- Ну, приехал к ней в Зеленоград, - начал Гриша, и я мгновенно попал под его эмоциональное обаяние. - Квартирка однокомнатная, ничего так. Гляжу: не по-домашнему одета, вся такая в ажуре. В платье веселеньком с блестками, грудь торчком, как у Анны Семенович. Сплошной erotic art. Расстроенная вдрызг. Спрашивает: "Почему Рафаэль не приехал?" Я говорю: "Он на похоронах", - как ты и просил прогнать. Апельсины протягиваю, икру черную, желаю ей скорейшего выздоровления. Она апельсины берет и мнется чего-то. А в комнату не приглашает. Я бзынь туда одним глазком, а там стол накрыт, гостя дожидается...
Лайма Гаудиньш работала в медиа-холдинге "Телеэкспо-16" (Мы Вас любим! Оставайтесь с нами!), под небезызвестным г. Мироновым - бессменным директором 16-го телеканала. Последние месяцы между мной и этой телевизионной фурией наметилась неувязочка: она меня активно клеила, предлагала "любовь до гроба" и "заняться интимом до потери пульса", а я, как последний импотент, всячески увиливал от "love story". И не потому, что я женат, - этакий пустяк нынче вряд ли кого остановит, - и даже не потому, что она для меня недостаточно блистательна и чуток старовата. Проблема заключалась в том, что Лайма приходилась г. Миронову официальной содержанкой, а от последнего я был в полной вассальной зависимости. Тем более что при первом знакомстве он сразу меня ультимативно предостерег: если с Лаймой увидит - пристрелит без разговоров. У меня не было оснований не верить бывшему разведчику-японоведу и отъявленному единороссу - точно пристрелит...
- Мы на кухне сидим, чай пьем, а она все на часы поглядывает, - продолжал Гриша, вдохновлено жестикулируя, - так и мечтает меня выпроводить. Ведь ждала тебя, а заявился я... Да, забыл, она просила тебе передать то, что обещала... - он протянул мне билеты в Кремлевский Дворец на "Золотой граммофон". - Добавила, что, если ты захочешь, она с удовольствием составит тебе компанию...
Поговорив, мы отправились в операторскую, чтобы проконтролировать работу телефонисток. По пути я категорично потребовал от Гриши, чтобы тот срочно нашел новый товар. Десяток наших последних "телемагазинных" проектов, несмотря на радужные ожидания, оказались убыточны, и несколько дней назад г. Миронов разъяренно высказался на эту тему, что если так и дальше будет продолжаться, он, пожалуй, подыщет себе нового компаньона. Что ж, я, как всегда, вишу на волоске, и это жизненное состояние для меня уже давно стало привычным...
В дневной смене нашего call-центра (мы его называем по-простецки "операторской") - двадцать девчушек-недоучек; они разместили бедрышки в насиженных офисных креслицах перед включенными ЖК-мониторами. Все работницы в белых блузках, у каждой на голове беспроводная телефонная гарнитура, а на столике рядом с клавиатурой - папка с инструкциями и "вопрос-ответами" на все товары. На стенах, как и у меня в кабинете, телики с заранее настроенными каналами, разве что звук выключен - он им только мешает.
Когда мы вошли, "писюшки" задергались - попрятали в столы косметички, книжонки, чашки и огрызки своих жалких бутербродов. Разговоры виновато смолкли. Отманикюренные пальчики с фальшивой активностью забегали по кнопкам клавиатур. Старшая смены Танюшка (Xw/30/3+) поперхнулась пюре цвета детской неожиданности, которое до этого лопала из стеклянной баночки, вскочила и испуганно поздоровалась. Я сделал выражение лица, будто застал присутствующих за разнузданной оргией, и шагнул вперед с видом козырного туза, готового прихлопнуть своей разящей мастью всю колоду, а Расторгуев вообще превратился в транспарант: "Ум, честь и совесть нашей эпохи".
В операторской "затишье" - звонков почти нет, поэтому девушки всего-навсего расслабились. В общем-то ничего страшного, повод для пары бодрящих реплик, если не учитывать одного угрожающего обстоятельства: сегодня я особенно не в духе, и это значит, что обязательно кого-нибудь отымею, а скорее всего - пну ногой под зад.
Внезапно за выступом стены, у столика одной из телефонисток, я заметил Сашу Майорова (Xm/25/3) - того самого водителя-доставщика, о котором мы только что с Расторгуевым говорили. "Посторонним" заходить в операторскую возбраняется, особенно доставщикам товаров - всякий контакт между ними и телефонистками строжайше запрещен во избежание сговора. И все же Майоров самым наглым образом пробрался сюда, в мой тщательно охраняемый гарем, чтобы выкрасть сердце самой симпатичной моей наложницы. Он понимает, что попался на месте преступления, и поэтому стоит раздосадованный, насупившийся и режет в мою сторону враждебным взглядом.
- А что здесь Майоров забыл? - спросил я у Танюшки, ответственной за все, что происходит в ее смену, и тут впервые заметил, что животик у нее подозрительно округлился. Надеюсь, я тут ни при чем...
С замужней Танюшкой - крупноватой, давно обабившейся, однотонной внешности - у меня однажды был дурацкий, незащищенный drunk sex, как любит говорить тайный эротоман Расторгуев, квалифицирующий женщин и любые межполовые взаимоотношения только категориями порносайтов. Я неразборчиво помню - дело-то было на чьем-то дне рожденья - но, кажется, все произошло не совсем "адекватно". Припоминаю, что в одежной каморке я очень долго уговаривал телефонистку "доверять мне", "облегчить свою душу", "поделиться с ближним добром и светом", а после еще дольше вымаливал у нее прощение и лил горькие слезы, сетуя на свою забубенную жизнь. Собственно, я с самого начала испытывал к ней необъяснимую животную тягу - то ли из-за той заманчивой линии, которая лирической волной сползала по ее позвоночнику, спускалась до копчика и вдруг упоительно-сладко очерчивала зад, то ли из-за ее трогательной грустинки в глазах... С той попойки меня забрала внезапно нагрянувшая жена: помогла одеться, завязала шнурки на моих ботинках и заботливо отконвоировала в свою машину. А через неделю я повысил Танюшку до старшей смены и с чистым сердцем выбросил из головы всю эту неурядицу. С тех пор ее "линии" и "грустинки" меня не тревожили...
Танюшка:
- Извините, Рафаэль Михайлович, он сам! Я ему говорила!
Она дрожала от страха, и этот ее страх, похоже, уже передался цепной реакцией всем, кто находился в помещении, даже непрошибаемому Расторгуеву. Только одеревеневший Майоров продолжал цедить воздух раздувающимися ноздрями, а на его щеках зарделась боевая раскраска румянца...
Бывший долгопрудненский гопник, Саша в свое время чудом избежал тюрьмы - наверное, потому, что его попросту некому было заложить. Он знал вдоль и поперек всю бандитскую "Долгопу", рыбачил с местными авторитетами - бывшими школьными товарищами, кличками которых охотно прикрывался, дружил, с его слов, с Рыбой из "Дюны" (Витьком Рыбиным), но ни в одной из "бригад", по данным РУБОП, никогда не состоял и предпочитал "работать" кустарем-одиночкой, без всяких паханов и общаков. Сегодня вставший от безысходности на путь исправления Майоров промышлял доставкой "телевизионных" товаров. Работал он с семи утра до двенадцати ночи на собственной "убитой горем" машине и абсолютно честно заколачивал по сто-двести долларов в день, и это не считая разноплановых "чаевых" - деньгами, обедами или, если подфартит, "любовью" одинокой домохозяйки.
С некоторых пор разведенный Майоров повадился ухаживать за Yw/19/4+++ - девятнадцатилетней телефонисткой Ксенией Борисовской. Согласно записи в ее трудовой книжке, она числилась младшим оператором call-центра "Lions creative" (оклад 20 т. р. + 1,5% от принятых заказов + премии + переработка – штрафы). Ксюша действительно была необыкновенной девушкой, вполне "young russian beautiful" - рослая, брюнетистая, с чистыми волнующими чертами и мелодичным, слегка татарским разрезом глаз. Она вся состояла из только что оформившихся интригующих "линий", вся была этакой идущей по радуге беспечной девочкой, солнечным зайчиком, тающим в мечтах, местной оплеухой всем обабившимся танюшкам и кривоногим матамарам. Такой редкий экземплярчик может заставить любого избегавшегося кочевника забыть о набегах и задуматься о тихой мирной жизни и простых пасторальных радостях. Майорову такую подружку - выше крыши. Эта переливающаяся рыбка привлекает к себе, как маяк, даже далеко находящихся рыб! Расторгуев как-то заявил с видом знатока, приглядевшись к Ксюшиной несмелой походке и робким манерам, что она еще "беспросветная" девственница и он с удовольствием оказал бы ей услугу по defloration или хотя бы преподал маленький урок oral sex...
Я набрался было храбрости, чтобы наехать на Майорова, заодно припомнить ему вчерашнюю сломанную челюсть Чеботарева и, может быть, даже вышвырнуть подонка с работы, раз уж он мне попался под горячую руку, но тут в кармане сработал мой коммуникатор.
Голос:
- Рафаэль Михайлович? Вот, с самого утра жду твоего звоночка. С объяснениями. А ты все молчишь. Думаю: странно, возможно, с ним что-то случилось. На камикадзе ты вроде не похож...
Это был г. Хабаров - в тот же момент меня тряхануло так, словно в голову мне шарахнула молния.
- Николай Александрович, я прямо сейчас стою, набираю ваш номер, - соврал я. - Богатым будете! Честное слово, целый день лишь о вас и думаю! Налоговая только что приходила, еле выпроводил...