Губы пересохли и едва расклеивались, когда он пытался облизать их шершавым, тоже сухим языком. Правая рука не слушалась, висела плетью, а ноги были стянуты каким-то жестким ремнем. Он попытался левой рукой распутать грубые узлы, но ничего не получилось, только обломил ноготь на указательном до крови, но боли не почувствовал. Он несколько раз пытался ползать в темном подвале в поисках хоть какой-то влаги, но натыкался только на сухие ящики, на вонючую бочку, на кучи тряпья. Его несколько раз вырвало желчью, и он почти равнодушно думал, что если помощи не будет, то его, скорее всего, либо прибьют здесь, либо оставят помирать от жажды и голода. Но страха не было. Была только злость, но и та какая-то вялая - может, оттого, что сознание забивала боль.
Ночью - он плохо помнил это - после очередного "сеанса" избиения он вроде сказал садисту Кеше шифр домашнего сейфа. В нем лежали деньги - тысяч пятьдесят долларов, все банковские карточки, документы на машину, какие-то деловые письма… Ему в тот момент почему-то все стало безразлично, лишь бы отвязались, не били больше…
В голове тускло переливались клочья мыслей, какие-то картинки, о которых он не мог даже вспомнить, откуда они и о чем. Хохотала Валерия, запрокидывая голову и сверкая белым горлом. Выплескивалась жидкая грязь из-под колес джипа. Качал всклокоченной головой технолог Савостьянов, тыча ручкой в грязные чертежи. Пес молча стоял в мыльной воде ванны, смотрел умными глазами. И девушка с черными, небрежно заколотыми кудрями отводила челку со лба узким локтем - с тонких пальцев падали капли пены… Как ее звали? А, кажется, Ася, зеленые прозрачные глаза с золотистыми крапинками в глубине…
Стас откинулся на кучу хлама, прикрыл веки, под которыми резал глаза мелкий жгучий песок.
Ничего теперь не будет - ни Парамонова с его истерическими воплями по делу и без дела, ни рыжего пса Боцмана, ни Аси с ее нежным профилем. Сдохнет тут, в подполе деревенского дома - и все. Сознание снова уплыло - на этот раз не от боли, а просто потому, что сил больше не было…
Ася вскочила рано, быстро умылась, стараясь не разбудить мать, оделась и, прихватив пакет с собачьим кормом, перевязочными материалами, шиной и прочим, выскользнула из дома. Отсюда, из пригорода, где они с матерью снимали жилье, до Новой Башиловки добираться предстоит два часа, не меньше.
Она торопила медленно ползущую электричку, потом так же медленно продвигалась в толпе пассажиров метро - в это время на кольцевой самый пик. От "Белорусской" так же медленно полз троллейбус в стаде нетерпеливых авто… Ей казалось, что она никогда не доедет.
Но во двор вбежала в половине девятого - как и рассчитывала. С тревогой всматривалась в ряды припаркованных автомобилей. Но за серой "хондой" увидела рыжую спину Арчи - и сразу отлегло от души. Никуда он не делся, умный пес.
Приподнялся ей навстречу. У самого носа собаки на газетке лежала кучка гречневой каши и огрызки хлеба. Старушка Марья Тимофеевна слово сдержала, но видно было, что Арчи к угощенью и не притронулся.
- Ну что же ты, - вполголоса попеняла ему Ася. - Сухой корм будешь?
Она насыпала горстку корма на ту же газету, достала миску, налила в нее воды из пластиковой бутылки. Арчи с жадностью напился, но корма пожевал чуть-чуть - из приличия, поняла Ася.
- Ну что, ты надумал ко мне перебраться? - Ася достала из пакета прочный поводок, пристегнула карабин к ошейнику. - Ведь тебе же лучше будет, глупый! Пойдем, я Марье Тимофеевне спасибо скажу - и поедем, а?
К ее удивлению, Арчи покинул охраняемое место и охотно пошел с ней к подъезду.
Консьержка увидела их сквозь стекло и без сигнала открыла дверь.
- С добрым утром, Марья Тимофеевна! - едва сказала Ася, как Арчи тихо зарычал и потянул ее к лестнице.
- С добрым, девонька, ну как он, не сбег? - Консьержка вышла из сторожки, все так же кутаясь в теплую шаль. - Да куда ему бечь-то, от добра добра не ищуть. А к нам вчерась опять милиция приезжала. Про машину этого, пропащего-то, все спрашивали. Слышь, угнали ее, что ль. А мне откудова знать, кто да куда? Я тута сижу, не вижу никого…
Арчи продолжал тянуть Асю к лестнице, шерсть на загривке встопорщилась, хвост вытянут в струнку.
- Чевой-то он рычить? - Бабка попятилась к своей двери. - Гляди, а страшно-то как! Чисто овчарка немецкая!
Ася изо всех сил держала поводок, но силы были неравны, Арчи медленно перемещал ее к лестнице.
- Марья Тимофевна, я поднимусь, только пакет вам оставлю, ладно? - едва успела она проговорить, уступая тяге. Арчи побежал наверх, она за ним, перепрыгивая через ступеньку, чтобы успеть.
- Кудай-то ты? - донесся снизу вопль старушки. - Там же нету никого!
- Мы быстро, одну минуту! - отчаянно прокричала Ася уже с третьего этажа. Арчи бежал все быстрее, стелясь над ступеньками.
На восьмой этаж Ася поднялась, едва дыша. На двери Стаса по-прежнему висела бумажная полоска, но, приглядевшись, она увидела - один край отклеен и висит косо. Арчи громко лаял на дверь, потом уперся в нее здоровой передней лапой, держа вторую на весу.
- Ты что, Арчи, нельзя! - Ася пыталась оттянуть пса от двери, но силы были неравны.
На лай открылась дверь напротив, выглянула пожилая опрятная женщина, прижимая пальцы к виску.
- Что он у вас так лает-то, деточка? - спросила она, перекрикивая Арчи. - Ведь невозможно слушать, голова раскалывается!
- Извините! - Ася тоже почти кричала. - Не могу справиться, это собака Станислава Сергеевича, вы, может быть, знаете? Вот притащил меня снизу, не могу оттащить. А вы не знаете, в его квартиру кто-нибудь приходил?
Арчи вдруг перестал лаять и тихо зарычал, поднимая верхнюю губу и словно прислушиваясь к чему-то.
Обрадованная подобием тишины, женщина вышла из квартиры, подошла поближе.
- Нет, никого не видела, милиция вчера приезжала, я со следователем разговаривала, это да. - Она настороженно сделала еще пару шагов. - Но он только про машину Станислава спрашивал, в квартиру вроде не заходил. А что?
- Да вот, печать вроде сорвана или отклеена, смотрите. - Ася пошевелила висящий конец бумажки.
- Действительно! - Женщина наклонилась, спустив очки на кончик носа. - Может, дети? У нас тут, бывает, подростки собираются, курят, сквернословят - такой ужас, прямо не знаю!
Арчи повысил звук рычания, сел у двери, насторожив уши. И вдруг совсем замолчал.
Ася смотрела на него несколько мгновений. Показалось ей или нет, но дверь начала медленно приоткрываться. Арчи напрягся, но с места не двигался.
Дверь приоткрылась сантиметров на пять, и в получившуюся щель Ася увидела часть худого мужского лица, украшенного щетиной, козырек черной бейсболки, колено, обтянутое драной джинсой, и носок растоптанной кроссовки.
Арчи бросился на щель, но дверь мгновенно захлопнулась. Арчи бился о металл грудью, но дверь больше не шелохнулась. Ася, оторопев, повернулась к соседке. Та тоже смотрела на нее расширившимися глазами.
- Что это было? - дрожащим голосом спросила соседка.
- Не знаю, - пожала плечами Ася. - Но, по-моему, надо звонить в милицию!
- Да-да, я сейчас! - Соседка поспешила в свою комнату, на ходу обернулась: - Вы не уходите, я сейчас, а то мне одной ведь не поверят.
Ася оттянула от двери Арчи, который лаял все тише и уже почти не сопротивлялся поводку.
Следователь Петруничев приехал через полчаса, когда приветливая Ираида Васильевна уже поила Асю чаем. Арчи лежал в прихожей, время от времени поднимая голову и принюхиваясь к чему-то.
- Ну, чего у вас случилось-то? - Петруничев, не спросясь, сел за кухонный стол, крепко поставил на него локоть. - Померещилось или как?
- Да нет! - в один голос вскрикнули Ираи-да Васильевна и Ася. Переглянулись, и Ася уже спокойнее сказала:
- Нет, Виктор Иванович, там был кто-то. По-моему, мужчина - я видела лицо небритое.
- Так прям и лицо? - Следователь хмыкнул.
- Ну да, он дверь приоткрыл, думал, наверное, что мы ушли. А мы тут были, просто Арчи замолчал.
- Арчи у нас кто? - насупился следователь.
- Да собака, я же вам говорила, что узнала его кличку через питомник ховавартов… - Ася слегка растерялась, ей казалось, что такую важную новость следователь мог бы и запомнить.
- Ну да, так он что, не лаял? - Петруничев придвинул к себе чистую чашку, дунул в нее и оглянулся на хозяйку.
Та сразу захлопотала - налила ему чаю, придвинула тарелку с печеньем.
- Да нет, он как раз очень сильно лаял, а меня притащил снизу сюда, к двери квартиры. - Ася не знала, как потолковее рассказать то, что произошло за какие-то пару минут. - Мы увидели, что бумажка с печатью оторвана. Арчи лаял, а потом замолк. И тут дверь приоткрылась совсем чуть-чуть, сантиметров на пять может. Я видела мужчину - на голове черная бейсболка, небритый, еще видела джинсы, знаете, такие драные, как сейчас носят, и кроссовку. Одну, - зачем-то добавила она.
- Ну? - подбодрил ее следователь.
- Ну и он дверь сразу почти захлопнул, а Арчи опять залаял, стал кидаться на дверь. И мы побежали вам звонить. - Ася поводила ложкой по лужице чая на клеенке, нарисовала треугольник, приделала ему ножки, хвост, два треугольничка поменьше - уши, усы - получился кот.
- И больше ничего?
- Нет, мы больше ничего не слышали, но дверь на площадку оставили открытой, и мы с Арчи сидели в прихожей, следили. - Ася пожала плечами. - Никто не выходил, и Арчи больше не лаял.
- Ну, пошли тогда. - Петруничев со смаком допил чай, поставил чашку на блюдце.