
Пройдя квартал, Педро остановился и рукавом комбинезона утер со лба пот. Было так жарко, что голова, казалось, выкипела до дна; а между тем ему было о чем подумать. О поисках работы, о митинге, об этом монахе, надувшем простушку Аделиту. Ну и тип!
Педрито достал из кармана последнюю сигарету, осторожно разломил пополам и закурил. Теперь ему с этой роскошью придется на какое-то время распрощаться. Впрочем, работу он, очевидно, найдет довольно скоро, все-таки Халапа - это город. Не какая-нибудь там Крус-Крусита.
Проклятый фрайлуко, заставить девчонку заниматься такой гадостью! Интересно, откуда эти листовки? Шрифт четкий и аккуратный, и бумага, какой здесь нет. А написано-то как! Написано не здорово понятно, непонятно даже, для кого вообще пишутся такие заковыристые слова… Как там было? "Институт демократии является тоталитарным признаком". Тьфу, черт! Но одно понятно - что для всех этих кангрехос аграрная реформа - это то же, что для быка красная мулета. Так и кидаются! Видно, Эрнесто был прав, когда говорил ему про аграрную реформу, будто это самое главное. Ему-то самому казалось, что главное - это школы, но, видно, Эрнесто был прав…
Педро брел по пыльному тротуару, держа руки в карманах и задумчиво насвистывая. Отвесными лучами, в упор, палило солнце. Газетчик на углу, под зонтиком из пальмовых листьев, лениво выкрикивал:
- Есть тираж Национальной лотереи Мехико! Полный список выигравших билетов! Спор столетия - Джина Лоллобриджида или София Лорен! Новое послание Ториэльо - гватемальский канцлер требует интернировать вооруженные отряды эмигрантов на территории братской республики Гондурас! Аргентинская кинозвезда высказывается по поводу "холодной войны"!..
Глава 8
Обед тянулся долго. К приятному удивлению Джоанны, за столом не была затронута ни одна политическая тема: говорили о погоде, о колебаниях цен на кофе, об авиационных катастрофах и "летающих тарелках". Даже падре Филипе рассказывал что-то вполне безобидное из истории иезуитских миссий в Парагвае.
Наконец обед закончился - без происшествий, не в пример вчерашнему ужину. Блеснув пыльным лаком, отъехала от крыльца последняя машина; наступил священный час сиесты. Монсон вместе с полковником Перальта, иезуитом и двумя приятелями уединился в своем кабинете. "Бедные, - с насмешливым сочувствием подумала Джоанна, - наконец-то отведут душу…"
В ее комнате с опущенными шторами было темно и прохладно. Джоанна торопливо, расшвыривая вещи по ковру, разделась и с разбегу кувыркнулась в постель.
Часа через два она проснулась в чудесном настроении. Солнце уже клонилось к западу, из столовой доносилось звякание посуды: накрывали к вечернему чаю. Мягко, едва слышно гудел кондиционер, вливая в комнату охлажденный воздух. Весело насвистывая, Джоанна натянула купальник и в дверях столкнулась с Хосефой.
- Чай подан, нинья, - доложила та.
- Не хочу, я иду купаться, - Джоанна мотнула головой, заправляя волосы под резиновую шапочку. - Почты еще не было?
- Нет еще. Там приехал этот, с лакированной головой…
- Лиценциат? Тем больше оснований удрать в бассейн. Ты убери у меня немного, здесь совершенно дикий беспорядок…
Дорожка была вымощена белыми плитками неправильной формы, между которыми росла декоративная травка. Осторожно ступая босыми ногами, Джоанна не прошла и половины, когда ее окликнул знакомый голос. Она оглянулась: лиценциат в теннисном костюме догонял ее торопливым шагом.
- Добрый день, сеньорита Джоанна, разрешите к вам присоединиться?
Джоанна страдальчески поморщилась и переступила с ноги на ногу.
- Присоединяйтесь, - кивнула она. - Не обращайте внимания, это я не из-за вас…
- В такую жару я не рекомендовал бы вам ходить босиком по камню, вы можете сжечь себе ступни.
- Благодарю за совет, они уже наполовину обуглились. Ну, скорее в бассейн, раздеться можно на ходу.
- С вашего позволения… я не собирался плавать, мне нужно поговорить с вами по делу… если разрешите…
- По делу - в такую жару? Вы неисправимый бизнесмен, дон Энрике. Хорошо, тогда подождите пять минут. Ай, мои пятки!..
Бросившись в воду с невысокого трамплина, Джоанна вместо пяти минут проплавала добрых тридцать, потом поднялась по трапу и села на верхнюю ступеньку, болтая в воде ногами.
- Я вас слушаю, - сказала она, стащив резиновую шапочку и встряхивая волосами. - Что же вы стоите? Вон шезлонг, несите его сюда и садитесь.
Молодой адвокат торопливо повиновался: теперь вечернее солнце било ему прямо в лицо, и, может быть, потому он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
- Видите ли, сеньорита Джоанна, - начал он сбивчиво, - я буду краток, потому что… Надеюсь, с вами можно обойтись без преамбул… Хотя я отлично в курсе… Вы безусловно ошибаетесь во многом…
- В чем именно, дон Энрике? - спокойно спросила Джоанна.